Павел Буркин - Обречённые. Том 1

• Название: Обречённые. Том 1
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фанфик

Просто поветрие какое-то! Что не фантастика, почти обязательно — отстрел мутантов, как будто нет больше забав. А им ведь, мутантам-то, тоже больно и голодно бывает, они тоже жить хотят. Говорите, они жить мешают и пахнут плохо? А уж вы-то как им мешаете, особенно если арендуете старинный броневичок и отправляетесь в Резервацию поохотиться! Они, по крайней мере, из ваших детей чучела на камины не делают… Ну, а раз приехали охотиться, не удивляйтесь, что стали дичью сами. Ибо камень в руках храбреца — оружие. А плазмострел в руках труса — железяка.

Свободное продолжение «Бойни» Ю.Петухова.

---

Значит, смысла в сохранении гадюшника больше нет. Конечно, нет его и в уничтожении, но… Эстетическое чувство страдает, господа. Человек двадцать второго века — высокоморален, образован, у него развито чувство прекрасного. Для современной цивилизации оскорбление — само существование этого мерзкого нарыва на её планете. Ведь и мутанты не живут там, а существуют. Мучаются, бедняги. Давайте освободим их разом от всех проблем и мучений! Ну, для начала, конечно, будет немного больно, но тут уж ничего не поделать. А чтоб никого не донимала совесть, чтобы не проснулся ложный гуманизм, и нужны сказочки про демократию.

Просто взять и уничтожить обитателей Зоны — отчего-то нельзя. Это в древности кроманьонцы могли перебить неандертальцев, не пытаясь понять, что они, да как устроены. Для человека двадцать второго века такое варварство неприемлемо. Прежде, чем что-то уничтожить, он должен всесторонне его изучить: препарировать, просветить, посмотреть, что с ним будет в агрессивной среде, при повышенной радиации, в африканской жаре и антарктическом холоде. Как реагирует на ток, на заражение теми или иными вирусами, насколько способны к регенерации при удалении тех или иных органов, как размножаются… Науке нужно много подопытного материала, и не только микроорганизмов да растений, но и высшей формы жизни этого уродливого мирка — кого учёные условно назвали homo mutantus. Хотя, между нами, господа, различия там идут уже не видовые, а родовые. Далеко не все мутанты, как показали предыдущие опыты Института Антропомутаций, способны, скрещиваясь, давать хоть какое-то потомство.

Выродков понадобится много. Тысячи особей любого пола и возраста, желательно, и различающихся между собой. Впрочем, с этим проблем нет: в Подкуполье уникальна каждая тварь, просто глаза разбегаются. Ловить надо всех, кого удастся, пока не набьются до отказа клетки, не будет заполнен институтский гравиплан. Поскольку речь о классе «А», на борт влезет триста пятьдесят тонн мутантского мяса. Больше пяти тысяч уродов, а если набрать побольше детёнышей, и все семь войдут…

— Сэр профессор, мы засекли подземное убежище, три с половиной мили прямо по курсу. Предположительно до двухсот особей.

Сметонис вновь поморщился. Он не любил простаков — но военных не любил ещё больше. Хорошо хоть, Свободный Мир действительно свободен — от милитаризма. Ладно, дуболомы из КСО — они далеко и глаза не мозолят. Внутренних войск тоже, в общем, немного, и служат там не подневольные призывники, как в недоброй памяти старые времена, а высокооплачиваемые профессионалы. Что? Они Свободный Мир защищают? Чушь! Его защищают учёные, разрабатывающие новые модели космических кораблей и ракет межпланетного класса. И те генетики, кто вывел этих костоломов из Корпуса, тоже.

Командир приданного учёным взвода, лейтенант Ривкин платил «яйцеголовым» той же монетой: он полагал их удобно устроившимися проходимцами. Но выражать чувства открыто, в отличие от профессора, не мог: всё-таки Институт был заказчиком, и заказчиком щедрым. Малейшая угроза долговременному контракту — и прости-прощай, высокооплачиваемая работа в серьёзной компании. Да ведь и не отпустят просто так человека, выполнявшего секретные задания. Кучу подписок придётся дать, и хорошо, если не решат подстроить «несчастный случай» — так сказать, самоубийство из четырёх стволов с дистанции в пару километров. А когда в частных военных компаниях было иначе? Что, всё-таки было? Ну, так времена меняются.

— Что собой представляет убежище? — уточнил Сметонис.

— Сейчас запрошу… Ага! Бывший канализационный коллектор, ливневая канализация и бетонные тюбинги водопроводных труб. Ну, и до кучи — соединённые между собой подвалы домов, старые бомбоубежища… Общая площадь — до пятидесяти тысяч квадратных метров… Глубина залегания — до семи метров. Вот схема, тут тепловые засветки на месте скоплений выродков, тут зондирование поверхности, расчёт состояния бетонных конструкций — аварийный, людям лучше не соваться. Пустим роботов-проходчиков типа AW-2844Z, модификация для тесных помещений. Вот тут, тут и тут — отверстия, через которые поступает воздух, можно пустить газ. Тут вход… Завален камнями и ржавыми железными листами, но замаскирован плохо, поэтому быстро и обнаружили. Разбирать завал долго, проще пробить дыру вот здесь. Завалить вроде не должно.

— Хорошо придумано, лейтенант, — желчно скривился учёный. — Что ж вы в Смоленске не достали выродков?

— Осмелюсь доложить, сэр, там другие условия. Подземелья залегают глубже, они больше протяжённостью. Вдобавок они проходят через известковые скальные основания, а толстый камень экранирует излучение. Подземных коммуникаций там больше, они образуют несколько систем, и какая в какую переходит, извне не поймёшь. И самое главное: тамошние мутанты умеют маскироваться в тепловом диапазоне. То есть сами в плотной одежде, заматывают лица тряпьём, что на порядок ослабляет «светимость», а воздуховоды замаскировали — по крайней мере, мы не нашли ни одного, как и других входов в подземелье. Газ пустить можно, но нужной концентрации добиться почти невозможно. Прямой штурм, почти наверняка ведущий к большим потерям, признан нецелесообразным. Генерал Манун решил правильно: блокировать известный вход, заминировать, оставить блокпост и завалить все подозрительные щели обломками — и ждать, пока они там не передохнут. Долго — зато без потерь…

— Понятно, хватит лекций, — раздражённо буркнул Сметонис. — Значит, тут всё пройдёт, как по маслу?

— Да должно бы. Деваться им некуда, маскировки никакой, драться, по всему видно, они не станут, да и оружия нет. Даже «калашей». Возьмём тёпленькими, а вы выберете, кого оставить.

— Само собой, выберу. Начинаем сейчас?

— А чего тянуть-то?! — усмехнулся Ривкин. — Вон он, посёлок этот вонючий.

Посёлок и правда был так себе. Нет, он и раньше был посёлком — но теперь почти все дома развалились, сохранив в лучшем случае несущие стены. По большей части не уцелело и того. Выглядел он как после сильного землетрясения. А лейтенант, наверное, подумал — как после артобстрела.

Неизвестно, поработала ли тут артиллерия, но старые «Томагавки» в первые же минуты вторжения накрыли старый мобсклад — вдруг что-то ещё может стрелять? Досталось и razdatche, и бараку с kranikami, без которых большинство выродков не мыслили жизни. Наверняка там погибло немало мутантов, уцелевшие, как выявлено спутниками слежения, забились в своё жалкое подземелье и носу наружу не казали. Что ж, чем больше травы… Наконец-то повезло: до сих пор попадались лишь пустые посёлки, или почти пустые, какая-то сволочь то ли распугала, то ли предупредила мутантов. Лови теперь крохотные, а потому куда менее заметные группки по неудобьям. За всю неделю удалось взять не больше сотни подкуполян, и то не самые интересные экземпляры. У отрядов, работавших на прочих направлениях, улов был на порядок богаче. Вон, команда профессора Никоями, чистившая северо-западный сектор, уже тысячу особей наловила, и каких особей! В одной только Твери почти полторы тысячи взяли, отобрали треть, а остальных пустили в расход.

Ничего, думал профессор, сейчас и мы отличимся. Надо лишь первыми проникнуть в Москву. Если информация, что поступает от военных, правдива, там скопились десятки тысяч мутантов. Можно будет действительно выбирать — одного из десяти, а то и двадцати, это будет и правда уникальный подопытный материал. А сейчас… Сейчас так, маленькая разминочка.

— Сэр, мутанты убежище не покидают, — раздался искажённый мембраной голос командира разведывательной группы.

— Куда им деваться? — хмыкнул лейтенант. — Начинаем оцепление. Работаем, парни, работаем, координаты я сейчас скину…

Операция была привычной, она не обещала никаких накладок: мельчайшие детали десятки раз отрабатывались на учениях. Что дальше будет, лейтенант представлял во всех подробностях, благо, сам участвовал в учениях — даже в роли «условного противника». Осечки, как в Смоленске и Вязьме, быть не должно. Как действовать в стандартной обстановке, подчинённые знают и сами.

— На хрена вообще вам эти твари? — включаясь в привычную, отработанную на бесчисленных учениях работу, пробормотал лейтенант. — Кончить бы всех, и всё. Вон, у остальных парней — нормальные задачи: увидел что-то живое — пли. Нет, надо посмотреть, что у них внутри, препарировать, тьфу, охота в дерьме возиться!

Профессор принял вызов. Сощурился, криво усмехнулся — но до ответа снизошёл:

— Науку вперёд кто будет двигать — вы, что ли? Прежде, чем явление будет ликвидировано, его следует изучить…

— Да на кой вообще их изучать? Достаточно того, что кровь им пустить ничуть не труднее, чем людям… А вообще лучше бы пустили под Купол какой-нибудь зарин или зоман, или люизит… Да вот, гуманисты в Европарламенте выискались. Как будто ублюдкам не всё равно, газом их травят или стреляют…