Наталья Кременчук - Смерть на фуршете

• Название: Смерть на фуршете
• Автор: Наталья Кременчук
• Жанр: Детектив
• Год: 2014

Роман из жизни литературной тусовки.

Словами авторов романа:

«Все такие сытые и довольные, но вот если бы кого-нибудь сейчас убили…»

«Лучше бы они дома сидели и писали свои произведения».

Ксения Котляр, человек далекий от литературы, случайно сталкивается на улице со своим университетским приятелем Трешневым. В Москве ежедневно проводятся сотни фуршетов, и Трешнев - завсегдатай на лучших из них. Принимая приглашение Трешнева составить ему компанию на фуршете по случаю вручения крупной литературной премии, Ксения даже не подозревает, в какую авантюру ввязывается.

---

Купряшин всмотрелся в зал и помог миниатюрной даме в огромных черных очках, мини-юбке и в дамских котурнах подняться на сцену.

Роман Сошниковой «Собачий марш», повествующий о петербургском экологе, влюбившемся в бомжиху, Ксения начала читать в журнальном варианте, но следующий номер журнала «Штандарт», где обещали окончание, на глаза ей не попался, а потом и дела отнесли от сплетения судеб в «Собачьем марше».

— Это сама Сошникова? — переспросила Ксения.

— Она самая, — подтвердил Трешнев. — Что ты имеешь в виду?

— Она ведь главный редактор альманаха «Первый раз»! А моя племянница спит и бредит, чтобы в нем напечататься.

— Неужели стихи пишет?!

— К счастью, нет. Пьесы.

— А где учится новоявленная драматургесса?

— Учится она на психологическом факультете. Увлеклась ролевыми играми и незаметно для себя перешла к пьесам.

— Я могу поговорить с членом редколлегии, но прежде мне надо пьесы эти прочитать. Потом обсудим. А пока не отвлекайся — смотри на сцену!

Девушка баскетбольного роста, в кивере и ментике тем временем поднесла Сошниковой сверкающий поднос с большим белым конвертом.

Лауреатка, переживая, очевидно, свой прошлогодний триумф, неуверенно взяла конверт, повертела в руках, словно рассматривая, что-то спросила у Купряшина, предупредительно державшего микрофон. Тот развел руками.

— Это Галочка его про ножницы спросила… — предположил Трешнев. — Но таковых нет, и потому придется ей разодрать пакет своими лилейными пальчиками.

Между тем автор романа «Собачий марш» довольно ловко с помощью длинных своих ногтей отодрала клапан конверта и достала из него плотный лист бумаги.

Подняла свои сверкающие бездной очки на лоб и старательно прочитала:

— Роман «я шестьсот… шестьдесят девять во семьдесят семь рус» Бориса Реброва…

По залу прокатился неясный шум.

Купряшин удивленно сбросил свои очки и ринулся за кулисы. Внучка устремилась к деду, который не совсем расслышал произнесенное, а может, и совсем не расслышал.

Трешнев присвистнул и удивленно уставился на Волю.

Воля молча уставился на него.

Между стерлядью и щукой

А на сцену из зала уже поднимался маленький человек с пышной шевелюрой и с оттопыренной нижней губой. Он решительно подошел к девушке с подносом, взял микрофон, брошенный сюда Купряшиным…

— Добрый вечер, дамы и господа!

Внушительная пауза в полной тишине.

— Простым и гладким может быть только чистый лист бумаги. А наша премия — плоть от плоти живой жизни, и поэтому даже церемония ее вручения проходит живо, а не заготовленно. Поскольку тайное уже стало явным, дам небольшие пояснения. Сегодня днем, а вы все знаете, что решающее заседание жюри происходит в день вручения премии, мы… то есть они, жюри, решили отметить специальной премией Министерства полиграфии и средств массовой коммуникации роман нашего дорогого ветерана войны и литературы Бориса Савельевича Реброва. «У книг своя судьба», — говорили древние. Своя судьба и у новой книги Бориса Савельевича, где он в неповторимой художественной форме образно осмысливает хитросплетения нашего сложного и обнадеживающего времени. Роман конечно же сразу попал в лонг-лист нашей знаменитой премии, так же легко вошел и в шорт-лист… Поэтому мы в министерстве, узнав об этом триумфальном шествии романа ветерана, посчитали правильным, невзирая на решение жюри, также отметить эту книгу-событие по своей линии.

В это время Купряшин вернулся из-за кулис с дипломом в рамке и с новым белым конвертом, который возложил на поднос. Знаками велел девушке в кивере отойти в сторону.

Передал с полупоклоном диплом в рамке пышноволосому краснобаю.

— Поверьте, товарищи, я до сих пор не знаю решение жюри и не удивлюсь, если оно будет таким, как мне хотелось бы. Но жюри — сообщество коллегиальное, и, даже если мы услышим еще одно имя, это будет лишь свидетельствовать о невероятной сложности работы этих достойнейших людей. Но также о том, что выбор одного лучшего из шести прекрасных — дело, сопряженное с непомерными эмоциональными и интеллектуальными затратами. — Было заметно, что Денис Димитров порывается встать и уйти или делает вид, что хочет уйти, в то время как Горчаковский и Данияра с видимым трудом удерживают его в кресле. — На самом деле правильнее всего было бы объявить, что у нас сегодня шесть победителей, и дружно отправиться к накрытым столам. Но обратной силы статус премии, как и закон, не имеет… Так что пока очаровательнейшая Галина Сошникова будет готовиться к объявлению решения жюри о романе-победителе, я вручу Борису Савельевичу чек и диплом нашего министерства, которое, как известно, было одним из учредителей премии.

— Но называлось по-другому, — тихо сказал Трешнев.

Купряшин пошел к окончательно растерявшемуся Реброву, которому что-то объясняла Арина, обнял его и передал выморочный диплом, который тот едва не уронил, если бы не та же Арина.

Сошникова начала расклеивать вновь принесенный конверт.

В зале стояла мертвая тишина.

Как видно, ждали нового сюрприза.

Наконец Сошникова вытащила лист, протянула пустой конверт Купряшину, подняла свои стрекозьи очки на лоб и прочитала:

— Игорь Горчаковский. Роман «Радужная стерлядь».

Зал все еще пребывал в тягостном молчании.

Но потом все же отдал должное новому лауреату.

Купряшин пригласил Горчаковского на середину сцены.

Тот пожал протянутую ему руку Абарбарова, хотел пожать руку Димитрову, но Денис сидел засунув ладони за помочи своих шортов. Две кандидатки в лауреаты размеренно хлопали, а Ребров смотрел то на свой диплом, то куда-то в зал.

Сошникова вручила Горчаковскому рамку с дипломом и конверт, а Купряшин взял с другого подноса, своевременно доставленного еще одной красавицей в кивере, лавровый венок и водрузил его на голову Горчаковского.

— Впору! — выкрикнул тот в микрофон. И, придерживая венок, стал кланяться во все стороны зала.

Девушки одаривали финалистов дипломами и букетами. Зал сопровождал торжественный момент полуленивой овацией.

— А кто в жюри? Почему они не показываются? — спросила Ксения.

— Все сидят на первом ряду, увидишь их на фуршете…

— А с председателем познакомишь?

— Тебе надо? Но учти: они не комментируют свое решение. Таково жесткое правило, так что ты к ним с этим не лезь!

И Ксения вновь вперилась взглядом в происходящее на сцене.

После того как Купряшин сообщил, что и финалисты получат денежное вознаграждение, а их романы будут выпущены издательским домом «Бестер», он вновь обратился к залу:

— Как вы знаете, каждая наша церемония завершается сюрпризом. Особым сюрпризом победителю! Скажите, дорогая Галина, помните ли вы, каким сюрпризом приветствовал вас оргкомитет премии при вручении венка победительницы?

— Разумеется, хорошо помню. Можно сказать, навсегда запомнила. — трудно было понять, всерьез ли говорила это Сошникова. — Для меня, как автора романа «Собачий марш», на эту сцену вывели невообразимых мастеров из Театра городских животных под управлением народного артиста Гурия Калачева, и они, перед тем как станцевать для всех присутствующих собачий вальс, столь же бесподобно передо мною промаршировали. Да вы сами все прекрасно помните!

На этот раз аплодисменты зала были добродушно искренними.

— Помним, помним! — воскликнул Купряшин. — И надеемся, что сюрприз этого года также всем, и прежде всего нашему лауреату, запомнится надолго, а может, и навсегда! Скажите, пожалуйста, дорогой Игорь, помните ли вы, что помещено на триста сорок седьмой странице вашего увенчанного лаврами романа?

Горчаковский подошел ближе к микрофону, который держал Купряшин, снял с головы лавровый венок, повертел его в руках, но молчания не нарушил.

— Ну! — с вожделением произнес Купряшин. — Что же там помещено?

— Я полагаю, что там помещены буквы, соединенные в слова, — почти растерянно произнес Горчаковский.

— Замечательно! Дамы и господа, извольте видеть: сейчас перед вами происходит совершенно непредумышленное действо. Автор настолько разволновался, что не смог сразу вспомнить одну из примечательнейших страниц своей книги!

— Возможно, дело еще в том, что мой роман уже вышел вторым изданием, а вы, досточтимый Василий Николаевич, не уточнили, какое имеется в виду! — Горчаковский потихоньку брал себя в руки.

— Срезал, срезал! — обрадованно воскликнул Купряшин. — Облегчу вам жизнь! Я имею в виду первое издание.

Ксении показалось, что Купряшин облегчил Горчаковскому жизнь еще и неслышной для зала подсказкой, ибо автор, несколько картинно походив вдоль рампы, наконец шагнул к купряшинскому микрофону и выдохнул в него: