Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

• Название: Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски
• Автор: Тарас Покровский
• Жанр: Политический детектив

Идея сюжета данной книги взята из реальных событий, произошедших в г. Харькове, Украина, в декабре 2012 г., когда в день работника суда были зверски убиты 4 человека из семьи судьи Трофимова. Данное преступление со спорной мотивацией, являясь беспрецедентным по характеру, учитывая ту жестокость и цинизм, с которым оно было совершено, учитывая нечеловеческую жажду зла человека, который отчленил всем четырём жертвам головы, причем голову еще живому сыну он отрезал на глазах у ещё живого отца-судьи, оно тем не менее остается и по сей день нераскрытым. по мнению автора произведения такое плачевное положение с расскываемостью упомянутого зверского злодеяния совершенного с семьей судьи может быть обусловлено тем, что следственные органы, занимающиеся расследованием данного убийства умышленно, не желая признавать коррупционную, продажную сущность государственных ветвей исполнительной и судебной властей подчиненных режиму проворовавшегося президента Януковича, не совсем точно определили его мотив, а соответственно и саму версию преступления. Во всяком случае, считает автор, те версии, которые заявлены прокурором официально, не составляют полный список всех возможных, а учитывая нелепость этих трех прокурорских версий обозначенных в СМИ с момента начала расследования, версия заявленная в данном произведении, по мнению автора, является вполне вероятна. Речь в будущей книге идёт о том, что данное жесточайшее кровавое преступление совершено не против судьи Трофимова и его семьи, а против всей системы правосудия, существующей в последние годы в независимой Украине. Судья Трофимов трагически погиб в качестве представителя этой системы и стал жертвой обстоятельств всего лишь по трагической случайности. По убеждённости автора книги, мотивом в этом ужасающем поступке были вовсе не личная месть и не стремление наживы, как это предполагается следственными органами, а своеобразное проявление жажды борьбы против тотального беспредела, учиняющегося системой украинского правосудия над своим народом, которая как специальный станок действующий в режиме не згибаемого вымогателя, не задумываясь ни на секунду, за частую ломает целые судьбы людей сугубо ради отжатия с них всего лишь своей личной наживы, и против фантастической безнаказанности ее за все содеянное незаконно и не справедливо. Автор с болью пишет о том, что данное преступление — это попытка отчаявшегося человека привлечь внимание общественности к данной проблеме, которая судьбоносно коснулось и его лично. Данная книга — это попытка вскрыть то злокачественное образование в теле современного украинского общества, которое в срочном порядке необходимо удалять и залечивать его последствия. Это попытка одного человека запустить волну людского негодования и поднять на борьбу против алчной системы всех, кому небезразлична свобода, законность и справедливость. Сюжет данного художественного произведения красочно и душещипательно описывает процесс превращения успешного, добропорядочного и законопослушного гражданина в безжалостную машину-убийцу, выявляя скрытые СИСТЕМОЙ настоящие мотивы жесточайшего преступления имеющего место в реальной жизни, печально подтверждая, таким образом, Пикулевский трактат о том, что преступление — это нормальная реакция нормального человека на не нормальные условия.

---

Но понимание такой фатальности своего положения в сетях такого упрощенно-коммерческого правосудия к Куле пришло гораздо позже. А пока, услышав из уст судьи фразу: "Избрать в отношении Кули Павла Михайловича меру пресечения — заключение под стражу и содержать в СИЗО г. Харькова", Куля не чувствуя себя ни на грамм виновным тихо протестовал и с надеждой смотрел на своего адвоката. Он не понимал еще что происходит по сути и соответственно не понимал кто в этом виноват. Иван? Вряд ли…, мало ли, что он еще мог сказать или скажет? Может он сошел с ума или ему угрожали?.. Следователь и прокурор? Тоже врядли, у них работа такая загружать, обвинять, пытаться урвать, и к этому Куля относился привычно. Адвокат? Тоже не похоже… Сам он бывший следователь, опытный, солидный… Судья?!. Неужели?!.

В голове у Кули был сумбур, а в душе глубочайшая досада от угнетающей действительности. Внешне он выглядел в этот момент спокойно, и даже растерянно, но внутри его душа металась из стороны в сторону, как птица внезапно попавшая в клетку, беспощадно ломая себе крылья о металлическую преграду. Опять создавалось впечатление, что все что происходит, происходит не в его жизни, а неком параллельном мире. Но в какой-то момент, когда какой-то импульс давал понять, что это все все-таки реальность, чувство колоссальной несправедливости, напоминавшее волну огненно-раскаленной магмы, наполняющую грудь, выжигало все живое внутри оставляя после себя только пустоту. В эту минуту он вновь почувствовал странное сдавливание в груди, какое-то неприятное ущемление в районе солнечного сплетения, и на фоне происходящих в его жизни, казалось бы невероятных для его судьбы событий, такой симптом мог означать худший диагноз для Кули — горькую утрату веры, а значит утрату себя.

Вот так, совершенно того не ожидая, Кулин фрегат, получив мощнейший удар в спину, потерял возможность удерживать свой скоростной режим, и приняв абордажный бой, проиграл его. Алчные захватчики, повязав добычу крепкими путами, отбуксировали его на прикол в далекую закрытую гавань…

Глава IX "Закрытая гавань — СИЗО"

Наверное, всем, кому как Куле довелось до отъезда в тюрьму (СИЗО) провести десять суток сначала на ИВСе, пришлось там наслушаться от уже бывалых сокамерников о СИЗО разных историй, в том числе и страшных. Тюрьма или следственный изолятор, или как в песне Круга "Централ" — это разные названия одного и того же заведения, которое является частью той же СИСТЕМЫ, выполняющей функцию кроме пересылочного транзитного пункта, постоянно идущих в разные места потоков этапированных зэков, еще и функцию содержания там людей, находящихся под досудебным следствием до момента вступления приговора в силу. По правильной и логичной идее, и по писанному закону, весь этот период времени, пока человек не признан судом виновным по приговору набравшим силу, он гипотетически может быть оправдан, а значит и пребывание его здесь, на этом этапе должно происходить в условиях близких к тем, которые у человека были или могли быть на свободе. Любой, кто бывал в СИЗО любого города бывшего СССР и в любые времена, такому положению закона может только улыбнуться от того, что эта норма никогда и нигде не выполнялась, и даже не стремилась к ее выполнению. По той же идее существования следственных изоляторов предполагалось, что за кратчайший срок, как это регламентировано УПК Украины о сроках работы судов, после завершения досудебного расследования дела предусматривалось прохождение судебного следствия, а далее все — человек, получив статус осужденного, уезжает из СИЗО в исправительно-трудовую колонию (ИТК) отбывать свое наказание в соответствии с этим приговором.

Но так происходило далеко не всегда, особенно последние 15–20 лет. Эти последние, или наоборот первоначальные, если говорить о независимой Украине времена, когда СИСТЕМА окончательно вкусила силу своей безнаказанности, она не торопилась с отработкой попавшего в ее жернова материала. Очень часто, когда уголовное дело было не простым с несколькими эпизодами, с несколькими обвинениями, но сшитое непрофессионально белыми нитками, а обвиняемые не соглашаясь с обвинением, имели активную противостоящую позицию и оспаривали решение судов, опираясь на свои логичные доводы, СИСТЕМА запускала метод "круговорота дела".

Обжалованный нелепый и бредовый приговор первой инстанции, поступив на рассмотрение в апелляционную инстанцию, не имея оснований для подтверждения осуждения, в таких случаях очень часто возвращался обратно в прокуратуру на дополнительное следствие (д/с). Даже если апелляционный суд и решался по каким-то причинам на оставление такого бредового приговора первой инстанции в силе, то теперь уже третья, кассационная инстанция, при наличии обоснованного ярого сопротивления, уже теперь осужденного, в большинстве случаев отправляла дело на тот же д/с или в ту же прокуратуру, или в какую-нибудь предшествующую по закону инстанцию. Таким образом, круг правосудия замыкался и сшитое дело, возвращаясь к своему автору на следственный этап, выходило на старт нового круга правосудия. Так это колесо крутилось, делая при этом иногда по нескольку полных оборотов доходя от первой до третьей инстанции и опять возвращаясь на старт, до того момента, пока сопротивляться, попавшему в этот омут, пропадал всякий смысл. Ближе ко дню окончания срока наказания, попавшемуся было уже проще согласиться с обвинением и идти на свободу по предоставляемому осужденному праву условно-досрочного освобождения (УДО).

Поэтому, в свете описанных обстоятельств некоторым людям приходилось сидеть в СИЗО долгие годы до 9-10 лет, а просидеть в тесной накуренной комнате с возможностью увидеть небо только раз в сутки на один час в течении десяти лет, и при этом живя в условиях постоянной неопределенности, хоть и с эфемерной, но с надеждой — это пытка, которая будет по сильнее, чем курящий слоник, особенно если учесть, что половина этих замученных реально являются или невиновными вообще, или виновными, но не в той мере, которую определила такая безжалостная СИСТЕМА.

Учитывая описанные реалии, в складывающихся благодаря им условиях, роль такого заведения как СИЗО во всей системе пенитенциарной службы была высокой, а жизнь в ней насыщенной и не без описываемых бывалыми страшилок. Но Кулю эти истории особо не зацепили. Сначала до последнего дня, когда суд вынес решение закрыть его, он был почти уверен, что до СИЗО в его случае дело не дойдет, а потом, после услышанного вердикта, с появлением в душе безжизненной пустыни, там не выживал даже страх. После зверски несправедливого распоряжения его судьбой, Куля был безразличен ко всему. Он ехал в Харьковский централ без внутренних переживаний и без внешних эмоций, не задумываясь о том, что его там ждет.

Но зато СИЗО уже давно ждало Кулю. И хотя к этому времени, благодаря демократическому вздоху, который Украина успела сделать за время президентства Ющенко, многие, давно укореневшие пороки такого заведения немного поломались, некоторые из них все же еще какое-то время оставались, хотя и потеряли в силе. Так называемые пресс-хаты в тюрьме, которые раньше служили СИСТЕМЕ одним из инструментов по добыче доказательств по нескладывающемуся делу функционирующие по принципу пресса, выдавливающего из клиента нужные показания, к этому времени в основной массе уже трансформировались по инерции просто в коммерческий инструмент по добыче просто денег.

Когда еще десять дней назад Кулю официально задержали только по подозрению — об этом было сообщено в новостях по многим телеканалам, и уже на следующий день в одной из камер СИЗО знали наверняка, что если этот "банкир" все-таки не порешает с мерой пресечения и заедет в СИЗО, то распределен он будет именно в эту камеру. Здесь для всех Куля воспринимался этаким золотым теленком, с которого получить как с коммерца, т. е. погреть руки на богатеньком предпринимателе, было святое дело.

Впрочем, ничего нового, все как и на свободе, но только методы диктуемые обстоятельствами, немного другие. Когда Куля зашле в камеру больше похожую на достойное студенческое жилище, чем на тюремную хату с мягким уголком, декоративной пальмой, большим телевизором, отдельным от общего помещения санузлом, выложенным качественной керамической плиткой и с унитазом, он среди восьми незнакомых лиц увидел одно хорошо знакомое, и очень удивился. Это был его друг, гражданин Вьетнама с русифицированным именем Леня, который стал другом потому что уже давно был его клиентом-заемщиком финансирующимся у Кули для группы своих земляков промышляющих на оптовом рынке Харькова. Леня был очень хороший человек честный, порядочный, дисциплинированный, а как Кулин заемщик он был идеальным и можно сказать эталонным клиентом. И пока его тоже по полному беспределу не закрыли еще в начале лета на почве противоречий у него внутри своей Вьетнамской диаспоры, Леня уверенно занимал в списке Кули первое место по дисциплинированности и пунктуальности исполнения своих обязательств как заемщика. В одно время он настолько вошел в доверие к Куле, что тот однажды не подстраховываясь выдал ему на сутки наличных денег на сумму шестьсот тысяч гривен, более ста тысяч долларов по курсу тех дней, для производства им рекредитации своих кредитов в различных банках. Это был один из самых спокойных и приятных примеров Кулиного краткосрочного кредитного проекта, при котором он за день заработал десять тысяч долларов, выручая еще при этом и своего вьетнамского друга.