Константин Ковалев-Случевский - Юрий Звенигородский. Великий князь Московский

• Название: Юрий Звенигородский. Великий князь Московский
• Автор: Константин Ковалев-Случевский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03159-3

Среди тайн русской истории есть одна, связанная с правителем Руси, имя которого почти не упоминается в списке великих князей Московских. Сын Дмитрия Донского должен был по завещанию получить в наследство русский престол, но этот факт замалчивался официальными летописями. Данная книга — одна из первых полных биографий мятежного князя. Автор — известный писатель и историк Константин Ковалев-Случевский — предлагает читателям ответ на вопрос: почему одно только имя Юрия Звенигородского (1374—1434) — выдающегося полководца, покорителя булгарской Орды, знатока-книжника, благородного воина-рыцаря, покровителя искусств — наводило ужас на его правящих родственников? Князя называли русским Медичи, он строил в Звенигороде и Галиче мощные крепости и удивительные соборы, которые по его просьбе расписал Андрей Рублев, создав знаменитый Звенигородский чин, а также икону «Троица». Не потерпев в своей жизни ни одного поражения, не предав принципов благочестивого управления, он стал великим князем в Москве, но всего лишь на несколько месяцев. Загадочна кончина Юрия, хранит секреты и его гробница в Кремлевском Архангельском соборе. И знатоки, и любители старины найдут некоторые разгадки в данном увлекательном художественно-историческом расследовании.

---

В самом Саввином монастыре есть знаменитая Трапезная, с куполом, повторяющим Грановитую палату Московского Кремля. Видимо, она была расписана в похожем стиле. Знаменитый иконописец Симон Ушаков со своими мастерами использовал земляное чернило в стенных росписях Грановитой палаты в 1684 году («На стенное письмо в Грановитой палате, по росписи Симона Ушакова с товарищами, надобно чернил копченых 300 кувшинов, чернил земляных 2 воза»).

Есть и такие свидетельства: «А по сказке иконописца Степана Рязанца с товарищами, надобно изготовить к стенному письму в Архангельском соборе чернил земляных из реки Разварни 20 пудов».

Собственно это «чернило земляное» является минеральной, естественной, натуральной краской. По сути — это глинистый сланец с большим содержанием углерода. Но без него — причем в масштабах «пудов» — росписям не бывать.

Использовал ли его Андрей Рублев для своих фресок? Вероятнее всего.

* * *

Князь Юрий Звенигородский и старец Савва Сторожевский поставили имя Андрея Рублева в первый ряд лучших иконописцев. После Звенигорода в 1405 году он не случайно расписывает Благовещенский собор Московского Кремля, став третьим (!) по значимости и списку среди лучших иконописцев Руси. Но скоро он уже будет первым.

Всю жизнь Андрей Рублев считался иноком Спасо-Андроникова монастыря. Под конец дней своих он распишет здесь Спасский собор. Недавно, как считается, в нем было обнаружено точное место могилы иконописца и найдены мощи его наставников. В связи с этим сохранилась миниатюра из лицевого (иллюстрированного) Жития преподобного Сергия Радонежского, где инок Андрей Рублев пишет Спаса. Его окружают разные люди, включая игумена обители. Но справа на рисунке мы замечаем фигуру князя. Надо сказать, что даже в миниатюрах те или иные участники событий не изображались случайно.

Обратим внимание на тот факт, что вообще самое первое упоминание об Андрее Рублеве было помещено в редакции Жития преподобного Сергия Радонежского, которое подготовил Пахомий Серб в начале 1440-х годов. Отсюда мы узнаем о преподобном как об «иконописце преизрядном, всех превосходящем», а также, что он расписывал Спасский собор Андроникова монастыря.

Но тут же, в Житии, мы находим сведения о князе Юрии Звенигородском и Галичском, где отмечены его особые заслуги в устройстве каменного Троицкого храма в Сергиевой обители. Так и говорится, что «его (князя Юрия. — К. K.-C) рука прострена къ строению паче всех бяше». Причем духовным отцом Юрия Дмитриевича отмечен сам преподобный Сергий Радонежский.

Уникальна и характеристика князя, данная в Житии: «…иже великодержавный бе и, хвалам достойный и просвещения сподоблен от святаго христолюбивое чадо его». Редкий случай признания достоинств сына Дмитрия Донского в письменных источниках! Великодержавный, хвалам достойный, христолюбивый и просвещенный! Житие — не официальная летопись или рассказ о признании чьих-либо заслуг. Автор писал не по заказу, а искренне. Именно это и привлекает в первую очередь.

Исследователи связывают датировку росписи преподобным Андреем Рублевым Спасского собора с возможным посещением Андроникова монастыря самим князем Звенигородским и Галичским. Это произошло в марте 1428 года, когда они с племянником Василием Васильевичем решили подписать докончальную грамоту. Конечно же можно не сомневаться, что перед нами еще одно изображение на миниатюре князя Юрия Дмитриевича…

Но все это будет позднее, а пока Андрей Рублев становится настоящим русским мастером фрески. До этого на Москве было много русских «иконников». Расписывать же стены доверяли в первую очередь грекам. Они были признанными специалистами. Ведь фрески считались дорогой работой и заказом, который был по карману лишь единицам.

В Звенигороде не случайно было решено: средства есть — пусть будет именно русский мастер. Можно сказать, что для звенигородских («раннемосковских»!) храмов и это решение принималось впервые!

Лики на росписях звенигородских соборов — преподобные Пахомий Великий, Варлаам и многие другие — все необычные, «философские», редкие.

О росписях в Рождественском храме Саввино-Сторожевского монастыря, имеющем отношение ко времени Юрия Звенигородского, сохранилось любопытное свидетельство-описание в рукописном сборнике XVII века: «Во святой и великой лавре преподобного отца Саввы звенигородского соборная церкви Рождества Пресвятая Богородицы первое стенное письмо на левкасе вместо иконного письма. Та церковь писана: от царских дверей с правую страну Арсений Великий, а иных святых лиц не видно, а против левого клироса от царских дверей писаны: Антоний Великий, Павел Фивейский, преподобный Онуфрий Великий, по нем преподобный Марко Фраческий афинянин, а та церковь писана в княжение великого князя Георгия».

Что-то скрывалось за подбором сюжетов и необычных имен. Была еще какая-то задумка. Нечто уже зрело, наподобие концепции «Троицы», или еще более значимое. Но для нас — потомков — не сохранилось...

Так почему же Савва Сторожевский был в сознании потомков и исследователей словно «сам по себе», а иконописец Андрей Рублев — чуть ли не в «другом измерении»?! Прославленные иконы изучены в сферах истории искусства. Имена иконописцев обсуждались учеными и почитателями, мысль приближалась к правде, вокруг да около, все было «близко», как в детской игре — «холодно», «тепло», «теплее». Но не «горячо»!

Попробуем соединить все в нужной и единой цепи. Разве иконы Рублева не были найдены в Звенигороде?! Разве они не были написаны им во времена правления князя Юрия Дмитриевича и обитания там преподобного Саввы Сторожевского?! Разве не висели они в иконостасах храмов на Городке и горе Сторожи?! Все так и было.

Но почему же тогда мы считаем Андрея Рублева в эти времена таким зрелым иноком-иконописцем, что он вовсе не нуждался ни в чьем духовном водительстве или помощи?! Не раз обсуждалась тема — мог ли иконописец (иногда в наше время почему-то именуемый «художником») творить в конце XIV столетия сам по себе. Ответ известен давно. Не мог. Стиль письма, конечно, отличался заметно. Феофан Грек — это не Андрей Рублев. Но стиль — одно, а образ, сущность, идея — другое. Замыслы чаще всего возникают у заказчика, а их воплощение — удел иконописца. Еще лучше, когда они делают работу бок о бок, совместно. А когда это еще и выдающиеся люди, то результат будет соответствующим.

Сегодня можно утверждать, что вдохновителем, наставником и в некотором роде духовным путеводителем Андрея Рублева в 1390-е годы, в период его трудов в Звенигороде, при росписи и создании им иконостасов для каменных храмов Успения на Городке и Рождества Богородицы в соседнем монастыре, был не кто иной, как преподобный Савва Сторожевский. А настоящим кормчим для осуществления таких грандиозных планов стал князь Юрий Звенигородский. По крайней мере — этого факта уже нельзя отрицать, хотя можно с таким утверждением не полностью соглашаться.

Игумен Савва делал многие вещи в те времена вместе с князем Юрием. Это они задумали построить каменный храм над ракой Сергия Радонежского в Троицкой обители. Ведь Савва Сторожевский был одним из первых его учеников, а князь Юрий — крестным сыном. Москва не подумала о своем заступнике и духовном покровителе, а Звенигород — взял да и сделал, построил и украсил.

Этот замечательный собор радует сегодня тысячи паломников. Сюда на закате жизни направится и Андрей Рублев.

Для этого храма он написал икону «Троица». Так кто же мог подготовить для этого почву? Где и как могла зародиться идея не просто общерусского почитания Троицы, которую, как известно, развивал преподобный Сергий, а написания самой иконы с таким необычным для того времени сюжетом? Сюжетом Единения — перед лицом возникающей братоубийственной войны за права наследования нераздельного целого — будущего великого княжества Московского!

Мог ли предвидеть все это Сергий Радонежский перед своей кончиной так много лет назад?

Но это не только предвидели, но и знали — другие. Те двое, о которых мы сейчас и говорим. Князь Юрий и преподобный Савва. Те, кого уважали, хотя и опасались, кто имели силу духа и мощь строить новую Звенигородскую Русь, создавали невиданную крепость и возводили один за другим исполненные «велелепием» храмы. Они ведали — к чему могли привести междоусобицы и братские раздоры. И не начинали их.

То же самое можно сказать и о Звенигородском чине, который мы сегодня можем видеть в Третьяковской галерее лишь фрагментарно. Чудом сохранилось только три иконы (хотя предполагается, что есть и четвертая). «Спас Звенигородский» уже давно стал одним из символов России, как и «Троица».

Вот теперь мы понимаем, что написано в Житии Саввы XVI века именно о них троих — о князе Юрии, о Сторожевском старце и об иконописце Андрее: «И повелел воздвигнуть церковь каменную, и искусно украсить ее, что и совершилось (Юрий Дмитриевич. — К. К.-С.)… Святой же очень об этом заботился и Богу молился, да и место это еще более разрасталось (преподобный Савва. — К. К.-С.)… И с усердием образ его написал (инок Андрей Рублев. — AT. AT.-С/» И с тех пор начались многие и различные исцеления происходить…»