Елена Майорова - Хранители Грааля

• Название: Хранители Грааля
• Автор: Елена Майорова
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1234-3

Священный Грааль — олицетворение чего-то возвышенного, непостижимого, мистическим образом связанного со страданиями и успением Христа… Вся атмосфера Прованса пропитана преданиями об этой волшебной реликвии. Святой Грааль — чудесная чаша с Христовой кровью, философский камень, эликсир бессмертия, нечто, овеянное мистическим ореолом легенд, — самый известный символ высокого Средневековья. За ним отправлялись на край земли, ради него совершали подвиги, за него отдавали жизнь. Таинственные Хранители Грааля — катары, «чистые», отрекшиеся от мирской тщеты, самоотверженно служили святыне.

Иерархи католической церкви желали овладеть священным предметом, чтобы стать всемогущими. Они организовали кровавый крестовый поход против Грааля. Его верные Хранители невольно оказались вовлеченными в роковой круг, где гибли люди, горели костры, рушились замки, менялись границы государств.

Чем же закончилась битва за Грааль?

Об этом рассказывается в новой книге Е.И. Майоровой «Хранители Грааля».

---

Святой Бернар в 1145 г. отправился в Окситанию с проповедями против учения катаров. Его миссия успеха не имела, несмотря на блестящий талант проповедника. Поэтому его раздражение вполне объяснимо.

Насколько же распространилось инакомыслие к началу Альбигойских войн!

Однако тот же Бернар Клервоский проговорился однажды, что нет более христианской проповеди, чем альбигойская, и что они были чисты своими нравами. Действительно, альбигойцы утверждали власть вольного сердца, проповедовали свободу и независимость человеческого духа. Катары верили в то, что душа многократно приходит на землю собирать жизненный опыт, который использует в следующих воплощениях, а потому презирали смерть. Они высоко чтили Вероучителя христианства, но отказывались считать его Богом.

Окружающие видели: эти скромные люди жили чисто и совершали достойные дела. В отличие от католической церкви, у которой была лишь одна забота — повсюду насадить силой свою власть и обогатиться, катары ставили главной целью очистить от искажений Учение Иисуса Христа. Считая себя последователями первых христиан, эти апологеты бедности и простоты отличались высокой требовательностью к себе и колоссальной снисходительностью к слабостям ближних.

Единственным условием, необходимым для спасения души, был consolamentum — обряд, делающий мужчину или женщину не только полноправным членом катарской церкви, но и новым существом — Добрым человеком или Доброй женщиной[13]. Этот обряд обладал властью превращать обычного человека, чья душа оставалась в плену косной оболочки, в создание, в котором действительно обитал Святой Дух. Consolamentum давался взрослым людям и был не просто крещением: его можно расценивать как католическое таинство посвящения в монашеский орден. Тот, кто желает получить consolamentum, должен сначала пройти долгую подготовку и выдержать ряд испытаний, доказывающих твердость его веры и подтверждающих, что ничто в мире не заставит его отречься.

Получившая такое «утешение» душа в момент смерти человека избегала переселения в другое тело и присоединялась на небесах к божественному Духу при условии, что со дня своего крещения посвященный вел святую и добродетельную жизнь. Его душа успокаивалась и ждала смерти как освобождения от бренной и грешной оболочки.

Одетые в простые одежды Совершенные, достигшие высшей ступени в иерархии катарской церкви, обходили свои приходы, поддерживая и наставляя вверенную им паству. Черная хламида, кожаная сумка через плечо с романским переводом Нового Завета, долгие пешие странствия, трудная, скитальческая, но святая и подвижническая жизнь. Ровный тихий голос, неспешная, но энергичная походка, смиренный вид, опущенные долу глаза — по этим признакам узнавали катарского посвященного.

Число Совершенных было сравнительно небольшим. Даже во время расцвета ереси их насчитывалось не более семи-восьми сотен. Это неудивительно: их доктрина требовала отказа от всего земного и длительных аскетических ограничений, приводящих к подрыву телесного здоровья даже самых физически крепких людей.

Понятно, почему эти суровые и одновременно мягкие мужчины и женщины, жизнь которых представляла столь разительный контраст с жизнью большей части католических клириков, пользовались таким уважением. Они излагали учение о спасении, а большинство людей были пресыщены церковными проповедями, ставшими лишь назойливым повторением избитых и бесполезных формул.

Для катаров нарушение заповедей «Не лги», «Не убий», «Не клянись», «Не прелюбодействуй» равнялось смертному греху. После принятия утешения самый мелкий грешок оборачивался святотатством, и верующий утрачивал Святой Дух, который обитал в нем. По этой причине многие верующие принимали consolamentum только в преддверии кончины: душа получала утешение, а у тела не оставалось времени согрешить.

Катары имели смелость утверждать, что человеку не нужен посредник для общения с Богом. В каждом из людей есть божественное начало, опираясь на которое можно установить высокую связь путем Гнозиса — прямого знания. Только бы устремиться к очищению сердца, потому что не может высшая благодать пребывать на человеке, ведущем нечистый образ жизни. Внешняя обрядность отрицалась ими как неподлежащая рациональному истолкованию.

Естественно, при таких воззрениях вся иерархия католической церкви, самовольно присвоившая себе право вещать от имени Бога, становилась ненужной. Бесполезным делалось и богословие, становившееся в то время столпом, держащим небо, догмой, решающей судьбы людей и народов.

Еретики упрекали католицизм за блеск богослужения, театральность обрядов, обольщающих воображение и отвлекающих от мыслей о Боге. Они указывали на корыстолюбие, жадность, насилие, греховную роскошь и распущенность, чему в полной мере предавались католические священнослужители.

Сам папа Иннокентий III утверждал, что именно духовенство несет главную вину за возникновение ересей. Чтобы успешно им противостоять, клир должен пользоваться уважением и доверием верующих, чего давно уже не наблюдалось. Гениальный теократ, Иннокентий понимал, что для искоренения ересей необходимо использовать не только насильственные методы борьбы, и разделил движения мирян на две категории. К первой было отнесено движение катаров, создавших в Окситании собственную церковь и ставших на путь открытого противостояния с церковью Римской. Во вторую категорию вошли евангелистские движения: они были возвращены в лоно церкви. Именно благодаря этому шагу стало возможным официальное признание нищенствующих орденов.

В 1207 г. Иннокентий III благословил основание ордена миноритов, чуть позже — доминиканцев. Новые братства, с одной стороны, придавали институциональные формы религиозным идеалам мирян и давали им возможность вести евангельский образ жизни, не вступая при этом в конфликт с церковью, с другой — были призваны бороться с ересью при помощи проповеди. Таким образом, наряду с разработкой законодательства против еретиков, совершенствованием процедуры расследования преступлений против веры и привлечением к борьбе с ними светских властей создание нищенствующих орденов стало одной из ключевых мер, предпринятых римской курией для искоренения еретических движений.

Между еретиками не всегда существовало единство. Одно направление — собственно альбигойцы, или катары, — было основано на восточных философских системах в их синтезе с христианством, имело выраженный дуалистический характер, связь с манихейством и производными от него верованиями. Другое представляло собой евангелический, строго христианский протест и, хотя было уничтожено в Окситании в XIII в., со временем воскресло в идеях Реформации и воззрениях кальвинизма. Но альбигойских пастырей обоего толка — и это признавали сами католики — роднило одно: они были трезвы, просты, доброжелательны, трудолюбивы и никому не отказывали в бескорыстной помощи.

Катары свято соблюдали все, что декларировали в проповедях. А личный пример на фоне развращенного римского духовенства оказывал на души людей потрясающее воздействие. Сами звания — «Добрый мужчина» и «Добрая женщина» — вызывали уважение. Катарам помогали, их кормили, им добровольно жертвовали средства.

Совершенные отрешались от мира и от общества, их имущество принадлежало всей церкви. Они отрекались от семейных и родственных уз, давали обет целомудрия и нищеты; их жизнь была чередой аскетических подвигов. Четыре раза в год они соблюдали строжайшие сорокадневные посты, три раза в неделю не ели ничего, кроме хлеба и воды.

Петр Сернейский, ярый недоброжелатель еретиков, дает немногие и краткие сведения о катарской иерархии. У еретиков «были представители власти, которых они называли „дьяконами“ и „епископами“, их просили о наложении рук, дабы всякий умирающий полагал возможным спасение своей души, но в действительности, если они налагали руки на умирающего, какая бы вина на нем ни была, если только он в состоянии был прочитать Pater Noster, они считали его спасенным и, пользуясь их выражением, „утешенным“ до такой степени, что без всякой епитимьи, без какого-либо другого искупления своих грехов он поднимался на небеса».

Действительно, церковь катаров имела свою иерархию и свои диоцезы[14]. Их число и размеры с течением времени несколько менялись. На Юге было всегда три диоцеза — Тулузский, Каркассонский и Альбигойский; другие, вроде Разесского и Аженского, возникли позже и исчезли раньше. Одна из целей катарского собора в Сен-Феликс-де-Карамане в 1167 г. заключалась в точном определении границ этих диоцезов. Во главе каждого из них стоял епископ, управлявший диоцезом единолично с помощью двух священников, именуемых Старшим и Младшим сыновьями. Когда епископ умирал, ему автоматически наследовал Старший сын, посвящаемый Младшим, который тогда становился в свою очередь Старшим. Собрание катарских Старцев избирало нового Младшего сына. Епископы поддерживали постоянные отношения друг с другом, а также переписывались с епископами других краев.