Кевин Брокмейер - Лучшее от McSweeneys

• Название: Лучшее от McSweeneys
• Автор: Кевин Брокмейер
• Издательство: Гаятри
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9689-0139-2

«McSweeney’s» — ежеквартальный американский литературный альманах, основанный в 1998 г. для публикации альтернативной малой прозы. Поначалу в «McSweeney’s» выходили неформатные рассказы, отвергнутые другими изданиями со слишком хорошим вкусом. Однако вскоре из маргинального и малотиражного альманах превратился в престижный и модный, а рассказы, публиковавшиеся в нём, завоевали не одну премию в области литературы. И теперь ведущие писатели США соревнуются друг с другом за честь увидеть свои произведения под его обложкой.

В итоговом сборнике «Лучшее от McSweeney's» вы найдете самые яркие, вычурные и удивительные новеллы из первых десяти выпусков альманаха. В книгу вошло 27 рассказов, которые сочинили 27 писателей и перевели 9 переводчиков. Нам и самим любопытно посмотреть, что у них получилось.

---

Технически есть и пятая дорога, через каньон Пинто, которая выходит из Марфы на юго-запад в направлении главного ранчо Джадда и тянется вдоль границы вплоть до города с названием Руидоса (хотя слово «город» в применении к Руидосе — это преувеличение, там нет ничего, кроме дороги, и правильнее было бы вести речь о поселке). Выезжая из Марфы к Каньону Пинто, замечаешь дорожный знак с надписью: «Конец покрытия через 32 мили». Мой единственный опыт езды по этой дороге оказался довольно неприятным. Примерно через час пути, на полдороги между Марфой и Рио-Гранде, не видя встречных машин, мы решили остановиться там, где дорога пересекала высохшее русло ручья. Это было гораздо позже конца покрытия. Пейзаж напоминал океанское дно. Температура достигала девяноста с лишним градусов по Фаренгейту. Мы захватили с собой сэндвичи с авокадо, пиво «Лоун Стар» и кусок местного сыра, который называется осадеро. Мы отыскали какие-то усталого вида кусты — единственную некактусную тень в поле зрения — и решили пообедать под ними. Выйдя из машины, мы потащились на четыре сотни футов вдоль пересохшего русла (я раздумывал о внезапных ливневых паводках, свойственных этим краям). Поодаль от дороги (которая в этом месте представляла собой не более чем направление, заданное в пустоте) мы поставили свой портативный холодильник и достали из него еду. Мы принялись есть, практически не разговаривая, молчание было таким безграничным, что на корню истребляло малейшую тягу к общению.

Пикник прервался четверть часа спустя, когда мы услышали, что кто-то пытается завести нашу машину. Стартер взвыл, но мотор не заработал. С мгновение мы смотрели друг на друга, потом вскочили и понеслись по сухому руслу, боясь застрять в пути больше чем когда бы то ни было. Я добежал первым, задыхаясь, лопаясь от переизбытка адреналина, и нашел машину на том месте, где мы ее оставили. Вокруг не было ни души. Дафна бросилась назад, упаковала вещи, и мы поскорее покатили из проклятого места. Кто бы ни прогуливался по пустыне пешком, направляясь в Соединенные Штаты, он пожелал бы обзавестись машиной с техасскими номерами, ей-богу пожелал бы. Нам не оставалось ничего, кроме как подумать, что злоумышленники скрылись, когда услышали, что мы бежим назад к ручью, решили не доводить дело до открытого столкновения: даже если бы мотор завелся, машина была сориентирована по направлению к Мексике, и на дороге, с обеих сторон зажатой между острыми камнями и кактусами, вряд ли можно было развернуться.

Мы прибыли на симпозиум с юга, через Шафтер, и, вселившись в мотель «Гром-Птица», вытащили пару стульев наружу и стали наблюдать, как стоянка заполняется взятыми напрокат машинами. Поскольку среди прочих достоинств «Гром-Птицы» числился мощный аппарат по производству льда, мы заполнили холодильничек, который привезли с собой, и с полчаса посидели под навесом, на заасфальтированной площадке. Потом мы отправились осматривать город. Роб Вейнер, старый ассистент Джадда, который некогда находился при Джадде от зари до зари, а ныне по-прежнему жил в Марфе, притормозил, чтобы поздороваться. Он близко познакомился с Дафной, когда та жила в Марфе. Приехав туда впервые, я тоже подружился с ним. Его сарказм и ирония по поводу большинства марфинских причуд сочетаются с глубокими знаниями и любовью к этим местам, и если Марфа превращается в артистическое сообщество, то во многом благодаря ему. Он сказал, что мы можем оставаться в здании Фонда и после того, как закончатся выходные.

В специализированном магазине при Фонде Чинати, где продавались книги обо всех докладчиках симпозиума и о работах любимых художников Джадда, выставленных в Марфе (Клас Ольденбург, Дэн Флавин, Карл Андре, Ричард Лонг, Илья Кабаков и Джон Чемберлен), мы побеседовали с нашим первым не-марфянином. Им оказалась журналистка из «Хьюстон-Пресс», наполовину индианка, по имени Шейла. Она приехала из Хьюстона на машине и поселилась в трей-лерном парке.

— Гери — бог, — сказала она нам.

Но только не в Марфе, подумал я. Здесь бог — Джадд.

Потом мы отправились в редакцию к Роберту Хальперну и его жене Розарио. Они были очень заняты очередным выпуском, но пригласили нас на ужин, где присутствовали также сотрудники газеты, их дети и Расти Тэйлор, бывший начальник полиции. Все они недавно оказались причастны к вполне характерной главе марфинской истории.

В июле 1996 года фотограф «Метки» снял высокого тощего светловолосого человека с наружностью бродяги, в футболке с надписью: «Спросите меня о Республике Техас». Это был Ричард Макларен — человек, по мнению его соседей, «склонный к страшному насилию». Ссылаясь на юридическо-техническую деталь в документе об аннексии 1845 года, он объявил себя главным послом, генеральным консулом и суверенным правителем независимой нации техасцев. Макларен стал нежелательным элементом на холмах к северу от Марфы, попавшись на угрозах и агрессии, заполнении поддельных прав на удержание имущества, подаче фальшивых ценных бумаг и накоплении запасов оружия. В тот день он и его последователи отправились на пикник, чтобы отметить «неделю порабощенных наций» — пропагандистское нововведение Эйзенхауэра в поддержку инакомыслящих при коммунистических диктаторских режимах. Неподалеку находились две полицейские машины: Расти Тэйлор, пара дюжин техасских полицейских и другие стражи порядка держали ситуацию под контролем.

Не прошло и года, как весной 1997 г. трое новобранцев Республики Техас в камуфляже и с оружием прокрались через горы из передвижного дома Макларена к дому его ближайших соседей — Джо Роу, бывшего президента местного сообщества, и его жены Маргарет Энн. Проникнув во двор, они открыли стрельбу по дому, ранили в плечо господина Роу, потом ворвались в дверь и толкнули его прикладом на пол, сломав ему при этом руку. Держа семейство Роу на мушке, захватчики сделали несколько междугородных звонков, забрали всю еду, которую могли унести с собой (оставив 40 долларов в качестве компенсации), и доставили своих заложников к трейлеру Макларена, от имени которого группа подготовила заявление, описывающее акцию как ответ на арест одного из членов Республики Техас — Роберта Шейдта, задержанного за незаконное ношение оружия. Макларен объявил войну Соединенным Штатам и назвал чету Роу своими первыми пленниками. Выказывая немалое самообладание, полиция Марфы согласилась освободить Шейдта в обмен на обоих Роу, и сделка совершилась так, чтобы изолировать группу в ее трейлере, в нескольких милях вверх по грунтовой дороге, в окружении войск спецназа и полиции.

Макларен был готов к такому повороту событий и заранее вырыл серию бункеров и запасся шестью десятками самодельных бомб, примерно дюжиной канистр с бензином, десятком винтовок, несколькими пистолетами и пятью-семью сотнями коробок с патронами. Он поклялся бороться до конца и распространил напыщенное заявление, вызывающее в памяти дневник Уильяма Б. Трэвиса, командующего Аламо в 1836 году: «Каждый призван остаться и охранять суверенную территорию Республики и ее зарубежных миссий. Я настоятельно прошу, чтобы подкрепление прибыло до того, как они вторгнутся на территорию посольства». Он готов был бороться, в стиле Аламо, не на жизнь, а на смерть. Он готов был убить столько офицеров, сколько получится. Поскольку полицейские подкрепления продолжали прибывать, Макларен добрался до коротковолнового радио и принялся вещать: «Тревога! Тревога! Тревога! Враги вторгаются в посольство Республики Техас. В наших лесах орудуют враги».

Однако через несколько дней Макларен стал смягчаться. Он признал, что готов капитулировать, если Соединенные Штаты будут трактовать его поступки согласно Женевской конвенции, позволяющей обращение в ООН. Это, в конце концов, привело к подписанию «Всетехасского соглашения о прекращении огня», а тем самым безоговорочной капитуляции, с оговоркой, что посольство будет сохранено, что в понимании Макларена значило, что флаг Республики — одинокая желтая звезда на голубом фоне — по-прежнему будет развеваться. Он был спущен и заменен техасским флагом, а местный пожарник охарактеризовал действо как «Водружение флага на Иводзиме». Макларен и еще четверо сложили оружие (хотя, прибыв в Марфу, один из них завопил: «Я захвачен в плен, но не сдаюсь, мне стыдно, что я не погиб»). Другие двое членов отказались подчиниться и вернулись на холмы, вооружившись винтовками и мелким оружием. В погоню отправились собаки, и все они были застрелены. Потом вертолеты преследовали парочку, держась довольно далеко от них, и, оказавшись на расстоянии выстрела, полицейские снайперы открыли огонь и застрелили одного из бунтарей. Другой, Ричард Кийс III, за несколько недель до описываемых событий уволившийся с канзасской фабрики сантехнического оборудования, сумел скрыться. Он, по существу, исчез. И сегодня, больше чем полтора года спустя, его все еще не могут найти. Одна из газет назвала его «западно-техасской версией Д. Б. Купера», воздушного пирата, в начале 70-х выпрыгнувшего с парашютом из Боинга-727 с двухсотмиллионным выкупом и навсегда исчезнувшего.