Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография

• Название: Бисмарк: Биография
• Автор: Джонатан Стейнберг
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-080849-6

Отто фон Бисмарк – без тени сомнения, самый влиятельный политик XIX века. «Железный канцлер» из Пруссии объединил Германию, превратив конгломерат маленьких провинциальных королевств и княжеств в мощную империю. Развязывал и выигрывал войны. Перекраивал Европу почти столь же радикально, как и Наполеон – и с легкостью навязывал свою волю императору Вильгельму I.Многие современники считали его гением и великим человеком, а многие – диктатором и деспотом. Но кем он был в действительности?Джонатан Стейнберг в своем потрясающем исследовании, созданном прежде всего на основе писем и дневников как близких, друзей и союзников Бисмарка, так и его врагов и недоброжелателей, демонстрирует читателю психологическую сложность и противоречивость этого неординарного человека и пытается раскрыть тайну почти магической власти «железного канцлера» над людьми и событиями

---

Заключительный акт 1820 года относительно Германского союза отличался такой же расплывчатостью, как и Лиссабонский договор 2007 года о Европейском союзе. Только эксперты могли разобраться в нем, как и сегодня мало кто за пределами Брюсселя способен толком объяснить, как функционирует ЕС. Еще в 1858 году Deutsches Staats-Wrtebuch, основной немецкий правовой словарь, путался в различиях между «узким советом» и генеральной ассамблеей или пленумом: «Узкий совет не был сенатом, в нем не имелось ни палат, ни курий… Существовал только один орган союза – Bundesversammlung(союзное собрание)»2. Поняв, что они не в состоянии объяснить, чем все-таки должен был заниматься «узкий совет», составители словаря решили вообще этого не делать. Тем не менее Deutsche Bundкардинально отличался от своего далекого преемника Европейского союза. Тогда никто даже и не притворялся, что конфедерация представляет интересы «народов». Кроме того, две ведущие германские державы – Австрия и Пруссия – обладали гораздо большей независимостью, чем любое из современных европейских государств. Далеко не все их территории принадлежали союзу. Командующими армиями по-прежнему оставались их сюзерены, император и король, и никакого отношения к союзу не имели бюджеты и налогообложение, внутренние законодательства и религиозные учреждения.

Главную трудность, с которой неизбежно должен был столкнуться Бисмарк на посту посланника при союзе в 1851 году, создавало неравенство двух великих держав. Союз возродился после революций 1848 и 1849 годов, потому что это устраивало Австрию: как и в 1815 году, она хотела господствовать в Германии, пользуясь зыбкостью ассоциации. Малые государства могли чувствовать себя спокойнее в неуклюжей, децентрализованной и многонациональной империи Габсбургов, чем в жестком, унитарном прусском королевстве. Несмотря на невразумительный характер структуры, при которой его аккредитовали, Бисмарк оказался на передовой германской дипломатии: на линии конфронтации интересов двух главных германских государств.

Назначение посланником круто меняло весь образ жизни Отто фон Бисмарка и Иоганны. 3 мая он писал жене:

...

«Готовься поднять якорь и отплыть из порта своего домашнего очага. Я знаю по себе, как тяжело уезжать, как опечалены твои родители. Но я повторяю, что у меня не было ни малейшего желания и стремления к тому, чтобы получить это назначение. Как бы то ни было, я слуга Господа, и куда бы Он ни послал меня, я должен повиноваться»3.

Нельзя не обратить внимание на утверждение Бисмарка, будто он и пальцем не пошевельнул для того, чтобы добиться нового назначения. Зачем он так нагло лгал жене? Имеющиеся свидетельства указывают на то, что все последние месяцы он только и занимался интригами с целью получить подходящий дипломатический пост. Его усилия увенчались успехом, превзошедшим все ожидания, и это Бисмарк признал в несколько более откровенном письме, отправленном сразу после того, как ему стало известно о назначении. Он добился своего: пост превосходный и вполне соответствовал его талантам. Почему же не поделиться с женой радостью по поводу успеха? Ответ один: он всегда лгал в личных делах, лгал и матери и отцу. Для него вошло в привычку не говорить правду в личных отношениях, и, как мы уже отмечали, он начал прибегать ко лжи и для того, чтобы скрывать свои ошибки. Ему пришлось сослаться на Бога, чтобы супруга согласилась на новый образ жизни. Если Бог того требует, то Иоганна, как истинная евангелистка, не сможет ни воспротивиться, ни засомневаться.

Назначение во Франкфурт могло беспокоить Бисмарка лишь в одном отношении: у него все-таки были проблемы с женой. Она не отличалась красотой, не говорила на иностранных языках, не умела элегантно одеваться, не обладала навыками придворного этикета. Иоганна была не способна стать светской дамой, грациозно покоряющей европейское высшее общество, и к этому даже не стремилась. Давняя подруга и единомышленница по пиетизму Хедвиг фон Бланкенбург предупреждала:

...

«Меня по-настоящему тревожит только то, что ты все еще смотришь на окружающий мир так же, как и пять лет назад, и для меня это непонятно… Прошлое тоже живо во мне, но теперь я должна делать и другие вещи, серьезные вещи. Необходимо внутреннее горение, Иоганна, дорогая Иоганна! Мы не можем всю жизнь оставаться детьми, игривыми и дурашливыми. Мы должны стать людьми серьезными ради нашего возлюбленного Господа»4.

Почти наверняка Бисмарк просил жену перемениться. Вскоре после прибытия во Франкфурт, 14 мая, он писал:

...

«Похоже, что летом я займу пост Рохова. И тогда, если сумма останется прежней, я буду получать 21 000 рейхсталеров, но мне придется содержать солидный штат и домашнее хозяйство. Поэтому, дитя мое, приготовься к тому, чтобы с важным благородством восседать в салоне, величаться вашим превосходительством, благоразумно и любезно вести себя с другими превосходительствами… Еще об одной моей просьбе, пожалуйста, не говори матери, чтобы она не ворчала: выучи французский язык, но делай это так, будто ты сама надумала его освоить. Читай как можно больше на французском языке, но не при свечах и не тогда, когда устали глаза… Я женился на тебе не для того, чтобы иметь светскую жену для других, а для того, чтобы любить тебя по Божьему благословению и в соответствии с велениями моего сердца, чтобы иметь в этом чуждом мире свой угол, не продуваемый никакими ветрами и согреваемый моим собственным очагом, к которому я могу придвинуться, когда за окнами бури или морозы. И я хочу сам поддерживать огонь в моем очаге, подбрасывать в него дрова, раздувать пламя, защищать и укрывать его от злых напастей и чужаков»5.

В этой превосходной прозе затрагивается и животрепещущая семейная проблема. Возможно, Бисмарк и женился на Иоганне не для того, чтобы «иметь светскую жену для других», но теперь ему была нужна именно такая супруга, которой она абсолютно не желала становиться. Иоганна так и не освоила французский язык и никогда не одаряла Бисмарка тем женским обаянием, в котором он нуждался не только в силу своих профессиональных потребностей. А с возрастом его становилось и того меньше. К тому времени, когда Бисмарк завершил первое десятилетие своей дипломатической службы, она превратилась в ту самую «странную особу», которую встретил в Санкт-Петербурге молодой атташе Гольштейн. Никому не дано знать перипетии их брака, но ясно одно: в какой-то момент Бисмарк потерял надежду увидеть жену в другом качестве. Бисмарки обедали поздно, в пять часов, что для всех во Франкфурте казалось чудным. И прусское посольство во Франкфурте, а позже и их официальная резиденция на Вильгельмштрассе, 76 в Берлине выглядели так, словно в них обосновались сельский помещик с женой-богомолкой. По моему мнению, Иоганна не желала перестраиваться и подстраиваться под Бисмарка из простого упрямства. Он женился на ней «рикошетом», поскольку любил Марию фон Тадден, и нежелание Иоганны стать более привлекательной было своего рода протестом. Что касается самого Бисмарка, то брак, очевидно, не удовлетворял его физиологические потребности. Это видно хотя бы из его описания Гансу фон Клейсту-Ретцову своей холостяцкой жизни во Франкфурте в июне 1851 года:

...

«Главным соблазном, которым дьявол искушает меня, является не стремление к славе, а животное чувство, побуждающее меня к совершению величайшего греха, из-за которого, как мне кажется временами, Бог не удостоит меня своей милости. В любом случае слово Божье не посеяло семян в моем сердце, в котором зияет пустота, как в молодости. Иначе я бы не мучился соблазнами, которые посещают меня даже в моменты молитвы… Пожалей меня, Ганс, но сожги это и никому не рассказывай»6.

Через четыре года после женитьбы Бисмарк уже признавался самому близкому другу в том, что его посещает «животное чувство» и соблазн совершить «величайший грех». Мы не можем знать, что делал Бисмарк втайне, но письмо предполагает: брак не снял чувственные побуждения.

Тем временем Ганс обручился с протестантской монахиней, графиней Марией фон Штольберг-Венигороде. Бисмарк с завистью писал:

...

«Ганс неимоверно счастлив, долго не засыпает и ведет себя как ребенок. Помолвка пока еще конфиденциальная, но Ганс не может скрыть своей радости. Он хочет написать о ней на каждом тротуаре и сообщить встречному и поперечному, другу и недругу, пребывая в восторженной уверенности в том, что в мире больше нет конфликтов и все счастливы так же, как и он. У него теперь совершенно другое выражение лица, он пританцовывает и поет какие-то чудные песни, когда остается один в комнате. Короче говоря, Ганс стал неузнаваем, но он был бы еще милее, если бы не мешал мне спать своей радостью»7.