Коллектив авторов - Африка. История и историки

• Название: Африка. История и историки
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-7598-1060-5

В сборнике суммируются результаты исследований ведущими российскими африканистами широкого спектра проблем, связанных с историческим сознанием африканских обществ в колониальную и постколониальную эпохи, которое остается практически не изученным в отечественной и зарубежной исторической науке. Делается попытка объяснить феномен рождения африканской исторической мысли и ее национальных ветвей в их конфликте и взаимодействии с западной исторической традицией, реконструируются основные этапы ее эволюции с учетом региональной специфики. Анализ форм африканской исторической мысли проводится в широком культурно-историческом, социально-политическом и межцивилизационном контекстах. Результаты исследования важны как для изучения реального прошлого, так и для выявления особых знаковых систем, свойственных африканской культуре на решающих стадиях ее развития.

Издание предназначено для широкого круга читателей, в первую очередь историков, политологов, культурологов, этнологов, социологов и журналистов.

---

Плааки вкладывает в уста Мзиликази, после его поражения от объединенных сил буров и тсвана, пророческие слова, предрекающие будущую судьбу баролонгов: «Пусть они радуются сейчас, этот смех им еще понадобится, когда их спасители начнут давать им то же горькое лекарство, что они приготовили для меня. Когда кивас (белые люди) отнимут у них скот, детей и землю, они выплачут свои глаза и им останется лишь иссохшими устами тщетно молить о сострадании»[213]. Таким образом Плааки, устами Мзиликази, предсказывает будущее порабощение баролонгов. Круг замкнулся. Ндебеле понесли заслуженную кару за свою жестокость и беспощадность по отношению к своим противникам, но и баролонги, вступив в союз с белыми людьми, не смогут извлечь пользу из своей мести.

Точно такие же пассажи мы можем встретить и в романах Мофоло и Дубе. Мофоло вкладывает в уста Чаки слова, обращенные к его убийцам: «Вы убиваете меня в надежде, что станете правителями (инкоси) после моей смерти, но вы ошибаетесь. Этому не суждено сбыться, так как умлунгу, белый человек, уже приближается, и это он, кто будет править вами, а вы будете его слугами»[214]. С похожими слова обращается Чака к своим убийцам в романе Дубе: «Вы можете убить меня сейчас, но вам не суждено править вместо меня. Белые ласточки уже в пути. Они прилетят и будут владеть страной»[215].

Это поразительное сходство в произведениях авторов, принадлежавших к разным народам Южной Африки, говорит о многом. Несмотря на то что африканская интеллектуальная элита очень многим была обязана белым, и прежде всего своей культурой и происхождением, в процитированных словах отчетливо виден взгляд ее представителей на роль европейцев в истории африканских народов. И хотя Плааки, Мофоло и Дубе никогда не выступали с призывами к свержению власти белых, часто открыто признавали заслуги европейцев в распространении просвещения и христианства среди африканцев, в своих мыслях они отчетливо осознавали всю ущербность положения чернокожего большинства в свой собственной стране. С другой стороны, эти пророческие предостережения могут быть истолкованы и несколько другим образом. Чака и Мзиликази поплатились за свою жестокость по отношению к противникам и подданным, за то, что посчитали себя выше человеческих и божественного законов. И они понесли наказание. Но и убийцы Чаки, совершившие предательство, и баролонги, заключившие союз с бурами, также не могли быть спокойны за свое будущее, их так же ждало воздаяние. Об этом напрямую говорится в пьесе зулусского публициста, писателя и поэта Г. Дломо «Дингане» («Dingan»), написанной в качестве продолжения романа Дубе. В ней есть эпизод, в котором дух Чаки обращается к своим братьям после того, как в Стране зулусов появились буры: «Узрите – ласточки прилетели. Белые, они пришли с голубой пеной океанов. Они отнимут у вас корону»[216].

Но если расплата за содеянное неизбежна, то не ждет ли подобная судьба и белых южноафриканцев? Авторы в данном случае предоставляют читателю право делать собственные выводы.

Однако тот же Плааки отнюдь не был пессимистом относительно возможностей мирного сосуществования черных и белых в Южной Африке. Во-первых, власти буров он противопоставляет британское правление. Свое отношение к англичанам автор выражает словами Мороки, правителя баролонгов, когда тот подвергает сомнению утверждения буров о притеснениях, которым они подвергались в Капской колонии: «Мы, баролонги, слышали, что со времен Давида и Соломона[217] не было более справедливого правителя, чем английский король Георг»[218]. Другим примером возможного союза между африканцами и белыми является история дружбы Ра-Тахи, главного героя романа «Мхуди», и молодого бура Де Филье. Де Филье не испытывал ни малейшего предубеждения по отношению к Ра-Тахе, он не чурался этой дружбы, обращался к своему товарищу-баролонгу за советом даже в таком деликатном деле, как выбор невесты. Ра-Таха выступает его старшим и более опытным наставником. Тем самым Плааки указывает, что между белыми и черными нет непреодолимой преграды. Их союз может нести с собой самые благотворные последствия и обогатить обе стороны новым знанием и опытом. Плааки оставляет надежду, что межрасовые отношения в Южной Африки еще могут достичь гармонии. Он вряд ли мог думать иначе. Будучи искренне религиозным человеком, Плааки верил в идею божественной справедливости, в равенство всех людей перед Богом.

При этом Плааки осуждал любое расовое смешение между черными и белыми. В апреле 1911 г. в письме, написанном им от имени кхоси (правителя) баралонгов С. Молемы, Плааки указывал, что лишь «полная социальная сегрегация… защитит и сохранит чистоту нашей расы и цвета кожи, которыми мы гордимся так же, как наши европейские учителя – своими»[219]. Это заявление перекликается с резолюцией первой политической организации басуто «Копано я Цоело-пеле» («Союз прогресса»), принятой в 1908 г. В ней, в частности, содержалось требование ввести тяжелое наказание для белых мужчин, вступавших в сексуальные связи с черными женщинами, что должно было послужить «защите народа от этой ужасающей практики»[220].

Таким образом, идея сохранения расовой чистоты и негативное отношение к метисации были так же свойственны представителям африканской интеллигенции, как и белым южноафриканцам. Согласно Мофоло, который был одним из основателей «Копано», границы между народами были созданы Богом[221]. Отсюда закономерно следовал вывод, что не во власти человека менять не им заведенный порядок. Можно полагать, что уже в начале XX в. среди чернокожих южноафриканцев получила распространение идея об особом пути развития африканцев, отличном от европейцев, хотя африканские интеллигенты и считали их своими учителями.

Большое место в первых исторических произведениях африканских авторов занимает описание роли и значения власти традиционных правителей в африканском обществе. Они выступают настоящими покровителями и хранителями своих народов, без чьей власти простые общинники не мыслят своего существования. Например, характеризуя отношение баролонгов к своим бакхоси (правителям), Плааки вкладывает в их уста следующие слова: «В Библии говорится, что когда дети Израиля имели над собой лишь одного правителя – Бога, они не давали ему покоя, пока он не миропомазал им короля. Мы, баролонги, подобны им и не можем обходиться без двух людей: жены – души дома – и короля[222], который призывает нас к порядку, разрешает наши споры и предводительствует над нами во время битвы»[223]. Не случайно и то, что завершает свой роман Плааки словами Ра-Тахи: «<…> кроме зова вождя, я буду прислушиваться лишь к одному зову – твоему голосу, Мхуди»[224]. В свою очередь Дубе рисует в своем романе картину мирного процветающего общества свази, находящегося под управлением мудрых и одаренных правителей[225].

Однако – как любое художественное произведение – сочинения африканских авторов были полны вымысла, предвзятых оценок в трактовке исторических событий и назиданий. По сути, они стали творцами новых исторических мифов, многие из которых живы и по сей день (как, например, идеализация обычаев и порядков, существовавших в африканских обществах в доколониальный период).

На пути к национальному самосознанию

Первые опыты историописания среди африканцев носили по большей части ненаучный характер, а некоторые объяснения исторических событий были несколько наивными, тем не менее историческая литература начала XX в. сыграла огромную роль в формировании национального самосознания африканских народов Южной Африки. Происходит постепенный отход от видения подчиненной роли африканцев, которые должны достигнуть цивилизации под руководством белых.

Подобная трансформация особенно заметна на примере творчества Г. Дломо. Еще в 1935 г. в пьесе «Девушка, убившая, чтобы спасти (Освободительница)» он видит в миссионерах и английских колониальных чиновниках главных проводников цивилизации, а Тийо Сога, который появляется в последнее сцене пьесы, олицетворяет собой будущее, к которому должны стремиться африканцы. В 1932 г. в эссе «Чака. Переоценка» Дломо писал, что его политика имела крайне негативные последствия для будущего развития зулусов: «Нация, которая постоянно находится в состоянии войны, напрасно растрачивает свою энергию и свой гений в милитаризме и физических упражнениях. Ее лучшие умы не имеют ни времени, ни стимулов для творчества. Искусство и все остальные интеллектуальные и духовные формы деятельности и производства пребывают в небрежении и даже более того – презираются». Тем самым, как указывал Дломо, правление Чаки оказало крайне негативные последствия, утвердив в зулусском обществе косность и закрепив многие социальные институты, являвшиеся атрибутом прошлого[226]. Но уже в 1936 г., когда правительством Дж. Герцога через парламент был проведен закон, лишавший африканцев избирательного права в пределах Капской провинции – последнего, что сохранилось из наследия так называемого «капского либерализма»[227], Дломо выплескивает всю свою накопившуюся горечь и разочарование на страницах пьесы «Кечвайо». В ней устами зулусского воина он дает уничижительную характеристику христианам: «Христиане не воюют. Это не по-христиански. Они мошенничают, разрушают, притворяются, находят слабое место и губят людей…»[228] Белый торговец Джон Данн выступает у Дломо сосредоточением всех пороков: сладострастия, властолюбия, чувства расового превосходства, алчности и т. д. Именно Данн является в пьесе главным зачинщиком и подстрекателем англо-зулусской войны 1879 г., в результате которой была фактически уничтожена независимость Страны зулусов. Ради этой цели он объединяет усилия всех врагов Кечвайо и зулусов: завистников инкоси из числа его соплеменников, миссионера и торговца – ведь у каждого из них была своя причина желать гибели Кечвайо. В отличие от своих более старших современников, воспитанных в либеральных традициях и разделявших веру в цивилизаторскую миссию белого человека, Дломо не видел разницы между англичанами и бурами, он ставил вопрос по иному: «Буры или англичане – это не вопрос. Белые или мы – вот настоящая проблема»[229]. Именно в таком свете он видел противостояние в англо-зулусской войне, так же, вероятно, он оценивал современную ситуацию в Южной Африке. Дальнейшая эволюция взглядов привела Дломо к разрыву с либеральной традицией, и он стал на позиции африканского национализма. Он был членом Молодежной лиги АНК, образованной в 1943–1944 гг., и даже некоторое время исполнял обязанности президента ее на-талского провинциального комитета[230]. Если в 1932 г. Дломо критически разбирал влияние правления Чаки на будущее развитие зулусов, то к 1950-м годам он полностью пересмотрел свои взгляды. Он писал в 1954 г. в статье «Чака: его характер, философия, политика и достижения», опубликованной в газете «Иланга ласе Натал» («Солнце Натала»): «Чака был великим строителем нации. Пройдя через суровые испытания, он создал из незначительного клана великий и гордый народ. Подобная задача требовала, чтобы человек обладал нестандартным мышлением, сильным характером, упорством в достижении цели и высокими идеалами»[231]. С точки зрения Дломо образца 1954 г., создав великую и могущественную нацию и вовлекая другие этнические группы в содружество наций, Чака воплотил в жизнь «идеал национализма»[232].