Алексей Яковлев - Колдунья-индиго

• Название: Колдунья-индиго
• Автор: Алексей Яковлев
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-93682-938-3

Во все времена среди тысяч обычных людей едва ли можно было отыскать хотя бы одного человека, обладающего паранормальными способностями. Но в конце двадцатого века, в годы перестройки, вдруг обнаружилось, что на свет все чаще стали появляться дети, от рождения наделенные сверхъестественными, поистине магическими силами. Ученые назвали этих чудо-детей «дети индиго».

Герой романа «Проклятие Клеопатры» капитан УГРО Глеб Панов приезжает в поместье миллиардера Никандрова с надеждой, распутав обстоятельства таинственного похищения его пасынка, получить щедрый гонорар от благодарного отчима. Однако опытный сыщик сам запутывается в колдовских сетях никандровской дочери — индиго Юлии.

---

— Добро пожаловать! Мы очень рады вашему приходу! — и кивнула Глебу павлиньим пером.

В этот момент собачки рванулись вперед, вырвали поводки из рук зазевавшейся хозяйки и помчались прямиком к клумбе, где среди цветов, у подножья добродетельной внучки Мазая, занялись неприличным, но естественным делом…

— Услада! Руслана! Фу! Как вам не стыдно! На клумбе этого делать нельзя! — пыталась усовестить своих питомиц смущенная хозяйка.

— Разве воспитанные собачки этим занимаются?! — вдруг раздался из окна второго этажа мужской голос, передразнивающий Юлию, подделываясь под ее тоненький девичий голосок. — Прекратите немедленно, а то я сейчас… Уся! Руся!

Юлия покраснела, гордо вздернула подбородок и опять пожала плечами: мол, на дурацкие шутки не отвечаю и с дураками вообще разговаривать не хочу. Котофей, нерешительно переминавшийся у клумбы, что-то решал для себя; видимо, победила дружба, и он тоже вступил под цветочные своды и присоединился к своим мохнатым подругам…

— Брутик! Брутик! — тщетно взывала к нарушителю экологических норм Юлия.

— И ты, Брут?! — опять прокомментировал сверху писклявый мужской голос. — Изменник! Теперь я точно… Уся! Руся!

Уся, Руся и котофей Брут наконец завершили свое черное дело. Юлия подняла ускользнувшие из ее рук поводки, и вся живописная компания удалилась куда-то в глубь никандровского лесопарка. Глеб, с интересом следивший за чудно разрисованной и экологически озабоченной хозяйкой осрамившихся домашних друзей человека, удивленно покачал головой:

— М-да, не девушка, а сплошной перформанс московского бьеннале.

Новиков не увлекался современным модным изобразительным искусством, но интуитивно истолковал слова Глеба правильно:

— Я и говорю, совсем безбашенная девка.

Не столько в словах, сколько в тоне Олега Валерьевича звучала такая подспудная враждебность к нелепой в своем диком макияже, но в общем-то довольно безобидной девчонке, что Глеб удивился. Помнится, в «горячей точке» Новиков показался ему не только смелым, но и вполне адекватным человеком. Всерьез затаить неприязнь по такому ничтожному поводу к молоденькой пигалице? Для взрослого человека это, в конце концов, значит самому стать смешным.

— Какой спрос с этой Юлии? Ведь молодежь всегда с очередной придурью, — призвал он Новикова к снисходительности.

— Это у нее называется «быть самой собой», — саркастически усмехнулся начальник охраны.

— Вытереть ей физиономию мокрой тряпкой да отмыть с мылом макаронины с головы, вот тогда посмотреть на девушку будет по-настоящему приятно.

— Подожди, еще насмотришься, — сумрачно обнадежил защитника Олег Валерьевич. — Она выпендривается, пока отца нет. Вернется Никандров, сразу станет тише воды. Отца-то она боится. А вот с другими — настоящая стерва, вся в свою маму: и внешностью, и характером… Мамаша ее — третья жена Никандрова — известная топ-модель и бывшая «мисс» чуть ли не Вселенной. Живет в Париже. Стервоза выдающаяся! При разводе вытянула из Никандрова дополнительно два миллиона долларов якобы на воспитание дочери. А девчонка, как бродячая кошка, все время мотается между Парижем и Москвой. Спасибо, еще отец ею как-то занимается, мама-то после Никандрова еще три раза выходила замуж, и все за миллионеров. При разводе каждого ободрала как липку. И дочка своего не упустит. Тут у нас одна прохиндейка работала горничной. Ну и попросила у Юлии тридцать тысяч долларов на организацию собачьего приюта в Кашире, там у нее живут родственники. Дескать, бедные собачки бегают по улице, голодают и мерзнут, а мы их приютим, станем холить и лелеять… Никандров — мужик умный, на такую аферу не поддался. Так Юлия выцарапала деньги у матери: по всему дому было слышно, как она рыдала и устраивала истерики у телефона, пока мать не уступила и не перевела ей эти тридцать тысяч!

— Неужели родственники горничной истратили такие деньжищи на собак? — удивился Панов.

— Они что, сумасшедшие?! Конечно нет! Прикарманили их — и все дела. Тогда наша Юленька задумала сама создать собачий приют, санаторий и лечебницу в одном флаконе. Даже Никандров не выдержал ее слез и дал деньги. А мать барышня совсем затерроризировала. Да так этой сучке и надо! Не все ей выкачивать деньги из мужиков!

— А где этот собачий приют?

— Вон, слышишь? — Новиков указал в сторону, куда удалилась Юлия со своими питомцами.

Глеб прислушался. Действительно, оттуда доносился едва различимый разноголосый собачий лай.

— Еще хорошо, что территория большая, а то покою бы не стало от их брехни, — вздохнул начальник охраны. Он внимательно посмотрел на Глеба и погрозил ему пальцем: — Я заметил, что девчонка тебе понравилась. По-дружески советую: не увлекайся и держись от нее подальше. Не то она сделает тебе такую бяку, не обрадуешься! У нее же мозги набекрень… Недавно порезала новую норковую шубу Нелли Григорьевны. Юленька, видите ли, защищает бедненьких норок! Чтобы шкурки с них не снимали! Пусть резвятся себе на природе! А того не понимает, дурья голова, что если зверушек перестанут разводить на шкурки, они вообще не родятся. Для Нелли, конечно, невелик убыток: одной шубой больше, одной меньше — у нее этих шуб не перечесть! Но сам факт о чем говорит? И еще: не вздумай называть Усладу и Руслану Усей и Русей, иначе Юлия возненавидит тебя, как Никиту. Никита все время ее дразнит, хотя я уже не раз ему осторожно намекал: не стоит этого делать, можешь нарваться на крупную неприятность.

— Так ты взъелся на Юлию за Неллину шубу? — предположил Глеб.

— Что мне шуба! Если Нелли на нее начхать, то мне и подавно! Тут случилась история похлеще! Эта чумовая Юлия привезла откуда-то в своей машине больную собаку: вся в парше, стригущий лишай во всю спину. Грязнущая! Но собака домашняя, не бродячая, людей не боится. Наверное, жила в квартире, а потом где-то на прогулке подцепила лишай, разболелась… Хозяева проморгали, запустили болезнь, а потом сами перепугались, что заразит и детей, и их самих. Убивать жалко, лечить дорого, вот и выгнали пса на улицу. А Юлия где-то подобрала. Машину придется дезинфицировать. Выводит она этого заразного инвалида из «мерседеса» и протягивает мне поводок: «Погуляйте с ним, Олег Валерьевич, пока не приедет ветеринар. В приют его вести нельзя: как бы собачки мои не заразились. Пусть побудет пока у вас, как в карантине». Ну что поделать? Не пошлешь же хозяйскую дочку на три буквы! Хожу с этой лишайной псиной и думаю: куда ее девать? А она, говорю, домашняя, ласковая, так и норовит то лизнуть, то лапами обмусолить. На нее цыкнешь — отскочит на длину поводка, а потом опять за свое. Одет я был в новый, только что купленный дорогой костюм. Нелли любит, чтобы вокруг нее все было на высшем уровне. Заметил, как она ткнула меня за камуфляжные робы охранников? Я и боюсь, как бы собака своим лишаем не изгадила им брюки. Тут мне позвонили по мобильнику, разговор был очень важный. Я отвлекся, а псина подошла и стала тереться спиной о мою ногу: лишай у нее зачесался. Я опомнился и ахнул — все, брюки придется выбрасывать! Не сдержался и со злости треснул животину ботинком в бок, а Юлия увидела. Псина завизжала, а эта чума — вдвое громче: «Палач! Живодер! Убийца! Я попрошу отца, чтобы вас уволили!» И уволили бы!

— За собаку?! — не поверил Глеб.

— Не за собаку, а за Юленьку. Я же тебе говорил, вся в мать, такая же стерва. Если чего в голову взбредет, обязательно своего добьется — с печенками, но вырвет! Пришлось мне, боевому офицеру, идти к девчонке на поклон, унижаться, просить прощения… Плакался, мол, у меня тоже есть собака и две кошки. Если меня уволят, чем их кормить? Придется выгнать бедняжек на улицу. Собаку и кошек она пожалела. А на меня с тех пор все равно смотрит зверем. Обратил внимание: с тобой она поздоровалась, а мне даже не ответила? Вот то-то! Не обольщайся красивой внешностью, а зри в ядовитый корень!

Тем временем Юлия завершила кошачье-собачий променад вокруг дома и появилась со своей свитой с другой стороны. Только теперь, на обратном пути, ее не увлекала за собой гнедо-белая пара — она сама тащила на поводках упирающихся Усладу и Руслану, а кот Брут замыкал шествие. Отчаявшись побороть упрямство не желавших возвращаться в дом собачек и сочувствующего им кота, Юлия остановилась и по мобильнику вызвала аварийную бригаду в лице горничной:

— Лида, выйди, пожалуйста, и погуляй еще с Усладой, Русланой и Брутом.

Но женская часть прислуги не отличалась трусостью, и горничная Лида не побоялась дать хозяйке отлуп, сославшись на выполнение Юлиного же предыдущего распоряжения. «Чингачгукша» прицепила замолчавший мобильник сбоку на лосино-галифе и вперила задумчивый взор в макушку «внучки Мазая». На Панова и Новикова девушка даже не смотрела, но лицо Олега Валерьевича приняло почему-то кислое выражение. А молодая хозяйка, по-прежнему глядя куда-то в сторону и вверх, пожелала препоручить на полчаса, до прихода горничной Лиды, своих лохматых гулен новому сотруднику обслуги, оговорившись, что ему она их может доверить, в отличие от некоторых, которые такое доверие утратили. Физиономия начальника охраны стала еще кислее, но вмешаться и напомнить «горгоне Медузе», что Панов нанят не для гуляний с собачками, он поостерегся. Глеб же был рад пообщаться — не с собаками, конечно, а с их красивой хозяйкой. И, приняв из ее рук поводки, сразу похвалил Юленькину прическу и макияж, затем рассыпался в комплиментах в адрес представительниц прекрасного собачьего пола и оценил Брутову гордую осанку римского патриция. Погладив Руслану, он восхитился шелковистостью ее шерстки и миниатюрными размерами, но ошибочно назвал болонку шпицем, правда, прекрасным. Юлия вначале не могла удержать довольной улыбки, но постепенно стала смотреть на льстеца все с большим подозрением. Комплименты Глеба пробуждали в ней какие-то смутные воспоминания… Преодолев свою обычную манеру коситься на собеседника краем глаза, она быстро взглянула Пану прямо в лицо, пытаясь понять, действительно ли вежливый молодой человек восхищен ее собачками и котом или только придуривается. В искренности комплиментов в свой адрес Юлия, понятно, не сомневалась. Но лицо Панова оставалось серьезным, ехидная усмешка не кривила его губ. На всякий случай девушка все же заступилась за своих любимцев: