Георгий Шилович - Черепаха без панциря

• Название: Черепаха без панциря
• Автор: Георгий Шилович
• Жанр: Прочая детская литература

---

Агей Михайлович подал Веньке свой увесистый портфель, набитый, как всегда, тетрадками для проверки, и попросил подержать. Сам же быстро надел плащ, тщательно застегнул его на все пуговицы и вместе с учениками вышел из класса.

На улице ребята начали шумно советоваться, как лучше добираться автобусом или троллейбусом. Веньку оттеснили от Агея Михайловича, и ему теперь с портфелем учителя ничего другого не оставалось, как идти следом за всеми.

"Как не повезет, так уж не повезет во всем, - думал Старовойтенко, удивляясь тому, какой все же у Агея Михайловича тяжелый портфель. - Тут и без кирпича запаришься".

Венька старался не отставать от Агея Михайловича, и когда тот, уже на троллейбусной остановке, поблагодарив, взял у него портфель, у мальчишки снова мелькнула мысль, а не сбежать ли как-нибудь незаметно. Но тут как раз к остановке подкатил новенький с широкими окнами троллейбус.

- Смотрите не потеряйтесь, - шутил Агей Михайлович, пропуская учеников вперед. - Выходим на остановке Клинический городок.

Дверь за учителем захлопнулась, и троллейбус плавно тронулся с места. Вот он уже мчится мимо дома Казика, первый этаж которого занимают сверкающие витрины гастронома. Венька задирает голову, видит знакомые, почти спаренные балконы. Вон и тот, с которого упала черепаха. Дощечка так и осталась лежать на краешке перил. Никто ее не убрал, словно намеренно оставили, надеясь, что рано или поздно кибернос вернется на свое место. Веньке становится не по себе.

Перед ним сидят Маша с Полей и Агей Михайлович. Учитель в шляпе, а девочки в одинаковых темно-синих беретиках. Чуть подальше устроились возле окна Шурка и Казик. Возле них сгрудились еще человек пять. Что-то горячо доказывают друг другу, переговариваются, спорят, как лучше снимать. Каждый считает себя знатоком фотографии и не скупится на советы Шурке. Тот держит кинокамеру наготове и при каждом удобном случае нацеливает ее объектив то на друзей, то на улицу. Снимал кадры на ходу, не жалея пленки. И не сердится, когда кто-нибудь из девчонок показывает ему язык. Смеется вместе со всеми и приговаривает:

- Уникальный кадр: язык как лопата, рот - до ушей! Кто следующий?

Троллейбус, сделав короткую остановку, бежит дальше, притормаживает с горки. Мимо окон медленно проплывают ярко разрисованные цирковые афиши. Дальше - мост через реку и серебристый купол нового детского планетария.

И снова тихо стрекочет кинокамера. Теперь ее объектив направлен на памятник воинам и партизанам на площади Победы, где Вечный огонь, где всегда венки живых цветов.

Сделав полукруг, троллейбус вновь выходит на прямую.

Еще через остановку наиболее нетерпеливые вскакивают со своих мест и начинают продвигаться ближе к выходу. Агей Михайлович тронул за плечо сосредоточенного Веньку:

- Старовойтенко, а ты чего сидишь? Проходи вперед. Сейчас выходим. - И озабоченно, обращаясь ко всем, сказал: - Не суетиться и не разбегаться, ждать на остановке остальных.

- Наша! Выходим! - галдели ребята, покидая троллейбус.

Девочки поправляли беретики, одергивали форменные платья, перешептывались. Шурка и тут успел снять несколько веселых кадров. Затем, отбежав немного подальше, чтобы захватить в объектив сразу всех, замахал рукой:

- Идите на меня! На меня! Не толпитесь. Идите свободно, естественней получится.

Но его уже почти никто не слушал. Советовали приберечь пленку для более интересного, что ждет их за этими светло-серыми стенами таинственной Академии наук, перед фасадом которой полукругом выстроились колонны. Они тянулись ввысь, поддерживая конструкцию, напоминавшую эстакаду. Никто не знал, для чего она сделана.

- Может, груз какой по ней перевозят? - спросил кто-то у Агея Михайловича.

Учитель подумал и сказал:

- Да нет, какой же там может быть груз?

- Ну приборы какие-нибудь из одного крыла в другое...

- Друзья мои, - улыбнулся Агей Михайлович, - никакой эстакады там нет. Просто так было задумано архитектором, так и построено. Как вы считаете красиво?

- Красиво, - не совсем уверенно сказала Поля. - Вот только нужно было застеклить.

- Словно недостроили, забыли о крыше. Почему так сделано?

- Видите ли, - задумчиво проговорил учитель, также поглядывая вверх, когда-то было такое направление в архитектуре. Конструктивизмом называлось. Теперь уже так не строят. - И он рассказал, когда была построена Академия наук, какие научно-исследовательские институты в нее входят. - Это целый научный городок, - закончил Агей Михайлович.

Венька теперь держался поодаль от учителя, а когда вошли в вестибюль, где их ждал Вадим Иванович Руденок, и вовсе спрятался за спины ребят. Но его волнения были напрасны. Вадим Иванович ничем не выделял Веньку среди остальных.

Они поднялись по ступенькам широкой, застланной ковровой дорожкой лестнице, повернули направо и оказались в коридоре без окон, освещенном многочисленными лампами дневного света. В конце коридора, куда направлялся Руденок, над дверьми пламенела надпись: "Посторонним лицам вход запрещен". Здесь Вадим Иванович остановился и сказал:

- Отсюда, друзья, и начнется наша экскурсия. Сейчас я познакомлю вас с нашим электронно-вычислительным центром.

Он широко распахнул обе половины дверей, пропуская школьников вперед. Сам вошел с Агеем Михайловичем последним и некоторое время молчал, давая экскурсантам возможность оглядеться.

Школьники стояли в огромном просторном зале с высоким потолком, сплошь усеянным множеством плафонов необычной формы. Свет из них струился ровно и мягко, нигде не оставляя теней. Вдоль стен вплотную друг к другу стояли какие-то шкафы с панелями, на которых то тут, то там вспыхивали зеленые и красные огоньки. За стеклом передних стенок во многих шкафах виднелись блестящие прямоугольные секции.

- Вот это и есть электронно-вычислительная машина, - сказал Вадим Иванович, показав на шкафы широко разведенными руками. - Вам, наверное, Агей Михайлович уже рассказывал, какой сложный путь прошла наука, прежде чем претворить в жизнь это выдающееся достижение человеческой мысли.

Вадим Иванович, как и в свое время Агей Михайлович, начал с самого простого, с того, что первой "счетной машиной" человека были десять пальцев его рук. Он показал, как некоторые народы для записи цифр пользовались узелками на веревочках, камешками, пока не придумали обыкновенные счеты, которые сохранились и поныне. Потом он попросил школьников подойти к шкафу, повернутому к залу задней стенкой. Снял крышку, и взору ребят открылось неисчислимое множество разных радиоламп, конденсаторов и сопротивлений.

- Видите, какой дремучий лес монтажа! - говорил Вадим Иванович. Только одних полупроводниковых диодов машина насчитывает около десяти тысяч. А в основе своей работы они напоминают все те же обыкновенные счеты с круглыми костяшками на параллельных прутиках.

- Как это так? - не выдержал Казик и протиснулся вперед. Вадиму Ивановичу нелегко было объяснить, каким образом вместо костяшек конторских счетов машине служат электрические заряды, а вместо прутиков - приборы, называемые триггерами. Он стоял перед школьниками в белом халате, который очень шел его загорелому лицу, и постепенно раскрывал один за другим секреты чудесной машины. Оказывается, она может справляться с самыми сложными математическими действиями. С ее помощью рассчитывают траекторию полета спутников, планируют работу заводов, возводят атомные электростанции...

- Даже трудно перечислить, на что способна эта умная машина, - Руденок достал носовой платок и провел им по лицу. - А сейчас я хотел бы вам показать, как она работает, как считает. Кстати, я сказал "умная машина", но, заметьте, это не совсем точно.

- Почему?

- А потому, что без человека она глуха и слепа. Как бы это вам объяснить, - задумчиво проговорил Вадим Иванович. - Ага! Вот так. Слыхали ли вы такое выражение: "Глухой услышал немого, как тот сказал слепому: "Посмотри, вон хромой идет!"? Понятно что-нибудь?

- Нет! - сразу же откликнулось несколько голосов. - Такого не может быть.

- Правильно. Так вот без человека электронно-вычислительная машина одновременно глухая и немая, слепая и хромая. Человек, со своим разумом и знаниями, должен задать ей определенную программу, и тогда она надежный его помощник. Кроме того, машина, даже такая сложная, как эта, неизмеримо проще человеческого мозга. Точнее говоря, в ней всего несколько тысяч разных элементов, столько же, сколько у обыкновенного дождевого червя. А человеческий мозг состоит из нескольких миллиардов элементов! Чтобы только их перечислить, затрачивая на каждый по секунде, понадобилось бы 1800 лет! А ведь надо же еще сделать, собрать, смонтировать их!

Вадим Иванович подошел к черной доске, висевшей на стене, обычной, такой же, как у них в классе, и написал мелом названные цифры. И можно себе было отчетливо представить, какая бездна между мозгом человека и счетной машиной, даже самой сложной.