Любко Дереш - Намерение!

• Название: Намерение!
• Автор: Любко Дереш
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2012

«Намерение!» – это новый роман Любко Дереша. Он вышел в 2006 году и в Европе был издан огромными тиражами. На русском языке публикуется впервые.

…У простого сельского мальчишки с мультяшным именем Петя Пяточкин внезапно обнаруживается невероятный дар – феноменальная память. Со временем привыкнув к этому дару, он начинает понимать, что дано это ему не просто для забавы, а для… А, собственно, для чего? Для того, чтобы выйти на качественно новый, высший уровень своего существования как личности? Для того, чтобы уметь находиться одновременно в параллельных мирах? Для того, чтобы выбрать собственный путь, который он должен пройти непременно один, и завершить его? Или все же не завершить?..

---

Мне не хотелось ни с кем общаться. После этого эпизода я стал нелюдимым, а если уж попадал в компанию, то вел себя так, что прости Господи. Хамил, грубил.

Потом сам удивлялся, откуда во мне это берется. Никак не мог забыть, каким тоном отрезал Курочка: «Я тебе не друг». Будто мне от него что-то нужно!

Странное было лето. Жаркое и сухое, но какое холодное для отношений. Шумное, с компаниями и забавами – но меня почему-то никто не звал. Честно говоря, я совсем перестал понимать, что происходит. Почему в один момент люди и мир изменились до неузнаваемости. В минуты слабости в том, что со мною происходит, я видел руку невидимой Силы, которая поворачивает каждую ситуацию так, чтобы в результате собственной глупости, раздражительной несдержанности и прямоты я оставался одиноким.

С Надей мы разошлись через две недели. Не сошлись характерами. После нее была Галка, не такая симпатичная, как Надя, но старше на семь лет и куда легче на передок. Тоже поссорились, разошлись. Галка пугала меня, потому что хотела от меня ребенка. Потом даже попыталась надуть, будто беременна. Вранье разоблачил ее сорокалетний хахаль. В суровой мужской беседе он открыл мне, что у Галки проблемы с яичниками и она стерильна. Сказал, что ей это сделали, и он даже знает, кто именно. Хахаль на удивление своевременно предупредил, чтоб ноги моей больше у Галки не было, иначе порвет мне очко на немецкий крест.

Была также – параллельно остальным – сентиментальная «любовь» с одноклассницей Олей Вишенкой, моим идеалом. Любуясь на нее, грех было и подумать, что такую красоту можно ебать. Как-то я попробовал настоять на этом, в достаточно досадной манере… жалею, что тут добавишь. Это провело меж нами границу.

После неприятной сцены с Вишенкой (то был конец мая) я предпринял паническую попытку защититься от наступления чего-то неумолимого. И буквально через неделю, на танцах, склеил Марьяшку – худенькую девятиклассницу с милой мордочкой. Но Марьяшка жалась. Подозреваю, она была еще целкой. А поддалась только потому, что не могла больше выдержать моего страстного шепота. Правду говорят: зануде легче отдаться, чем объяснить, почему не хочешь. Весь вечер я не мог избавиться от осознания того, насколько мое присутствие подчиняет волю Марьяшки. Понимал, что взаимности между нами быть не может, что вся ее податливость – результат моего шарма и гипноза. А я ничего, по сути, кроме взаимности, и не искал… И все-таки не удержался, чтобы не воспользоваться своей властью над девчонками хоть напоследок. Перед тем, как выйти с Марьяшкой в парк зажиматься, так и сказал себе: «Это в последний раз!»

Мы ограничились глубоким петтингом с эякуляцией. Это было на скамейке в парке за клубом.

Я спустил и ощутил, как опустел.

Целый вечер я бросил на алтарь кратковременного, притупленного наслаждения. И только получив этот момент, понял, как низко все это выглядело. Марьяшка, сопливая девчушка, которую я едва знаю, сидит, очумевшая от всего происшедшего. Не знает, обо что вытереть пальцы, перепачканные теплым семенем. Я развалился рядом, с расстегнутой мотней, отупевший и раздраженный тем, что все, блядь, так тупо – так плоско, блядь, что хоть бери да и плачь.. Снова то же самое чувство. Осознание, что во всех моих забавах нет ничего, кроме плоской пустоты. Мысленно спрашивал себя: «Что не так? Что изменилось? Почему я больше не могу быть тем, кем я был?» Нет ответа, только дубовая горечь.

Через какое-то время я встал, сказал, что мне пора домой и я, к сожалению, не смогу ее проводить. Марьяшка сидела, положив ногу на ногу, жевала жуйку. Такое впечатление, будто эта дуреха даже не поняла, что произошло. Безголовый обезьяныш с лакированным зачесом, в красивой маечке, в модных джинсах. Небось, лучший прикид в классе.

Она тоже встала, не прекращая мусолить жуйку. Чтобы хоть как-то отблагодарить, я приобнял ее за плечи. Наши тела были твердыми и непослушными, буквально одеревенелыми. Правую руку, с засохшей спермой, она держала перед собой, чтобы не испачкать блузочку. Обнявшись, словно калеки с фронта, мы похромали на светлое место перед клубом. Первой нам навстречу попалась Оля Вишенка, она как раз собиралась идти домой и искала, кому по дороге. Несчастная Марьяшка даже не знала, кто это такая. Марьяшка, дуреха малолетняя, прости, пожалуйста.

Вид заляпанной эякулятом (как выяснилось при свете) Марьяшкиной блузки в объяснениях не нуждался. Не осмелившись при Оле, и без того шокированной, поцеловать на прощание девятиклассницу, я поплелся домой.

Самая досадная часть этого вечера случилась уже возле моей улицы. Оля, которая шла за мною в темноте, окликнула меня. Во мне все похолодело, но я подошел. Мы немного поговорили – точнее, Оля говорила, я слушал – это продолжалось недолго. Если бы долго – означало бы, что несерьезно. Сердится, но простит. А тут уже все. Без вариантов.

Узнал о себе кое-что новое и неприятное (вид сбоку, так сказать). Заодно выяснил, отчего Оля, вместо того, чтобы готовиться к экзамену, пришла в этот вечер на дискотеку. Хотела помириться со мной и начать все сначала – только поспокойнее…

Везде творилось одно и то же. Люди словно взбесились. Везде, где я появлялся, взрывались ссоры, скандалы. У каждого ко мне находилась масса претензий. Все снова и снова повторялось. Везде проступал тот же привкус. Привкус дубовой горечи. 10

В те дни я много слонялся по лесу. Тупо лазил по обрывам вверх-вниз, пока ноги к концу дня не начинали дрожать от перенапряжения. Так я отвлекался от назойливых мыслей о том, что нет у меня в городе ни одной близкой души, к кому бы прислониться, кому бы поплакаться. Где мои друзья? Нет у меня друзей. Где мои подружки? Нет у меня подружек.

То ли волею незримой Силы, то ли из-за моей собственной глупости случилось то, что случилось – в Медных Буках не осталось никого, кто хотел бы иметь дело с таким псом, как я.

11

Еще раз, для самых одаренных:

Где мои друзья?! – Нет больше друзей!

Где мои подружки?! – Нет больше подружек!

Глава III Как закалялась сталь

1

Много времени в то обильное грозами лето я посвятил играм с памятью. Наконец-то у меня появилось свободное время для исследований. Хотя если подумать – а чем это я был так занят раньше? Почему казалось, будто раньше просто некогда было со своей памятью возиться? На что я убил столько времени?

Без веселой компании дни казались долгими – почти что бесконечными.

Хорошо, что я не ссорился с лесом. Куда бы я тогда подался? Разве что пошел бы вешаться.

Память – неплохое развлечение, особенно если ты одинок. Когда нечего было делать по дому, я шел в свежесть гор. Находил приветливое место и проводил там всяческие научно-популярные опыты с памятью.

2

Мне было прикольно вспоминать. Как я уже говорил, сам процесс воспоминания для меня вполне телесный. Когда во тьме памяти вспыхивает воспоминание, меня пробирает особая дрожь. Чем более сложные задания даешь, тем больше уверенности, что дрожь проймет глубже. Сразу же напрашивается ассоциация с чем-то эротическим. Я бы уточнил: не столько эротическим, сколько оргазмическим.

Я слышал, в 60-х какие-то психи строили так называемые оргонные камеры. Это комнатки, обшитые фольгой, которые должны были концентрировать световой оргонный поток (чем бы он ни был) на человеке внутри. Если поток достаточно концентрированный, человек внутри испытает спонтанный оргазм. Говорят, были такие. На мой взгляд, оргазм от пребывания в оргонной камере ничуть не эротический. Он должен быть нелокализованный, тканевый.

Аналогично – дрожь памяти тоже оргазмическая, но не эротическая. Я тоже пробовал достичь пикового переживания, разродиться бурным оргазмом воспоминания, но едва приходило воспоминание, как призрачная щекотка, тотчас вибрации отступали и уходили сквозь пальцы.

Припоминание текстов, чисел, мелодий давало довольно слабые переживания. От воспоминания людей – человека как личности, как всей совокупности ее проявлений – по телу прокатывалась легкая вибрация; думаю, большинству она знакома. Самые острые впечатления приносило детальное припоминание целой сцены, с действующими лицами, интерьером, освещением и т. д. Чем полнее я ставил себе задачу припомнить действие, тем более бурным был отклик тела. Он порождал массу телесных ощущений, не приятных и не отталкивающих – а неидентифицированных.

3

Чудом не поленившись, я посмотрел в учебнике по физиологии, что там пишут про память. Ни черта не просек, кроме того, что память, по мнению ученых, хранится в голове. На страницах 273–275 автор плел что-то про молекулы РНК, про нейронные ансамбли и синапсы.

Скажите: если вы при поминаете вчерашнее утро, кто из вас слышит, как нейронный ансамбль песни и пляски исполняет фокстрот «Аллилуйя»? Возможно, кто-нибудь из ученых и слыхал. Лично я – нет. Зато я чувствую свои воспоминания на ощупь.