Борис Фрезинский - Писатели и советские вожди

• Название: Писатели и советские вожди
• Автор: Борис Фрезинский
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-902152-53-8

Историк литературы и публицист Борис Фрезинский — автор книг «Судьбы Серапионов», «Все это было в XX веке (заметки на полях истории)», «Илья Эренбург с фотоаппаратом»; биограф Ильи Эренбурга, публикатор и комментатор его сочинений, а также работ Н. И. Бухарина и других авторов; его перу принадлежат более 250 статей и публикаций по истории литературы и политической истории русского XX века. Новая документальная книга Б. Я. Фрезинского «Писатели и советские вожди» основана на многолетних архивных изысканиях автора.

Книга историка литературы Б. Я. Фрезинского «Писатели и советские вожди» насыщена неизвестными и малоизвестными историческими документами. Она позволяет читателю на конкретных примерах, избегая упрощенных схем и скороспелых выводов, увидеть, как в различные десятилетия советской истории по-разному складывались в стране, оставаясь неизменно сложными, неоднозначными и трагическими, индивидуальные судьбы писателей. А попутно — и как созданная в результате Октябрьской революции система привела к жесточайшей диктатуре Сталина, уничтожившей вождей революции — Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина, Радека…

---

Политическая программа такой организации должна быть очень широкой и в то же время точной:

1) Борьба с фашизмом

2) Активная защита СССР.

Западноевропейская и американская интеллигенция прислушивается к «крупным именам». Поэтому значение большой антифашистской организации, возглавляемой знаменитыми писателями, будет весьма велико.

Но для создания подобной антифашистской организации писателей нужны, во-первых, санкция наших руководящих органов, во-вторых, роспуск или коренная реорганизация и МОРПа и его национальных секций.

Всесоюзный съезд писателей сыграет огромную роль в деле привлечения к нам западноевропейской интеллигенции. На этом съезде впервые вопросы культуры и мастерства были поставлены во всем их объеме, соответственно с ростом нашей страны и с ее правом на общемировую духовную гегемонию. Съезд вместе с тем показал, насколько наши писатели, беспартийные, как и партийные, сплочены вокруг партии и в ее созидательной работе и в ее подготовке к обороне страны. То, как наши писатели приветствовали делегатов Красной армии, позволит западной интеллигенции понять наше положение внутри страны и нашу органическую связь с делом ее защиты.

В свою очередь разногласия, сказавшиеся на съезде в вопросах творчества и техники, покажут той же интеллигенции, как изумительно мы выросли за последние годы. Большинство съезда горячо аплодировало тем докладам или выступлениям, которые настаивали на повышении культурного уровня, на преодолении провинциализма, на необходимости исканий и изобретений. Эти речи и эти аплодисменты вызвали также горячее сочувствие среди иностранных писателей, присутствовавших на съезде. Можно смело сказать, что работы съезда подготовили создание большой антифашистской организации писателей Запада и Америки.

Простите, уважаемый Иосиф Виссарионович, что я у Вас отнял столько времени, но мне кажется, что и помимо нашей литературной области такая организация теперь будет иметь общеполитическое боевое значение.

С глубоким уважением

Илья Эренбург[619].

Это письмо давало старт всему, что связано с Парижским конгрессом писателей в защиту культуры. Понятно, что оно оставило след и в судьбе самого Эренбурга, обеспечив ему заметную роль в подготовке и проведении конгресса.

Эренбург вернулся в Париж с сознанием своей ответственности, с пониманием значительности той роли, которую ему предстоит сыграть, и на знавших его прежде эта перемена произвела впечатление. Георгий Адамович, побывавший в октябре 1934 г. на одном из докладов Эренбурга о московском съезде писателей, рассказал об услышанном с хорошей дозой сарказма: «Кто давно не слышал Эренбурга, сразу заметил, конечно, перемену в манере читать и держаться на сцене. Вероятно, подействовало пребывание в Москве. Эренбург перестроился. Прежде это был усталый скептик, с притухшими глазами, с глухим голосом. Прежде на эстраде стоял „мудрец“, медленно и задумчиво ронявший глубокие, редкие слова. Теперь нашим взорам предстал энтузиаст, с бодрой социалистической зарядкой. Главный тезис доклада — о том, как строительство преображает человека — нашел в самом Эренбурге яркое и наглядное подтверждение. О чем он говорил? О том, что съезд произвел на него неизгладимое впечатление, о том, что „мы, и только мы наследники всей мировой культуры“, о том, как прекрасна жизнь в „нашем союзе“, как она убога на гниющем Западе, — и о многом другом в том же роде. Фактов в докладе было мало. Были, главным образом, впечатления. <…> Удивительно, что в сообщении видного советского писателя было один только раз — да и то вскользь — упомянуто имя Алексея Максимовича и ни разу — ни разу! — имя Иосифа Виссарионовича. На лицах некоторых почетных слушателей, в первом ряду, можно было прочесть горестное изумление. Один раз Эренбургу предоставился удобнейший случай назвать Сталина. Он с презрительной улыбкой говорил о том, что иногда советских писателей обвиняют в угодливости, прислужничестве и вообще в избытке верноподданейших чувств. „Кому же мы прислуживаем? У кого же мы в рабстве? — развел руками докладчик. — Кто нами командует? Не понимаю!“. Публика молчала и делала вид, что не понимает тоже»[620].

Эренбург еще не знал, как отозвалось его письмо Сталину. Между тем ответ Сталина последовал ровно через десять дней. Отчеркнув на полях письма Эренбурга слова о том, что на Первом съезде советских писателей практически не было крупных писателей Запада, что большинство крупных писателей Запада «пойдет за нами против фашизма», если вместо МОРПа создать новую организацию с широкой платформой, что для этого нужна санкция советского руководства и что съезд советских писателей подготовил создание новой международной организации писателей, Сталин написал тогдашнему второму человеку в партии Л. М. Кагановичу:

Т-щу Кагановичу

23/IX 34 г.

1) Прочтите письмо т. Эренбурга. Он прав. Надо ликвидировать традиции РАППа в МОРПе. Это необходимо. Возьмитесь за это дело вместе со Ждановым. Хорошо бы расширить рамки МОРП (1. борьба с фашизмом, 2. активная защита СССР[621]) и поставить во главе МОРПа т. Эренбурга. Это большое дело. Обратите на это внимание. <…>

Привет. И. Сталин P. S. Буду ждать ответа[622].

Текст сталинской резолюции Эренбургу не сообщили.

А 3 октября 1934 г. Н. И. Бухарин послал ему в Париж письмо, в котором была следующая информация:

Ваше письмо получило полное одобрение, товарищ (Сталин. — Б.Ф.) сказал также, что Ваша речь была наилучшей на съезде. Что касается статьи, то я получил ответ: «Делай как хочешь» (без прочтения, за занятостью другими вещами)[623]. Т. о. вопрос висит в воздухе, если принять во внимание все соображения, коими мы делились. Не возьмете ли Вы на себя главенство в предлагаемом Вами (в письме) учреждении (писательском)? Такой вопрос о Вас мне был задан[624]. Разумеется, за Вас я ответа дать не мог. Таковы факты. Сейчас все мы кружимся в дальнейших фазах и оборотах исторического процесса и чувствуем себя, как бодрый молодняк[625].

Текст этого письма, копия которого чудом уцелела в архиве редакции «Известий» (Оп. 1. Д. 16. Л. 38), был любезно предоставлен мне покойным А. М. Данилевичем, дружески расположенным к памяти Бухарина. Это письмо подтвердило гипотезу о причастности Бухарина к написанию и доставке письма Эренбурга Сталину…

3. Сталин предпочел Барбюса

Прочитав письмо Эренбурга, Сталин одобрил содержавшуюся в нем критику традиций РАПП в МОРПе (поскольку РАПП ликвидировали окончательно, его традиции, естественно, подлежали повсеместному искоренению; Эренбург этот подход Сталина учел, может быть, с подсказки Бухарина). Однако более радикальные предложения: на широкой антифашистской основе создать новую международную организацию писателей или коренным образом реорганизовать МОРП — по этим вопросам Сталин в тот день решение не принял, оставив их на проработку Кагановичу и Жданову (последний со времени съезда писателей, на котором выступал от ЦК и за работу которого отвечал, приобрел репутацию «специалиста» по вопросам литературы). Единственное конкретное предложение Сталина: поставить Эренбурга во главе МОРПа в итоге реализовано не было.

Барбюс приезжает в Москву

Сталинская записка Кагановичу датирована 23 сентября. А 22 сентября в Москву приехал Анри Барбюс. Соблазн связать эти два события велик.

Барбюс по приезде заявил корреспонденту «Литературной газеты», что его поездка в СССР связана с работой над книгой о Сталине, которую он предполагает закончить зимой[626]; в следующем номере газеты сообщалось, что книга Барбюса о Сталине появится одновременно во Франции, в Москве, в Англии и в Голландии.

По прибытии Барбюс, видимо, был проинформирован, что Сталина в Москве нет, и отправил ему следующее письмо:

Москва, гост. Савой, комн. 16.

23 сентября 1934.

Мой дорогой и высокий товарищ.

Я прибыл в СССР на несколько дней, чтобы повидаться с Вами и поговорить об основных моментах нашей большой современной общественной работы во Франции и других странах и предложить Вашему вниманию несколько значительных предложений по этому вопросу. Я изложил сущность этой работы и этих предложений в докладе, переведенном на русский язык, который я не премину послать Вам с ближайшей почтой[627].

Я был бы Вам признателен, если бы Вы не отказали мне, несмотря на Вашу занятость и, если это не слишком обеспокоит Вас, назначить мне свидание в том месте, где Вы находитесь в настоящее время и куда я мог бы немедленно прибыть.

Прошу верить моим братским чувствам восхищения.

Анри Барбюс[628].

Приглашения посетить Сталина в месте его пребывания Барбюс не получил.