Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Великая печать

• Название: Играющий в пустоте. Великая печать
• Автор: Вадим Демчог
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9684-1952-1

Игра обнаруживает себя всюду, где мысль, сотканная из сомнений и недоверия к себе и миру, внезапно озаряется пронзительными вспышками интуитивного знания. Все богатство явлений изнывает от желания играть с нами! Все многообразие мира упрямо пробивается к нашей творческой потенции, проявляя не что иное, как страстную потребность в игре!

Демон игры сжирает нас, разрывает на части, искушает агрессией, властью, славой, сексом, деньгами, гениальностью, любовью, а мы смеемся и играем…

---

Итак, эта книга о самом важном, что, с моей скромной точки зрения, важно и нужно сказать миру. Это «лучшее из того, что я в силах ему предложить».

Часть II Печати игры

Осознав одно – все реализовано.

Вангчунг Дордже[118]

Первая печать – Mysterium Coniunctionis, или Алхимический брак

Итак, частицы материального мира не состоят из какого-то материала: это паттерны энергии! Поэтому ко всему, что происходит, можно относиться только как к динамической метафоре, символу, игре, но не более!

В последующих главах речь пойдет о разных способах обретения защиты на пути Самоосвобождающейся Игры. Первый – самый сложный. Он рассматривается через абсолютный и относительный уровни Игры. Сложность здесь в том, что эту «влюбленную пару» невозможно разлучить даже на мгновение. Она – неделима! Объясняя разницу между этими двумя уровнями, один из моих главных учителей, лама Оле Нидал, привел однажды следующий очень сильный пример: «Представьте себе, – сказал он, – что сейчас в центр этого зала кто-то бросает бомбу. Раздается мощный взрыв, и все тонет в криках боли и безумного страдания. Кровь и куски человеческого мяса забрызгивают стены и экран, гибнут десятки людей, и с точки зрения относительной истины это действительно ужасно. Но с точки зрения абсолютной истины все происходящее будет вибрировать высшей радостью!»[119] Точно так же многочисленные опросы спасенных людей, переживших близость смерти, свидетельствуют о том, что «падающие в пропасть сознают, что тело бьется о скалы, кости ломаются, но сознание при этом существует как бы отдельно от тела, как бы „над ним“. Его даже не интересует, что происходит с телом. Сознание погружено в „восторг смерти“, оно охвачено музыкой небес, светом и покоем Дантова Рая»[120].

Так, «не только в благочестивом образе жизни, в молитве, песнопениях и танцах сильнее всего проявляется божество, но и в смертоносном ударе секиры, в льющейся крови, в сожжении кусков мяса»[121]. И, если хотите, еще круче: «Взрывы ядерных бомб и извержения вулканов похожи на яркие цветы. Ураганы и смерчи, сметающие селения, так величественны. Язвы чумы и оспы, старческие морщины украшают кожу прекрасными узорами. Слезы женщин, рыдающих над убитыми на войне сыновьями и мужьями, так прозрачны и чисты, подобно бриллиантам. В мольбах жертв о пощаде и спасении столько силы и искренности. <…> Как красив, отважен и смел отец семейства, грудью прикрывающий своих детей, выходящий сражаться против многочисленных и сильных врагов. Алая кровь полей боя подобна рубинам и тюльпанам. Или, иначе сказать, рубины и тюльпаны подобны пролитой крови и тем прекрасны»[122].

Все эти экстремальные примеры очень точно объясняют один из постулатов буддийской философии: абсолютного и относительного уровней реальности. На абсолютном уровне мы присутствуем в осознании пустого пространства сцены, природа которого неделима и целостна (зритель); на относительном мы входим в один из аспектов игры (роль), так как этого требуют обстоятельства нашей жизни (в более узком круге – профессия). «Но эти две реальности не могут быть независимыми друг от друга, потому что абсолютная реальность объекта является истинной природой его относительной реальности. То есть нельзя сказать, что относительная реальность – это ошибка, так как ее проявление совершенно подлинно, как отражение в зеркале, оно действительно находится здесь. Но с точки зрения абсолютной реальности так же неправильно сказать, что относительная реальность это истина, так как она пуста в своей основе».[123]

Совмещение этих двух уровней – формы и пустоты, Игры и не-Игры, бытия и небытия, динамики и покоя, необходимости что-то менять и отсутствия необходимости перемен и есть реализация Самоосвобождающейся Игры. То есть реализация присутствия в мире, которое каждое мгновение сознанием пустотности себя освобождается от привязанности к себе. Ведь «в абсолютном смысле ничто никогда не рождалось, не творилось, не разрушалось. Проявление видимой вселенной в относительном мире есть иллюзорный акт двойственного ума»[124].

Это верно, что «от этой мудрости веет свободой Хаоса и красотой Ужаса. В ней любовь, что за пределами жизни и смерти, хоть она и пронизывает их обоих насквозь. Этот Путь милостью Бездны открыт тем немногим, кто готов ступить на него»[125]. Кто готов стать единым со всем тем, что вселяет неописуемый Ужас, кто готов прыгнуть в Бездну Хаоса, чтобы обрести то, что называется в Игре Тотальным Бесстрашием, тот, и только тот способен облачиться в Сокровенную Красоту мира! Или, говоря словами безымянного китайского поэта, только тот, кто «неустанно стучится в тишину, способен извлечь из нее музыку»[126].

Хорошие актеры отлично знают это. Они знают, что «только тогда вы имеете право резать горло другого, когда, расслабившись в своей Истинной Сущности, будете готовы к тому, что сейчас горло перережут вам. Ведь вы – это Бог, а Бог – это все. Таким образом, перерезая горло другому, вы режете горло самим себе»[127], и у вас всегда есть выбор. И еще раз, репликой из Акиры Курасавы: «Если картина похожа на картину, это не значит, что картина есть. Надо найти красоту, которая внутри. И потом, как если бы это был сон, вся эта красота сама пишет себя через меня…»[128]

Так, относительная истина учит тому, как вещи являются в мире нашему восприятию, а абсолютная истина рассматривает вопрос о том, чем они являются на самом деле. И все это еще и еще раз доказывает, что реальность никогда не была и никогда не будет такой, какой мы можем ее определить! «Время, пространство и причинно-следственные связи – это стекло, через которое мы смотрим на Абсолют»[129]; а «физические концепции – это свободные построения человеческого ума и не определяются внешним миром, хотя так может казаться»[130]. И все это означает, что абсолютная истина не проявляема! Реальность никогда не была и никогда не будет такой, какой мы можем ее себе представить! А то, что проявляется, оформляется, определяется, является относительной истиной!

И что соединяет их вместе?

Внимание, ответ: «А что, если бы…»!

То есть Игра! Игра, в которой можно одновременно быть как живым, так и мертвым, то есть выйти за пределы линейной логики, что существенно повышает творческую потенцию в разрешении «неразрешимых» с точки зрения линейной логики задач.

Итак, именно Игра соединяет относительное и абсолютное в одно неделимое целое! Но будь внимателен: «Соединяя – не смешивай, разделяя – не разрушай»[131].

Это был первый способ взглянуть на защитную потенцию игры. Эдвард де Боно называет его позицией «&». Рассмотрим ее подробнее на примере игры жизни с точки зрения смерти.

Игра в смерть

Принято считать, что трагедия финала – это то, что подводит черту.

Читая в толстых книгах по психологии рассуждения о страхе смерти, блокирующем большую часть нашей жизненной энергии, я долгое время не мог понять, о чем идет речь. Но сегодня я знаю, что страх смерти – это не какой-то абстрактный страх. Я знаю, что могу его не понимать, но не переживать его я не могу. Если коротко, то для меня страх смерти – это заслуженная привилегия роли, которая не знает зрителя и, следовательно, неспособна узнать себя как актера (то есть как творческую способность «катапультировать» свой мир на уровень неличностного переживания, в «безмолвную область» мозга).

Считается, что людям доиндустриальных эпох было проще смотреть в глаза смерти. В истории культур известно очень много так называемых путеводителей, своеобразных карт по загробным мирам. Это такие «книги мертвых», как тибетская «Бардо Тхёдол», египетская «Реу ну перт эм хру», майяский «Кодекс Борджиа», европейское «Искусство умирания» («Ars Moriendi»), обрывки записей о тайных «ритуалах перехода», осуществляемых в Средиземноморье, в частности об Элевсинских мистериях, которые на протяжении почти двух тысячелетий проводились раз в пять лет неподалеку от Афин.

Одним из хороших примеров практического знакомства с механизмами функционирования страха смерти является наблюдение ситуации, когда мы вынуждены говорить что-либо перед большой группой людей. Оказавшись в этой ситуации, можно очень ясно увидеть, как энергия сжимается, уплотняясь до позиции роли, оставляя за пределами творческую потенцию актера и самоосвобождающую силу зрителя. «Когда вы отвечаете на страх, сжимаясь все больше, вы закрываете энергетическую сферу и уплотняете ее в себе. Вы полагаете, что это сжатие вызвано внешними факторами. Но сжатие – это ваш ответ на вами же создаваемое давление»[132]. На ваш собственный «Зов Смерти»[133]. Короче: