Мортимер Уилер - Пламя над Персеполем

• Название: Пламя над Персеполем
• Автор: Мортимер Уилер
• Издательство: Наука, Главная редакция восточной литературы
• Жанр: Научпоп
• Год: 1972

Автор книги, известный английский археолог, в живой и непринужденной форме рассказывает о последствиях похода Александра Македонского на Восток — переменах в ходе развития культуры и искусства.

---

Говоря коротко, события должны были развертываться так: Антиох IV, человек уклончивый, но честолюбивый, задумал, по-видимому, воссоединить старую азиатскую империю Александра и его наследника Селевка I, насколько это позволяли рубежи, установленные по договорам с Индией на востоке, и придвигающиеся границы Рима на западе. С этой целью примерно в 169 г. до н. э. он отправил своего двоюродного брата Евкратида против отложившихся бактрийских правителей[22]. Деметрий поспешил из Индии ему навстречу, но был убит. Евкратид захватил Бактрию. Вероятно, Антиох даровал ему соответствующий титул, что-нибудь вроде «вице-короля», по праву которого Евкратид мог основать или перестроить крупный бактрийский город и наречь его своим именем — Евкратидия, которую, действительно, упоминают Страбон (XI, 516) и Птолемей (VI, 11, 8). Быть может, это Бактры, полностью обновленные, а может быть, что вероятнее, это александровская Тармита, однажды названная уже Деметрией во славу Деметрия и теперь прославлявшая нового владыку, Евкратида. И все же (хотя это не более чем предположение) Евкратидия может оказаться тем самым, найденным в Ай-Хануме, великолепным городом, который, учитывая сравнительно небольшую глубину культурного слоя, мог быть основан много позже времени Александра и даже Евтидема. Но, повторяю, догадка эта станет ошибкой, если специалисты в области эпиграфики убедят нас, что надпись Кинея действительно появилась в III в. до н. э.[23]

Как бы там ни было, мы вправе ожидать, что этот, лишь недавно открытый, эллинистический город даст новый материал для решения старой искусствоведческой проблемы: как и откуда в высокопродуктивную художественную школу буддийской Гандхары (северо-западный пограничный район Индо-Пакистаиа) проникли в первых веках новой эры очевидные и бесспорные элементы греческого или греко-римского искусства? Издавна их источником считалось Греко-бактрийское государство. Минули годы, но эллинистической скульптуры в Бактрии никто не находил. Начались лихорадочные поиски других посредников. Надежнее прочих казались римские торговые пути, пересекавшие некогда эти края. Что ж, будем надеяться, что самый верный ответ лежит под ногами исследователей Ай-Ханума. В конце концов, персепольская дорога вела на восток не одних только политиков и полководцев.

После пожара 2. Индо-греческие города

Независимо от конечного результата раскопок в Ай-Хануме — а если удастся более или менее завершить их, материал безусловно окажется ярким и разнообразным — можно смело утверждать, что города южных областей Афганистана и северо-запада Пакистана многим обязаны бактрийским эллинам, потомкам эллинов Александра. Порукой тому работа археологов, которая здесь, за Гиндукушем, была до последнего времени более успешной и тщательной, нежели в Греко-бактрийском государстве.

В 327 г. до н. э. македонские армии совершили бросок из Бактрии через горы, к южным отрогам Гиндукуша (Паронамисадам античной географии), где в пяти-десяти милях севернее Кабула и в трех милях к северо-востоку от нынешнего города Чарикар маршруты воинских колонн соединились в районе рек Панджшнр и Горбанд. Здесь, на месте современного нам Беграма, находилась древняя Каписа, туземная столица, возле или в пределах которой был основан еще один город Александра — Александрия Кавказская.

У нас пока нет точных сведений, что город стоял на месте Каписы, равно как нет определенных указаний на то, что он там не стоял. Французские археологи, работавшие здесь несколько лет, могут похвастать замечательными находками (рис. 17, 18), но глубокого исследования памятника они не произвели, даже топография его далеко не ясна. Предварительное толкование дано в плане, набросанном в самых общих чертах Р. Гиршманом (рис. 16), который продолжал раскопки в крайне неблагоприятных условиях 1941–1942 гг.

В слиянии рек Панджшир и Горбанд, берущих начало высоко в горах на севере, среди многочисленных протоков вздымаются скалистые крутые склоны горы, именуемой Бордж-и Абдаллах. Когда-то, а когда именно — неизвестно, вершина этой горы была превращена в крепость или небольшой укрепленный город, а легкодоступные ее склоны с южной и отчасти с восточной сторон ограждены массивной стеной и рвом. Ограниченное таким образом пространство составило приблизительно 300 ярдов с востока на запад и 160 ярдов с севера на юг. Городские ворота находились у центра южной стены.

Почвы на гребне горы возделывались, и рельеф ныне сглажен, но разрез стены, сделанный Гиршманом, показал, что она достигала сорока трех футов в поперечнике, построена была из земли и щебня и обложена изнутри и снаружи сырцовым кирпичом с толщиной каждого слоя до восьми футов. С внутренней стороны стена была усилена низким выступом в десять футов шириной. Стенных башен обнаружить не удалось, не сделан и разрез рва. Расположенная в самой высокой точке гребня крепость, надо полагать, возникла до заселения низменной южной части. Как было сказано, дату ее постройки установить пока невозможно. Вероятно, это форт или военная колония эпохи Александра, не исключено, что здесь стоял какой-нибудь ахеменидский гарнизон. Никаких строений внутри крепости не найдено, впрочем, основательными поисками никто и не занимался.

Несколько подробнее можно рассказать о внушительных укреплениях равнинной части в 650 ярдах к югу от крепости. Именно на них сконцентрировали свои усилия Р. Гиршман и его предшественник Ж. Акен. Укрепления состоят из прямой стены, протянувшейся на 550 ярдов с востока на запад и на флангах изогнутой под прямым углом к северу. На близком и равном расстоянии один от другого выступают из стены прямоугольные бастионы до 55 футов ширины. К центральным воротам на юге (по предварительному плану) через два рва вела насыпь. Стена 33-футовой толщины состоит из заполнения (возможно, прохода) между двумя стенками сырцового кирпича на каменном цоколе. Между двумя рвами и за внешним рвом были, вероятно, вспомогательные валы, однако они еще не исследованы.

Общий вид этой стены с ее близко поставленными бастионами напоминает стену в Ай-Хануме, также пока (т. е. пока пишется эта книга) не датированную. Аналогична обеим стена в Таксиле-Сиркапе (см. далее), где каменные бастионы, возможно, относятся к I в. до н. э. и могут быть созданием индо-греков или эллинизированных скифов. В Беграме Акен и Гиршман расчистили, хотя и не полностью, несколько зданий внутри стен, и Гиршман установил три последовательных периода, из коих ранний датирован монетами Евкратида, Менандра, Гермея и «других греко-бактрийских царей» (sic!), то есть весьма приблизительно 107-50 гг. до н. э. Однако основание для датировки не слишком определенное; оно никак не подтверждает предположение (само по себе вероятное), что монеты, выпущенные через полтора века после Александра Панталеоном и Агафоклом, сыновьями упомянутого уже Деметрия, могли быть отчеканены где-то здесь, поскольку на них изображен сидящий Зевс с фигуркой трехголовой Гекаты в руке, «Гекаты трех путей», вполне уместной в этом пункте соединения трех горных дорог. Словом, Беграм ожидает новых раскопок, которые будут проведены современными методами; весь этот район необходимо исследовать вновь.

Внутри южных укреплений от центральных ворот на север тянулась по прямой главная улица. Есть основание видеть в ней ось прямолинейной планировки кварталов обычного эллинистического тина. Судя по раскопанной части города, по обе стороны главной улицы располагались лавки, за которыми стояли более просторные дома и общественные здания из сырцового кирпича, иногда на каменном фундаменте. Эти постройки сооружены большей частью в первой фазе существования города, которая, по Гиршману, продолжается от греко-бактрийцев до скифо-парфян и далее до прихода из Центральной Азии через Туркестан и Восточный Иран кушанской династии в конце I в. н. э. Во время Кушан строительство не прекратилось, город переживал вторую фазу развития, он изменялся, рос, пока его не разрушили сасанидские завоеватели в III в. н. э., после чего город был восстановлен (третья фаза) в пределах старых фортификационных линий. Но эти поздние периоды его жизни к нашей теме отношения не имеют.

Итак, насколько можно судить в настоящее время и в ожидании новых раскопок, Беграм приобрел известные нам общие черты планировки во II в. до н. э., когда бактрийские греки решились снова завоевать и освоить Северо-Западную Индию. Не исключено, что в середине этого столетия к его строительству приложил руку сам великий Менандр. Но эпоха Александра не оставила здесь зримого вещественного следа, что вовсе не удивительно. Только в самые последние годы и только в одном пункте, в 100 милях юго-восточнее Беграма, археология открыла нечто в этом роде или по крайней мере претендует на такое открытие.