Бекки Мастерман - Прятки со смертью

• Название: Прятки со смертью
• Автор: Бекки Мастерман
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-08537-4

Хранить секреты, лгать — это ведь тоже надо уметь. То и другое становится привычкой, едва ли не пагубной зависимостью, которую невероятно трудно преодолеть даже в общении с очень близкими людьми.

Бриджид Куинн пятьдесят девять лет. От прежней работы в ФБР у нее сохранились воспоминания, от которых ей очень хотелось бы избавиться, и навыки боевой выучки, которые не хотелось бы применять больше никогда. Отправленная на пенсию, Бриджид старательно убеждает себя, что замечательно обустроила свою жизнь в Тусоне с мужем и двумя собаками.

Но прошлое все же вмешивается: человек по имени Флойд Линч признается в самом жутком нераскрытом деле в карьере Бриджид — исчезновении и возможном убийстве ее молодой ученицы Джессики. О той страшной ночи Флойд рассказывает такие подробности, которые никогда не выносились на публику.

Происходящее должно было стать последней мрачной главой в жизни Бриджид, но работающий по этому делу агент ФБР Лаура Коулмен считает признание Флойда фальшивым, и Бриджид придется вновь погрузиться в мир насилия…

Впервые на русском языке!

---

Несколько фотографий на стенах напоминали о моих успехах в разрушении преступных планов всевозможных злодеев: вот президент Рейган благодарит меня за предотвращение террористической атаки, о который никто никогда не узнает; другая рамка хранит награду за уничтожение тайской банды, промышлявшей работорговлей. Следующая — за внедрение в секту Пало Майомбе, как раз вовремя, чтобы спасти мальчика от участи быть сваренным в котле заживо. К этой награде я питала смешанные чувства, потому что в котле уже был другой мертвый ребенок, когда появились мы: это тогда я застрелила невооруженного преступника.

Материалы для рукоделия Джейн хранились в коробке в шкафу вместе с ее швейной машинкой.

Усевшись, я положила ноги на ближайшую коробку с документами и уставилась на мобильный телефон на столе. Я вспоминала свой взрыв на дороге в Маунт-Леммон. Если бы дело касалось одной Джессики, мне, наверное, удалось бы обуздать свои чувства. В конце концов, она мертва и уже не испытывает боли. Но жив ее отец Зак Робертсон, мысль о котором не позволяла забыть о том деле.

Захария Робертсон был скромным дантистом в Санта-Фе, жил с обожающей его женой, не огорчавшим его сыном и дочерью, только что поступившей на службу в ФБР. Я никогда не говорила ему, как жалела о том, что поспешила рекомендовать Джессику для стажировки, поскольку очень хотела выучить ее на смену себе; как жалела, что была чуть старовата, чтобы выдавать себя за автостопщицу-подростка. Как и всем родным тех, кто стал жертвой арестованных мной злодеев, я просто сказала Заку, чтобы звонил в любое время дня и ночи.

Он звонил. После исчезновения Джессики в ту ночь на Шоссе-66 в семидесяти девяти милях к западу от Тукумкари, Нью-Мексико, его звонки полнились надеждой — вскоре после ноля часов и отчаянием — спустя шесть месяцев. Он стал появляться на работе нетрезвым и был не в состоянии сдержать дрожания инструментов во рту пациентов.

Даже спустя два года Зак продолжал звонить мне. Так я выяснила, что жена Елена и сын Питер оставили его — года на три раньше срока, когда обычно распадаются семьи жертв убийства. Вскоре Елена заболела раком и умерла, не пытаясь лечиться. После ее похорон Зак с сыном почти не общался.

Когда последний раз я говорила с ним, Зак являл собой фактически «не просыхающего» отшельника, который редко моется, ютясь в лачуге где-то на Верхнем полуострове, штат Мичиган.

Я выпила залпом оставшееся вино, глубоко вздохнула и набрала номер Зака.

Он ответил сразу, в точности как делал, когда все только начиналось.

— Ты всегда ждешь, пока я позвоню первым, — не раздумывая выпалил он, а затем с дрожью в голосе: — Неужели ее нашли…

— Нашли.

Я не выплеснула на него сразу все. Мне хотелось сначала попробовать оценить, сколько из услышанного он вспомнит утром.

— Что… что насчет того, кто сделал это? Вы знаете?

— Да. Теперь мы все выяснили.

Мне показалось, он лишь слегка под градусом, поэтому я рассказала ему, что знала. Все, что произошло за последние двадцать четыре часа, и еще то, что, по нашим предположениям, случилось в тот страшный день. Как и все эти годы, я не смягчала удары. И ему не понадобилось задавать вопросы, поскольку я предвосхитила буквально их все.

А замолчала, услышала то, что поначалу приняла за звук перемешивания кубиков льда в стакане. Потом до меня дошло, что он, слушая, одновременно печатает на клавиатуре компьютера.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Дерьмо, до этого Тусона напрямую не доехать ниоткуда! — воскликнул он, когда щелчки клавиатуры наконец прекратились. — Рейс семьсот тридцать четыре «Американ эрлайнс», прибывает в два пополудни.

— Зак, не стоит.

— Если не встретите, я возьму такси и приеду в офис судмедэкспертизы.

— Зак, послушай…

— Да не бойся, я не причиню никакого беспокойства. Я никогда ни в чем не винил Бюро, с самого начала, разве нет?

Он миллион раз повторял, что никогда не винил Бюро (читай — меня).

— Да, все так.

— И даже в ту ночь, что ты провела со мной.

Скорее не ночь, а двое суток я отговаривала его от самоубийства, когда он позвонил откуда-то из сельской местности и сказал, что его потеющие ладони измазаны тающими пригоршнями таблеток снотворного.

— Да, Зак, даже тогда ты не винил нас. Но тебе не надо видеть ее… такой.

— Нет, надо. — Мужество наконец оставило его, он заплакал.

Я не очень-то уважаю пьяные слезы, за исключением тех случаев, когда кто-то оказывается в таком положении, как Зак, поэтому терпеливо ждала, пока он успокоится.

Затем, вытерев собственный нос тыльной стороной ладони, пробубнила:

— Клянусь тебе, когда дойдет до слушания дела, тебя допустят на заседания в суде. И ты сможешь прочитать то заявление, которое написал много лет назад. Помнишь то заявление? Постарайся сосредоточиться на этом. Оно ведь еще у тебя, да?

Зак повесил трубку.

Именно так и происходит со многими близкими жертв. Эту часть никто не видит потом, когда медиа наскучит тема, — так в конце фильма бегут титры, а их не читают. Преступник пойман, актеры, что исполняли роли членов семьи, переживают катарсис, увидев победу правосудия. Актеры, играющие детективов, поворачиваются спиной и триумфальной походкой покидают кадр. Простые обыватели, или зрители, выбрасывают попкорн, вытирают жирные пальцы и расходятся по домам. Они чувствуют самое большее легкую дрожь от страха, когда, въезжая в темный гараж, вдруг вообразят, что кто-то затаился за второй машиной, но там, конечно, никого нет, и жизнь продолжается, как прежде, трам-парам-папам.

В реальности некоторые семьи жертв проводят остаток своей жизни в ожидании смерти. Конец.

Только дурачье верит в катарсис.

Глава 7

На следующий день, в два часа пополудни, я встречала Зака в международном аэропорту Тусон: один терминал, два вестибюля, двадцать выходов. Смотрела, как он спускается по эскалатору в зону выдачи багажа: его тело, медленно открываясь, заполняло проем в потолке — от туристических башмаков из шодди[9] до лысеющей макушки. Зак был чуть выше меня, намного худее, и, хотя на шесть лет моложе — но, не подумайте, что во мне говорит тщеславие, — выглядел он значительно старше меня.

Ползущая лестница резко сменялась неподвижным полом. Он споткнулся, качнувшись прямо в мои объятия. Избегая смотреть реальности в глаза, он шепнул мне в волосы:

— Ух, последний отрезок полета швыряло, как верхом на дикой лошади.

— Вы же летели меж горных хребтов, там воздух разряжённый, воздушные ямы. — Объятие вышло искренне нежным, к тому же мне удалось быстренько принюхаться к нему.

Последний раз, когда я видела Зака, его личная гигиена оставляла желать лучшего. Но ради Джессики он вымылся и даже нарядился в новую голубую рубашку с коротким рукавом. По перпендикулярным складкам на дениме было понятно, что одежда недавно из пакета. Запаха алкоголя я тоже не уловила. В самолете он наверняка не пил и, может, поэтому так торопливо отстранился, чтобы я не успела почувствовать дрожание — как крылышки мотыльков — его пальцев на моей спине.

Я удержала его руки на мгновение дольше, дала ему заглянуть мне в глаза и не отвела свои, как это делали многие.

— Не надо, Зак. Тебе нет нужды видеть ее. Мы получили подтверждение зубной формулы.

— Я не помню, говорил ли тебе, что недолго работал судебным дантистом?

Да, раза четыре или пять, как и твердил, что не винит меня в смерти Джессики. С ленты багажной карусели Зак снял небольшую холщовую сумку, и мы пошли из терминала на парковку. Там я усадила его в машину, вручила бутылку воды, что всегда дают приезжающим в пустыню, заставила немного хлебнуть, и мы поехали в деловую часть города, где располагалась лаборатория судмедэкспертизы.

Макс Койот и Лаура Коулмен были уже на месте; едва мы переступили порог, нас встретил в фойе Джордж Манрикес.

— Доктор Манрикес, — поздоровалась я: ситуация требовала формальности, несмотря на то что мы с экспертом знали друг друга по моему недолгому периоду работы в Бюро Тусона.

Я сделала шаг назад, давая ему подготовить Зака к тому, что предстояло увидеть.

— Мистер Робертсон, — сказал Манрикес, показывая на пару небольших кресел в дальнем углу в холле, — прошу вас, присядьте здесь на секундочку.

Зак повиновался, а мы трое — я, Макс и Коулмен — повернулись друг к другу, делая вид, что не слушаем.

— Мистер Робертсон, — повторил Джордж, когда оба уселись, — никто лучше меня не понимает, что это реальная жизнь, а не постановка, поэтому я хочу немного подготовить вас. Здесь у нас нет никаких загадок или отраженного освещения, как в ТВ-шоу. Вы не увидите свою дочь, точнее, того, что вам напоминало бы вашу дочь. Это скелет, обтянутый темно-коричневой кожей. Вы когда-нибудь видели мумию?