Хэди Фрид - Осколки одной жизни. Дорога в Освенцим и обратно

• Название: Осколки одной жизни. Дорога в Освенцим и обратно
• Автор: Хэди Фрид
• Издательство: Рудомино
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Автор книги, еврейка по национальности, провела детство в маленьком румынском городке. Вторая мировая война, фашистская оккупация разделили ее жизнь на две части. Все еврейские семьи города сперва были помещены в гетто, а затем отправлены в Освенцим. Люди старшего поколения погибли в газовых печах — своих родителей Хеди больше никогда не увидела. Ей, ее сестре и нескольким подругам повезло — они выжили. Обо всем этом, а также о возвращении к нормальной мирной жизни уже совсем в другой стране, Швеции, рассказывает Хеди Фрид в своей книге.

Автор и издательство выражают глубокую признательность «Фонду Гертруды и Ивара Филипсон, Стокгольм», благодаря которому стала возможной публикация этой книги.

---

Я упорно работала. Приходилось трудно, так как учителя были требовательные. Особенно много проблем было с латынью и математикой. Но я трудилась усердно и настойчиво, и справилась. Я стала одной из лучших учениц в классе, и другие девочки стали меня принимать в свою компанию. Они даже приглашали меня на свои вечеринки.

Миновала суровая зима, и учебный год подходил к концу. Мы все очень нервничали из-за предстоящих выпускных экзаменов. Это была далеко не простая формальность. Предстояли письменные экзамены по венгерскому, математике и латыни и устные по остальным предметам. Устные экзамены принимала комиссия из пяти человек во главе с директором. Наши шансы на высшее образование зависели от результатов этих экзаменов. О том, что университеты для нас закрыты, никто не хотел даже и думать.

Планировалось устроить большой прощальный вечер. Все должны были одеться, как дети. Я не могла понять всеобщего веселья. Чувствовала только ужасную опустошенность и не видела никакого повода для ликования. День последнего экзамена должен был отметить конец моего детства, и мне трудно было представить, что за этим последует. Я видела только черную зияющую дыру, пустоту, которая меня поглотит; могло ли там что-нибудь существовать? Однако, как ни старалась, я не могла разглядеть будущее. Поеду домой в Сигет. Но что потом? Казалось, жизнь на этом и кончится.

Мне не хотелось идти на вечер. Мои подруги казались мне слишком инфантильными, и я смотрела на них сверху вниз. Теперь я понимаю, что это было предчувствие беды, но тогда никто не хотел и не мог этого понять. Меня звали брюзгой; учителя, да и родители тоже пытались убедить меня, что я ошибаюсь.

В каком-то смысле они были правы. Жизнь не кончилась после экзамена. Я вернулась домой в Сигет. И, как обычно, начались летние каникулы. Но я не хотела сидеть дома и наслаждаться длинными каникулами, которые кончатся, только когда я выйду замуж. Я умоляла родителей позволить мне снова уехать учиться на преподавателя начальных классов. В Мишкольце была еврейская семинария, предлагавшая годичный курс. В конце концов они согласились. Я могла начать учиться в семинарии осенью.

Но оставалось еще лето, и теперь, когда мое будущее было устроено, я позволила себе наслаждаться заслуженными каникулами. Поздно вставала по утрам и каждый день ходила купаться на речку.

Однажды, встав немного раньше обычного, я случайно увидела отца, произносившего утренние молитвы в своей спальне. На нем был талес и шапка, и лицо его было мокро от слез. Я не верила своим глазам. Мой отец плачет? Я никогда не видела плачущего мужчину и не думала, что мужчина может плакать. Что-то случилось? Может, у него было дурное предчувствие? Может быть, у него то же чувство, что и у меня после выпуска, — что жизнь кончилась? Но экзамены позади, жизнь не кончилась. Она будет продолжаться в семинарии. Почему отец плачет? Я не решилась спросить. Я не решилась показать, что видела его. Счастливое лето подошло к концу, наступила осень, и я уехала в Мишкольц. К тому времени я уже привыкла к разлукам. Тем не менее, мне было тяжело уезжать. Хотя политическая ситуация была неспокойна, я чувствовала себя относительно безопасно в маленьком Сигете. Немцы начинали терпеть поражения в Советском Союзе, и мы надеялись, что война скоро кончится. Зима выдалась суровая, и многие евреи постились по многу дней, призывая Бога. Я усердно училась в семинарии и мечтала о возвращении домой. В письмах, которые я часто получала от родителей, говорилось о неприятностях.

Сигет, 3 марта 1943 г.

Моя дорогая девочка!

Я должен был написать вчера, но ты простишь мне задержку. Весь день бегал по городу, нужно было сделать миллион дел. Как ты знаешь, мы должны достать все эти свидетельства о рождении для каждого члена семьи, живого или мертвого, включая дедушек и бабушек с каждой стороны, и нам, можно считать, повезло, что все мы родились в Венгрии. Дяде Джошлису, отец которого родился в Польше, пришлось много заплатить за фальшивое свидетельство. Ему повезло: его бумаги приняли. Розенбауму, его соседу, не было удачи. Его подлог раскрыли, и он был депортирован со всеми своими семью детьми. Кто знает, что с ними станет? Говорят, поляки тоже не хотят их.

Всего хорошего, папа.

Дорогая девочка!

Получили результаты твоих экзаменов. Не могу описать, как они нас обрадовали. Ты боялась, что получишь плохие оценки, поэтому мы были совершенно не подготовлены. Это выше всех наших ожиданий. Мы очень гордимся тобой — даст Бог, ты будешь вознаграждена за все.

Дела у нас так себе. Друзья и родственники, которым нужно получить доказательство гражданства, приезжают в город, и, конечно, им приходится останавливаться у нас. Но из-за того, что две комнаты реквизировали военные, у нас мало места. Наши гости довольно требовательны, большой дом трудно содержать в чистоте, и, хотя Ливи помогает, я не справляюсь. Но что все это в сравнении с проблемами, которые у других людей? Все обойдется, было бы здоровье.

Целую тебя и обнимаю, твоя мама.

Я вернулась в Сигет с дипломом преподавателя. Мне больше не казалось, что я хуже других. У меня была профессия, и я всегда могла преподавать в еврейской школе. По прибытии домой я узнала, что в городе открылись еврейские ясли, и что я могу получить место заведующей. Большинство мужчин-евреев были мобилизованы, и женщины, оставшись одни с детьми и без средств к существованию, были вынуждены искать работу на стороне. Чтобы помочь им, были открыты ясли, где за детьми присматривали бесплатно.

Я была счастлива: я получила свою первую работу, зарабатываю деньги. Даже если судьба предрешена заранее, все же можно было помечтать о будущем. Я могу начать копить деньги на книги, строить планы на жизнь после войны, когда университеты будут опять открыты для нас, и я смогу учиться медицине.

Ясли открылись в августе 1943 года. В марте 1944 Венгрия была оккупирована немцами, и через несколько дней евреям было приказано носить желтую звезду. В апреле нас собрали в гетто, а в мае увезли.

Гетто

Апрель 1944 года.

Путешествие первое. Путешествие, которое длилось не так уж долго, но, казалось, никогда не кончится. Путь, пройденный пешком. Это было не путешествие, а движение между двумя пунктами, отделенными световыми годами. От привычного — к неизвестности. От человеческого тепла — к холоду, туда, где таились опасности.

Через четыре недели после германского вторжения в 1944 году мы праздновали Песах в память об освобождении евреев от египетского рабства. Мы собрались в спальне, так как столовая и гостиная были заняты немецким офицером. Мы уже привыкли к тесноте, так как венгры реквизировали комнаты за год до того. Просто после прихода немцев венгерский барон уехал, а его место занял немецкий офицер. Это был высокий красивый мужчина с наружностью джентльмена, дружелюбный. Он учтиво приветствовал нас всякий раз, как мы встречались. На тревожные вопросы моего отца он отвечал: «Вы должны понять, что мы, немцы, не хотим вас обижать. Мы цивилизованные люди». Нам очень хотелось ему верить, но нас заставляли пришивать и носить на одежде желтую «звезду Давида», повсюду распространялись тревожные слухи. Однако мы праздновали Песах и старались больше ни о чем не думать.

В воскресенье, 9 апреля, в последнюю ночь праздника, был дан приказ: «Собрать вещи, столько, сколько вы сможете унести, и подготовиться к дороге. После семи утра никому не позволено оставаться на улицах, и когда придут полицейские, все должны следовать за ними в помещение, отведенное каждому в недавно основанном гетто».

Предчувствие, что близится конец света, с которым мне удавалось до сих пор справляться настолько, чтобы сохранять спокойствие, теперь овладело мною вновь. У нас не было времени для расспросов: мы начали собираться. Нужно было взять свои личные вещи, сколько сможем; каждый должен был взять свою постель, еду и кухонную посуду. Если кто-то мог достать тележку, то поклажу грузили на нее; иначе приходилось тащить все на себе. Отец пошел на поиски тележки, мама начала собирать еду, я укладывала свои книги, а Ливи играла с кошкой.

— У нас нет хлеба, — переживала мама.

— Придется обойтись без него, — ответил отец.

— Нет, я сбегаю до семи часов, — сказала я. — Я успею. Кира печет рано. — Я знала, что ее пекари начинают работать раньше остальных.

— Что же с нами будет?! — восклицала мать.

— Справимся как-нибудь, — успокаивал ее отец. — Мы ведь всегда как-то справлялись.

Но мама не могла успокоиться:

— Как же мы оставим наш дом, вещи?

— Это не страшно; мы все запрем, когда будем уходить. Может быть, это ненадолго, — говорил отец.

— Но как мы будем жить в одной маленькой комнате?