Сборник - Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии (сборник)

• Название: Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии (сборник)
• Автор: Сборник
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-08-004860-9

Этот сборник – наиболее полная поэтическая летопись Отечественной войны 1812 года, написанная разными поэтами на протяжении XIX века. Среди них Г. Державин и Н. Карамзин, В. Капнист и А. Востоков, А. Пушкин и В. Жуковский, Ф. Глинка и Д. Давыдов, А. Майков и Ф. Тютчев и др.

В книгу включены также исторические и солдатские песни, посвященные событиям той войны.

Издание приурочено к 200-летнему юбилею победы нашего народа в Отечественной войне 1812 года.

Для старшего школьного возраста.

---

Там слышались победны клики,

Сражающейся рати крики,

И томный раздавался вой.

«Ты зришь, – мне с кротостью вещало Привиденье, —

России торжество, врагов ее паденье.

То щит Отечества, его военный дух

Пожарский, ревностный сотрудник мой и друг,

Летит вслед извергов, оставивших столицу.

Он мстительну на них уже вознес десницу.

Пред ним свирепый мраз, страх бледный, тощий глад

На истребление враждебных сил спешат.

Уж в бегстве гибельном, их лютостью томимый

И гневом Божиим невидимо гонимый,

Неистовый гордец, забыв позор и стыд,

Окровавле́нной им дорогой вспять бежит.

На каждом он шагу народну месть встречает;

Рать сильна, рать его толпами низлагает;

И кровью буйного упьется русский меч:

От острия его не может он утечь.

Тогда в свою чреду сей мира нарушитель,

Сей бич вселенныя, Москвы опустошитель,

Покажет царствам всем, простерт у наших ног,

Сколь в гневе праведном велик российский Бог;

Сколь истинен в судах над нами справедливых

Отец раскаянных, каратель злочестивых».

Так рек; и, пастырска надвершием жезла

Коснувшись моего престрашного чела,

Исчез. Внезапу гром по небу прокатился.

Объятый трепетом, от сна я пробудился

И Гермогена в сем видении познал:

Надеждой скорбному он сердцу отдых дал.

Утих бурливый ветр; луна над мной блистала,

В дрожащих Псла струях себя изображала.

Восхи́тилася мысль, и вспламенился дух.

Казалось, старца речь еще разила слух,

Еще по воздуху слова его носились.

Неволею тогда уста мои открылись,

Воображением я в будущем парил

И, в полноте души, с восторгом возопил:

«Дерзайте, россы! Гнет печали

С унылых свергните сердец:

Враги пред нами в бегстве пали,

Победы нам отдав венец.

Рассыпаны строптивых силы!

Воззрите на сии могилы,

Устлавшие бегущих след;

На обагре́нны кровью реки:

Над ними поздни у́зрят веки

Трофей наш, – мщенья и побед.

Неправды спеющих доро́гой

Творец наш гневом посетил;

Но бич, орудье казни строгой,

Над нашей выей сокрушил.

На суд ли Вышнего возропщем?

Никак; но в умиленье общем

Благодаренье воздадим

За милосердную пощаду,

Что яростному не́ дал аду

Нас зевом поглотить своим.

Теперь, несчастьем науче́нны,

Отвергнем иноземный яд:

Да злы беседы отравле́нны

Благих обычаев не тлят;

И, на стезю склоняся праву,

Лишь в доблести прямую славу,

Существенну поставим честь.

Престанем чуждым ослепленьям

Развратам и предубежденьям

Подобострастно дани несть.

Отечество ждет нашей дани.

Протоптаны врагом поля,

Прострём к убогой братье длани,

Избыток с нею наш деля;

Взнесем верхи церквей сожженных;

Да алтарей опустошенных

С весной не порастит трава;

Пожаров след да истребится,

И, аки феникс, возродится

Из пепла своего Москва!»

1812

Иван Михайлович Долгорукий 1764–1823

Плач над Москвою

В годину лютых зол, в день страшныя беды,

Когда в огне Москва Везувий представляла,

Детей своих во все заставы извергала

И кровию гражда́н багрила их следы,

Когда чрез двести лет столицу вновь карали,

Сквернили алтари, в домах и казнь и плен,

Бежали без ума толпы мужей и жен

И весь домашний скарб злодею покидали, —

Взглянул и я на Кремль – ударил в перси, взвыл,

Схватя жену, детей, давно лиющих слезы,

В беспамятстве помчал на устье тихой Тезы;

И там от всяких зол Господь меня укрыл. <…>

Гнев Божий над тобой, злосчастная Москва!

Из пышных теремов явилось пепелище,

Пещерою стал град зияющего льва

И диких всех зверей ужасно логови́ще!

В прямой черте с небес громовая стрела

Ударила во все твои верхи златые,

И, с ревом из-под них слетев, колокола

Провозвестили нам дни нового Батыя;

Во храмах кони ржут, а в самых алтарях, —

О ужас христиан! и выговорить страшно! —

На месте мирных жертв – враги хватают брашно,

И, шумны от вина, ристают в стихарях!

Святыни дом в вертеп разбоя превратился!

Кадило пред Творцом небесным не курят,

Ни тихих нет молитв, ни лампы не горят,

И схимник, воздохнув, с обителью простился.

Летит на воздух Кремль, расшибся Арсенал;

Несыта месть везде мечи булатны движет!

Но все уже смердит! – нож всю Москву заклал;

Без пищи сам огонь лишь камень голый лижет.

Таков твой жребий стал, градов российских мать!

Тоскуют о тебе живущие в чертогах;

Нарядных колесниц тьмы-тьмущей на дорогах,

Стремящихся к тебе, как прежде, не видать.

Исчезли пиршества, и роскошь утомленна

С обозом векселей на Волгу утекла;

Толпа бежит за ней актеров изумленна,

Дом игрищей погас, сгоревши весь дотла;

Святилища наук разграбленные стены

Ужасней кажут нам плачевный вид Москвы;

И музы, не найдя, куда склонить главы,

Отправились искать на Каме Иппокрены.

Куда съезжаться нам платить газетам дань,

О свойстве государств, за трубкой сидя, спорить,

И ближних и себя напрасно лишь задорить —

Путь сча́стливый тебе, клоб Английский, в Казань! —

Фабричный кинул стан, купец не промышляет,

Разнощик никуда с товарами нейдет,

Изделья, торг, мена́, все стало, все страдает,

И бедный мужичок ни пашет, ни орет.

О, день великих зол! Но, к пущему несчастью

У матушки-Москвы есть множество детей,

Которые твердят по новому пристрастью,

Что прах ее не есть беда России всей…

Утешит ли кого сия молва народна?

Отечества я сын, и здесь сказать дерзну:

Россия! ты раба, – когда Москва в плену!

Не ей ли ты должна той славою широкой,

Которую во всей вселенной нажила?

Не ею ли спаслась от пагубы жестокой,

Когда с мечами к ней Литва погана шла?

Москва ли не рачит о нас, не образует?

Готовит верных слуг, надежных согражда́н,

Дает мужей в суды, людей в военный стан

И злата не щадит, коль царь его взыскует.

Отечественный дух на каждом там шагу

Любить родимый край издетства приучает.

Вид Красного крыльца, – сей вид один внушает

И рабства не терпеть, и рог сломить врагу.

Кому наружный вид готический противен,

Пускай бежит навек от наших башен тот!

Единственна Москва! – и тем-то град сей дивен,

Что он из собственных составился красот. <…>

Так ежели Москва есть сердце государства,

Отдав ее врагу, какая для него

Надежда избежать паденья своего?

Столицы суть везде ограды крепки царства.

Без сердца бытие кто может сохранить,

Когда в нем вдруг огонь антонов загорится?

Куда, кроме земли, наш бедный труп годится?

Стал маятник его – и уже полно жить.

О Боже! возврати столицу нам любезну! <…>

Так мысленно взывал, когда в стране любимой,

Оставя мирный кров и хлеб насущный мой,

Без Родины давно, из края в край гонимый,

Бежал сюда вкушать хоть маленький покой. <…>

Но, ах! – хотя у них приятно было мне,

А на́ сердце тоски лежало тяжко бремя:

Я все смотрел в окно, не разбирая время,

Не шлет ли вести кто о нашей стороне?

И се – летит она – о, радость вожделенна!

В пыли, в поту ямщик бьет тройку по бедра́м;

Домашние бегут – я вслед кричу: что там?

Предчувствие сбылось: Москва освобожденна!

Для чувства сильного на свете нет пера:

Уста молчат, когда что душу слишком тронет,

В потоке горьких слёз речь смешанная тонет,

И легкий вздох, вещун сердечного добра,

В Москву скорей, в Москву! – Когда чего желает

И требует от нас растроганна душа,

Вотще рассудок тут препятства полагает:

Распутица – путь добр, и вьюга – хороша. <…>

Так стаи разных птиц со всех сторон весною

Летят в привычный лес гнездо свое свивать.

Представилась очам паленая столица,

Еще сияюща сквозь облако дымов;

В развалинах ее еще видна царица,

Рожденная ничьих не принимать оков. <…>

Руины! кто на вас без состраданья взглянет?

Ужаснейший позор… Здесь был Наполеон!

Доколь из недр Творца перун в него не грянет?

Иль Неба не достиг отчаянный наш стон? <…>

Дай Бог, чтобы Москва, как некогда вселенна,

При Ное от проказ омытая водой,

В горниле тяжких бед огнями искушенна,

Очистилась от всех крамол своих золой!

Тогда нас паки с ней и пепел не разлучит:

Где Родины святой быть может веселей?

И я скажу в слезах, как Сказочник нас учит:

«Что матушки-Москвы и краше и милей?»

<1812–1813>

Николай Михайлович Карамзин 1766–1826

Освобождение Европы и слава Александра I

(Посвящаю московским жителям)

Quae homines arant, navigant, aedificant, virtuti omnia parent{ Все, что создают люди, когда пашут, плавают, строят, служит добродетели (лат.).}.