Влад Ривлин - Здесь слишком жарко (сборник)

• Название: Здесь слишком жарко (сборник)
• Автор: Влад Ривлин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-80-87940-04-4

Книга включает в себя рассказы израильского писателя Влада Ривлина. Их основная тема – жизни и судьбы русских мигрантов в Израиле, которые оказались совсем не такими безоблачными, как мечталось…

Цитата: «Здесь жарко! Слишком жарко! – Всё время повторял Слава. – Можно привыкнуть, приспособиться, смириться… Но полюбить – нельзя!.. Здесь всё слишком чужое, и никогда оно не станет для нас родным. Жизнь проходит тут бесцельно. У меня такое чувство, как будто я и не жил все эти годы… И всё время эта бессмысленная война! Снаружи и внутри! Ты не живёшь, а выживаешь. Если сейчас войны нет, то потом она всё равно обязательно будет. Там ты враг, а здесь ты чужой. Одна радость, что все евреи. Но что мне радости от того, что тут все евреи?!»

---

Офицеры прибывших в поселок частей армии и полиции призывали поселенцев соблюдать закон и освободить занятые помещения. Но после неоднократных попыток увещевания поселенцев, армия и полиция решились на штурм.

Сразу к домам солдатам прорваться не удалось. Поселенцы, как раки клешнями, сцепившись за руки, легли на землю у входа в дома и солдатам приходилось тащить их как брёвна в сторону. Но как только солдаты оттаскивали их, они тут же возвращались, пытаясь восстановить разорванную цепь. Ситуация накалялась и в ход пошли кулаки с обеих сторон, приклады, дубинки и доски. Наиболее воинственных поселенцев заталкивали в специально подготовленные автобусы.

Белла и другие прозелиты тоже были в цепи. Поначалу она пыталась увещевать солдат. Но те лишь снисходительно ухмылялись. Тогда она вместе с другими иммигрантами присоединилась к живой цепи возле домов. Ее несколько раз оттаскивали в сторону и кидали на землю. Но каждый раз она, то хромая, то вовсе на четвереньках возвращалась в цепь.

В пылу борьбы, солдаты растоптали ее шляпу, на ее лбу появилась огромная ссадина и сильно болели ушибленные бедро и колено. Но, превозмогая боль, она каждый раз возвращалась в строй.

Наконец солдатам удалось прорваться к домам. Тогда находившиеся на крыше поселенцы подожгли все что имелось в их распоряжении.

Солдатам пришлось отступить, и тогда в дело вступили пожарные с водометами. Под прикрытием мощных потоков воды солдаты поднялись, наконец, на крышу, несмотря на отчаянное сопротивление обороняющихся, и стащили оттуда оставшихся защитников поселка.

К вечеру, полицейские и пограничная стража очистили поселок от всего живого, вывезя всех поселенцев.

Прошло несколько недель. Большинство домов в Йоэле были разрушены бульдозерами, а территория поселка перешла под контроль армии и готовилась к передаче властям Автономии.

И тут над несколькими уцелевшими караванами, где жила Белла с матерью, вдруг взметнулся желтый флаг с шестиконечной звездой, а перед караванами была установлена огромная табличка с надписью на иврите – Йоэль.

В караванах заняли оборону десятка полтора человек. Все они были иммигрантами. Возглавляла их Белла. Мать она оставила в общежитии для переселенных из Гуш Катифа возле Петах Тиквы и во главе самых отчаянных вернулась на место, где еще совсем недавно был Йоэль…

Солдаты пришли в бывший караванный поселок, чтобы арестовать нарушителей режима закрытой военной зоны.

Приблизившись к караванам, офицер потребовал, чтобы его обитатели немедленно вышли. Джипы пограничной стражи уже ждали нарушителей. Навстречу ему вышла Белла и с порога на ломанном иврите объявила офицеру, что они останутся здесь.

Офицер перешел на русский и стал говорить о том, что ждет их в случае неподчинения приказу.

Йоэль вдруг заговорил по-русски.

«Русские…» – она запнулась, – «евреи», – поправилась она, – «не сдаются. Это наша земля и мы отсюда не уйдем».

«У вас ровно 15 минут, чтобы покинуть территорию», – сухо сказал по-русски офицер – парень лет двадцати пяти от силы, – «Потом у вас начнутся большие неприятности».

Когда время истекло, солдаты по команде офицера начали штурм караванов. Но «русские» хорошо подготовились к обороне. Они приготовили доски и все, что могло гореть, успели выдолбить перед караванами неглубокий ров, и как только солдаты приблизились к холму, на котором стояли караваны, ров по всему периметру вспыхнул огнем.

Солдаты ругаясь отступили. Тем временем, обороняющиеся забрались на крыши бараков затаскивая наверх доски и арматуру, готовясь к решающей схватке.

Через полчаса появились пожарные машины, оснащенные специальными водометами. Тем временем, в обороняющихся полетели гранаты со слезоточивым газом.

Пока обороняющиеся кашляли и чихали, выплевывая едкий дым, солдаты преодолели искусственный ров. От караванов их отделял теперь всего один бросок.

И в этот момент на пороге каравана снова появилась Белла, красная от слезоточивого газа, с канистрой бензина в руке.

Секунда, и облив себя горючим она достала зажигалку.

Солдаты были уже почти возле нее. Тот же самый офицер поднял руку и что-то крикнул Белле, пытаясь остановить ее. Солдаты, как по команде, замерли, и в это время Белла, чиркнув зажигалкой, превратилась в живой факел.

И солдаты, и поселенцы одновременно бросились к ней, пытаясь сбить пламя.

Кто-то дал команду включить водометы и мощная струя воды обрушилась и на солдат, и на оборонявшихся иммигрантов. Пытаясь спасти женщину, они все на миг смешались в единую массу, перемешивая русский и иврит.

Ее сумели довезти до больницы. Каким-то чудом она была еще жива.

Она продержалась еще три дня.

За это время территория Йоэля была передана властям автономии.

Главы совета поселились на виллах в Реховоте.

Иммигрантов и прозелитов поселили в общежитии возле Беер-Шевы. Часть из бывших поселенцев переселились на Западный Берег.

Но Белла об этом уже не узнала. Перед смертью она несколько раз пыталась что-то сказать. Но из-за тяжелых ожогов все ее усилия выразить самое главное – то, что так беспокоило ее – остались тщетны. Никто так и не понял, что же она хотела сказать.

Братья

Едва ли не половина жителей местечка носила фамилию К. и так или иначе приходились друг другу родственниками.

Среди носителей фамилии, самым богатым и соответственно самым уважаемым был реб Ашер. Ему в местечке принадлежали мельница, маслобойня, куча мелких лавок и несколько магазинов. Некоторые утверждали, что у него и в городе были магазины. Вдобавок ко всему реб Ашер неплохо зарабатывал, ссужая деньги под залог и имея с этого весьма солидный процент.

При всем этом он был очень набожен и являлся чем-то вроде попечителя местной синагоги и хедера – еврейской школы для мальчиков. Синагога и хедер заменяли местным евреям, как, впрочем, и повсюду в черте оседлости, абсолютно все: культуру, образование, развлечения. Здесь обрезали новорожденных, женили, собирались для того, чтобы отметить общие праздники и просто чтобы обменяться новостями. Здесь же обмывали тела усопших и оформляли покойников в последний путь.

Не всем родственникам повезло в жизни так же как и Ашеру. Большинство из них едва сводили концы с концами. Это вообще было пожалуй едва ли не главной особенностью местечка. Здесь было слишком много евреев и очень мало работы. Из поколения в поколение, евреи здесь терпели нужду, хватаясь за любой заработок. Заработка на всех не хватало, и они готовы были грызться друг с другом и с кем угодно за кусок хлеба.

Перемирие наступало лишь в субботу. В этот день они все снова становились родственниками и соплеменниками – богоизбранным народом.

Но даже в субботу, в синагоге, социальный статус каждого четко просматривался. На самых почетных местах восседал Ашер со своими сыновьями. За ним размещались менее богатые лавочники. У самого входа толпились все остальные. Женщины молились отдельно, в специально отгороженном углу.

Все без исключения евреи приходившие на субботнюю молитву, первым делом спешили выразить свое почтение ребу Ашеру.

Надо сказать, что кроме самых близких реба Ашера в местечке не любили за его самодурство и жадность. Вдобавок ко всему Ашер любил третировать тех, кто от него зависел. Но все покорно терпели любые его насмешки, поскольку от одного его слова зависело, получит ли человек работу или будет без толку обивать пороги Ашера. Будет торговать, или же ему придется прикрыть свою лавку. Будут ли его дети учиться в хедере, или же останутся совершенно неграмотными. Поэтому, едва оказавшись в синагоге, все евреи спешили выразить свое почтение самому уважаемому в местечке человеку.

Со стороны могло показаться, что все они пришли помолиться не столько своему Богу, сколько Ашеру. Их можно было понять. Бог – всемогущий и милостивый – был далеко, а скупой самодур Ашер был здесь, в этой синагоге. И именно он, а не Бог решал, кто заработает на кусок хлеба для своей семьи, а кто будет маяться без этого куска.

Первым, кто бросил вызов всесильному Ашеру был Пинхас, сын двоюродной сестры Ашера Ривки. Его сестра рано овдовела и в одиночку растила двоих детей. Пинхас с детства отличался непокорным характером и так же еще с детства прослыл среди местных евреев бунтарем. Он категорически отказывался ходить в синагогу, в хедере постоянно спорил с ребе, за что неоднократно был бит и наказан. Но побои и наказания казалось лишь еще больше раззадоривали его.

У Пинхаса рано проявились способности, и одной из них было умение хорошо рисовать. Выражение своему таланту он нашел рисуя карикатуры на ребе, что последнего приводило в ярость и он грозился выгнать Пинхаса из хедера и даже сдать его в острог. Грозился отправить Пинхаса в острог и сам реб Ашер. Но Пинхас не унимался. Ко всему он был еще задирой и драчуном, и соседи часто жаловались Ривке на ее бунтаря-сына.