Сара Марголис - Подруги

• Название: Подруги
• Автор: Сара Марголис
• Издательство: ОГИЗ — Свердлгиз
• Жанр: О войне
• Год: 1942

Повесть о женщинах тыла, славных подругах фронтовиков.

---

Представитель завода — это была Мирра — рассказала женщинам, для чего их собрали, каким специальностям станут их учить на заводе, каковы условия работы. Она рассказала о примере трех подруг, трех соседок одной из квартир этого дома. У Полины и Александры Алексеевны лица пылали от удовольствия. Женщины молчали. Тогда Зоя, прикусив губу, подошла к столу. Она никогда не выступала на собраниях и сама не узнала своего голоса, таким он был высоким, звенящим…

— Чего же вы молчите? — сердито сказала она. — Мужья под огнем в атаку ходят, смотрят смерти в лицо, а мы с квартирой на полсуток расстаться не можем? Да как это можно дома сидеть, когда страна кровью обливается! И самая дорогая нам — детская кровь, тоже льется в этой проклятущей воине…

Зоя вспомнила сдвинутые бровки Мишука, и голос ее пресекся…

Резкий крик ребенка нарушил тишину. Все шикали, заворчали, и, когда мать разбушевавшегося малыша вытащила его из комнаты, тишина воцарилась снова.

Зоя рассказала о том, как потеряла она в этой войне мужа, как убили ее ребенка. Как прострелил ей руку немецкий летчик, он отнял у нее возможность играть — а это была ее специальность…

— Что мне было делать? — спрашивала Зоя. — Под поезд броситься? Нет, не так мы, товарищи, воспитаны, чтоб сдаваться. Пока живая, мстить буду, ненавидеть буду, уничтожать их проклятых, как только могу, всеми силами. И вас, женщины, призываю: идите к нам на завод. Вместе с мужьями, с братьями немцев будем бить. Святое это, товарищи, дело, наше, кровное, материнское.

Несколько минут прошло в полнейшем молчании. Женщины сидели, опустив головы. Кто-то тер варежкой глаза. Полина подошла к Зое, обняла ее. — Да ты просто Долорес Ибаррури, — шепнула она. — Дура! — рассердилась Зоя. И зря рассердилась. В своем темном платье, бледная, с дочерна синими глазами, она и верно была чем-то похожа на эту замечательную женщину. Полину потрясла такая новая Зоя. Полина расхрабрилась и тоже попросила слово. А за нею Александра Алексеевна. Потом выступила моложавая, по седая женщина — мать четырех детей — двух взрослых, двух дошкольников — и сказали, что пойдет работать, только обязательно в тот цех, где товарищ Лобачева…

После этого собрания Зоя близко познакомилась со многими женщинами из их дома. Она заходила то в одну, то в другую квартиру. За неделю на завод добровольно пришло работать больше десяти домашних хозяек.

Зоя сияла. А те, что оставались дома, бесили ее.

— Платочки вышивают, барыни дохлые, — ругалась она.

Раньше Зоя иронически относилась к женщинам такого сорта, привыкшим жить за чужой спиной. Теперь она возненавидела их. Почему они считают, что кто-то другой должен оберегать их покой, их благополучие… Разве может женщина с сердцем матери, с сердцем гражданки в такое время прозябать в четырех стенах своей квартиры?

А какие боевые дли переживал тогда далекий от фронта Урал!

Под Новый год уральцы составили письмо Сталину.

«…Примите, дорогой наш друг, поздравление с новым годом, слова верной любви и от нас, уральцев, от трудового народа Свердловской области.

Исторические пятилетия великих работ создали новый, Сталинский Урал. Раскрылись перед свободным народом неисчерпаемые сокровища Урала. И когда пришел грозный час, на Ваш призыв вместе со всей страной поднялись уральцы — народ дружный, упорный, не гнущийся, как броневая сталь.

Не впервой нам ковать мечи. Уральская летопись запечатлела на своих страницах славных кузнецов, мастеров оружия. Из рода в род до наших дней пронесли они тайну сплавов, секреты хитрой варки высокосортных сталей.

Новых богатырей труда породил сегодня Сталинский Урал. Храня древние традиции своего ремесла, вооруженные сложной техникой, точной наукой, мастера Урала куют надежное оружие для Красной Армии.

В боях под Ростовом,
В боях под Орлом
Уральские танки
Пошли напролом.
В полях подмосковных,
В бою под Ельцом
Встретился немец
С уральским бойцом.

…Меряясь своим трудовым героизмом с высокой, боевой доблестью уральских гвардейцев, не покладая рук, работают свердловцы. День и ночь работают красноуральские медеплавильщики, кировградские рудокопы, первоуральские трубопрокатчики, серовские сталевары, рабочие Уралмашзавода и Верх-Исетского завода, богословские угольщики, железнодорожники уральских магистралей, лобвинские лесники и тагильские мастера, готовят освобождение городам, временно захваченным Гитлером. И недаром у нас в песне поется, что

Мастерами из Тагила
Немцам роется могила.

И нет завода, и нет цеха, нет самой маленькой мастерской на Урале, где бы в каждом ударе молота, в каждом движении рашпиля, в каждом шажке швейном иглы не вставал бы желанный образ приближающейся победы»…

Так писали уральцы Сталину. На Урале не было такого предприятия, учреждения, колхоза или совхоза, где не обсуждали бы люди это письмо, его подписал один миллион семнадцать тысяч двести тридцать семь человек. И каждый из этих людей, подписывая письмо, подписывал, кроме того, обязательства: своего завода, цеха, личные свои — сделать что-то новое, еще крепче приложить руки к делу, что еще больше приблизить желанный образ победы.

Зоя тоже подписала письмо. И па собрании недавно пришедших на завод рабочих она обязалась перейти работать на два станка.

Она не строила никаких иллюзий. Она хорошо знала, что будет очень трудно. Но подчинила же она себе один станок, выдрессировала? Теперь надо решать новую задачу…

Она беспокоилась, как отнесется к ее дерзости, — а для такого молодого токаря это несомненно была дерзость, — Николай Поликарпович. В кабинете у начальника цеха, где обсуждался этот вопрос, старик молча хмурился, а потом раздельно сказал:

— Лобачевой доверить можно.

…Какой же это был сумасшедший день. Труднее первых дней в цехе, труднее первых концертов в большом зале. Беда была еще в том, что мотор в одном из станков был слабее, чем следовало, и Зоя никак не мог найти нужный ритм. Вспотевшая, раскрасневшаяся, она довольно бестолково бегала от станка к станку.

В обед Зоя услышала, как один курносый парнишка-ремесленник говорил другому:

— Смех, право. Носится, как Савраска без уздечки…

Она молча прикусила губу.

Дома тоже были неприятности. Димка подрался на улице с ребятами, и ему пробили голову камнем. Мальчику было плохо, и Зое почти не приходилось спать. Она призывала все свое мужество, чтоб не сдать и на этом перевале.

На завод она приходила, основательно продрогнув, — плохонькое пальтишко не спасало от свирепых уральских ветров… Варежек у нее не было. Как ни старалась Зоя спрятать руки в узенькие рукава пальто, они так замерзали, что первые полчаса почти невозможно было работать. Зоя нервничала, а станок не любит, когда токарь не в себе.

Станки ее стояли у окна, примерно, в двух шагах один от другого. На заводском дворе шла обычная, хлопотливая жизнь. Сновал от ворот к корпусу крикун-паровозик; раскрасневшиеся на морозе девушки, похожие в своих широких ватных брюках на медвежат, таскали к грузовику носилки со шлаком. Все это было таким родным, привычным, как шум, который вечно царил в цехе и так поразил Зою, когда она пришла на завод. Все было, как всегда. А сердце у Зои ныло — взялась и не справляюсь. Савраска без уздечки… Ремесленники и те смеются.

Стружка вилась, как всегда, бойко. Это напоминало Зое какую-то игривую польку. Ти-ра-ти-ра-ри-та-ри-та…

Надо было заправить деталь, подвести нужный резец и спешить к другому станку. Пока резец делал свое дело, она должна была успеть переставить здесь резец для другой операции. Тревожно оглянувшись на правый станок, Зоя замечала, что там срочно нужно ее вмешательство, чтоб не сделать брака, она была вынуждена приостановить левый и бежать к более резвому — правому.

— Какой же толк, если он стоит, — злилась Зоя, — этак за день часы набегут простоя. Но как иначе избегнуть брака?

Так прошло несколько мучительных дней. Морозы стояли страшные, руки ее неимоверно страдали. Димка температурил, все было против нее. А тут Александра Алексеевна донимала своими причитаниями.

— Дурак ты, Зоя Дмитриевна, — вежливо говорила она. — Освоила станок, работала всем на удивление, норму перевыполняла. Все тебе мало. Вот и майся теперь. Рано ты, миленькая, влезла в это дело, сноровки еще мало. Ты гляди, как замаялась, одни глаза торчат. Как есть дурак.

— Я и не ожидала, чтоб легко было, — огрызалась Зоя. — Сама ты глупая. Новое всегда трудно.

Брака у Зои не было, но норму она иной день не дотягивала. Николай Поликарпович пришел на помощь. Он добился, чтобы слабый мотор сменили, и дело стало налаживаться. С каждым днем она совершала свои рейсы от станка к станку все более спокойно. Великое дело ритм! Вот резец впился в металл, завилась стружка, легкий дымок вьется из-под струйки белой, как молоко, жидкости — все в порядке, можно отойти. А здесь как дела? Ага, заканчиваем. Штанген в руке. Все точно. Она подводит другой резец и переходит направо, проделывает здесь те же движения. Чувство такое, будто решается труднейшая шахматная партия. Еще ход. Еще и еще. Шах королю! Скоро она скажет — шах и мат, вынет одну деталь, потом другую; измерит, облегченно вздохнет. Есть. Ну, теперь за новую партию.