Павел Буркин - Сила Мира

• Название: Сила Мира
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в Мирфэйне, за четыре века до эпохи «Когда камни кричат» и «Краденой победы». В те времена, когда Церкви Единого ещё противостояли древние Храмы, и жрецы возносили молитвы таинственным Богам. Когда Империя Ствангар была в зените могущества, а величайшие маги мира выясняли отношения на поле боя. Собственно, именно застарелое противостояние Храмов и поставило мир на грань гибели. И только забытое в благополучные века последнее средство — Сила Мира — способно спасти этот мир от чудовищной катастрофы. Проблема в том, что Сила эта даётся только на двоих.

---

Я нашел. Теперь тратить магию на ерунду не стоит. Она понадобится вся, без остатка — Натан не тот противник, которого можно не воспринимать всерьез. Хорошо хоть заклятие, наложенное на Палача, до сих пор не обнаружено, по-прежнему действует, пока в «дремлющем» состоянии. Это уравнивает наши шансы в бою, но не более того. А мне нужна только победа — иначе кто остановит наползающий с Севера хаос?

Когда Жаклин проснулась, я огорошиваю ее известием:

— Я иду в Таваллен. Там есть дело.

— Куда ты, туда и я, — отвечает девчонка с нешуточно удивившим меня спокойствием. — У меня все равно никого не осталось.

— А тебе советую остаться здесь. Я найду богатых людей, которым нужна хоть какая-то наследница, и будешь жить в роскоши, или хотя бы в достатке.

Думал, она захлопает в ладоши, обнимет, а то и поцелует. Ну, как же — конец вечному страху, невзгодам, походно-полевой неустроенности быта. Да и ужаса со мной она натерпелась — иным хватило бы, чтобы поседеть, одной бойни в Дексаре. Но я не угадал. Ее ответ потрясает меня до глубины души.

— Мне никто, кроме тебя, не нужен, — произносит Жаклин. — А к богатым уродам не то дочкой, не то наложницей не пойду!

— А хотя бы и наложницей! Главное, живой будешь!

Как объяснить двенадцатилетней девчонке, что предстоит резня, кровавая баня, бойня без правил, где или ты — или тебя? Натана может уничтожить лишь прошедший ту же школу, способный без зазрения совести ударить в спину, подставить под удар ни в чем не повинных, предать и продать. Зло можно остановить лишь еще худшим злом — в этом суть Палачей Лиангхара. Иными нам не бывать.

— Ты идешь в бой?

Нет, положительно, она мне нравится все больше — не как женщина, как боевой товарищ. Если б еще хоть немного знала о том, что такое бой — не потешная свалка детишек, а именно бой — беспощадный и смертельный. Где лишь одно правило: убить врага, лучше всего Последней Смертью, и не дать проделать то же самое с собой. Научить? Нет времени… Да и рано ей ввязываться в драку с Палачом, и амулет этот ее (его я торжественно вернул владелице сразу после перехода границы — для Палача невероятно!)… Как он подействует, когда такие силы столкнутся, да еще придет в движение магия Аргелеба?

Даже когда взаимодействуют два заклятия враждебных магических систем, получается Исмина знает, что. А если Сил будет не две, а три? Риск вырастает на порядок. Впрочем, это не все: в деле могут оказаться и жрецы Лаэя высоких степеней посвящения, и других богов Темесского союза — Элисара и Кириннотара. У них чары послабее Лаэевых, но все равно. Что получится, если все чары будут сотворены в одно и то же время? На сколько порядков вырастет неопределенность? Есть формулы, но итак ясно, что она исчезающее мала.

Но придется рискнуть. Амулет Жаклин — лишь одно из многих неизвестных, он едва ли сильно навредит, скорее поможет. Но… Я вдруг осознаю, что никогда себе не прощу, если ее убьют. Вот это уже ни в какие ворота не лезет: сентиментальный Палач Лиангхара, это… знаете ли… Наверное, как раскаленный лед, или непорочная куртизанка (хотя по сравнению с любым из Палачей какая угодно проститутка — просто ангел, не говорю уж про Мелха). Так нельзя. Я должен забыть обо всем, кроме стрельбы по цели, то есть Натану. Иначе — смерть.

— Да, бой! — с досадой бурчу я. Вот и говорите после этого, вслед за исминианцами, что Палач не может говорить правду. Может, и еще как — при условии, что это ему зачем-то нужно. — Если проиграю, со мной сотворят такое, что смерть мелкой неприятностью покажется. Хочешь разделить мою судьбу?

Я думал, ее испугаю — по крайней мере, любой, кто хоть раз разминулся с Владыкой на волосок, начинает жутко ценить свою шкуру. Но как прикажете объяснять двенадцатилетней девчонке, преисполненной ко мне благодарности? Наоборот, готов поспорить, ее это только заинтригует. Старый я пень, мог бы сообразить… Впрочем, каким образом? Таким, как я, проще просчитать действия Палача Натана или самого Мелхиседека, но только не рыжей ствангарской девчонки. Я не нахожу, что ответить на «неотразимый» аргумент малявки:

— А кто будет еду готовить, дыры на штанах штопать, рыбу ловить, наконец?

— Сам, — бурчу, но без прежней убежденности. — Кстати, придется еще одну границу пересекать. Возможно — под стрелами.

— А вот и не под стрелами! Мы же кто — бродяги. Это впускать в Ствангар сейчас будут не всех, а выпустят-то с радостью: двумя лишними ртами меньше!

Об этом я не подумал — старость не радость. Ведь верно: пока мы здесь, мы — проблема Ствангара, но как только пересечем границу, станем (по мнению погранцов) проблемой Таваллена! Значит, надо по-быстрому прибиться к какому-нибудь табору беглецов, чтобы не вызывать лишних подозрений — и все получится. Пуладжи на таких нападать побрезгуют — грабят тех, у кого что-то есть, а если захватить как рабов, сначала придется откармливать. Если же не побрезгуют — отпугнем их одним простеньким заклинанием, внушающим людям дикий ужас. Тем самым, которое не успел применить в Дексаре. Пробегут пару миль галопом, потом только осознают, что в штаны напускали…

Вообще-то можно привести еще множество аргументов в пользу того, что в Таваллене ей не место. Но я вдруг осознаю, что не сделаю этого. И не отдам ее никому. Я слишком долго был один…

— Ладно, пошли. Только придется поспешить.

— Зачем?

— Неподалеку остановился караван беженцев. Они направляются как раз в Таваллен вдоль Канала Костей.

… Наконец-то Таваллен. Давненько я не видел его стены, дома, дворцы и сады — тем более по весне, когда самый зеленый город Семиградья одевается молодой листвой и цветами. В прочем, к Бураруму поэзию — тут явно война. По крайней мере дыма от пожаров поднимается немало, чистую лазурь рассвета поганят жирные черные кляксы.

Я опасаюсь, что ворота будут закрыты, а город окружен вражескими войсками (для Палача Лиангхара — не проблема, но маги обеих враждующих сторон немедленно меня засекут, а Натан, если он в городе, будет предупрежден: пришли по его душу), но повезло. Враг пришел не по суше, и теперь эти ворота никому не нужны. Их даже не охраняют — до того ли в горячке боев? Интересно, я что, так и пройду незамеченным через весь город? Впрочем, как меня заметить? Маг такого уровня, как я, пока сам не применяет магию, может быть обнаружен только равным. А для простых воинов я не представляю интереса и выгляжу, как бездомный бродяга с дочкой, каких полно в любом большом городе. Пару раз промчавшиеся мимо патрули не обращают на меня внимания.

— Левдаст, кто воюет в городе? — спрашивает Жаклин.

Спросила бы что попроще! Я же не могу подойти к какому-нибудь отряду и спросить: мол, храбрые воины, скажите на милость, что, во имя Аргелеба, тут происходит? Кто с кем дерется и за кого? Первая их реакция — знаю по себе — будет: «А ты сам-то кто? Не шпион ли этих?» И бессмысленно будет разыгрывать дурачка: в таких случаях это дополнительный повод для подозрений. Жаклин, конечно, вызывает меньше подозрений, но она может заинтересовать их как женщина. Уже сейчас опытный глаз безошибочно определит в девчонке будущую красавицу. А у опьяневших от резни и грабежей вояк свое мнение насчет общения с женщинами. Убивай их потом…

И мы просто бредем по городу, хоронясь от патрулей. По подслушанным обрывкам разговоров и форме воинов пытаюсь определить, кто же, все-таки, и что не поделил. Не для того, чтобы решить, на чью сторону встать — мне их война до лампады, просто из любопытства. Кроме того, нужно понять, на чьей стороне будет Натан.

Узнать удается следующее: после гибели Боргиля Одаллини, который здесь был тем же, чем Элрик Бонар в Эрхавене, к Бертье, естественно, потянулись все, недовольные властью Темесы, заинтересовался открывшимися перспективами Бонар, но Эмерик… Эмерик предал союзников, поймав их в ловушку, как Боргиля. Но теперь против него взбунтовался, во-первых, собственный наследник, Мартин Бертье, а во-вторых, сын Боргиля, Франческо Одаллини. Это не лезет ни в какие ворота: чтобы Бертье и Одаллини объединились, Темеса должна достать тут всех…

Сначала темесцам везло: они неожиданно высадились в порту Таваллена и разоружили большую часть армии. Правда, два полка сдать оружие отказались и подняли мятеж, но темесцев втрое больше. Их просто смяли, прижав к Эсмуту.

Не лучше ситуация и у Элрика Бонара. Старик, совсем как прошлым летом, перехитрил сам себя. Теперь эрхавенские корабли ведут неравный бой со всем темесским, да еще и кешерским, флотом, да еще и с присланной из Марлинны эскадрой галер, под общим руководством адмирала Джустиниани. Впрочем, это еще ни о чем не говорит: на море Элрик не проигрывал сражения никому. Да и на суше, если честно, тоже. А численный перевес темесцев, если в ход пошли главные силы обоих флотов, на самом деле не так уж и велик.