Петер Корнель - Петер Корнель. Пути к раю

• Название: Петер Корнель. Пути к раю
• Автор: Петер Корнель
• Издательство: Азбука
• Жанр: Современная проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-267-00073-6

В произведении П. Корнеля «Пути к раю. Комментарии к потерянной рукописи» заявлен новый подход к такому доселе маргинальному литературному жанру, как комментарии. В отсутствии текста собственно романа (утерян? а возможно, вообще не был написан) писатель получает уникальную возможность воссоздать некое целое, прокладывая свой путь в лабиринте. Именно это и открывает, по мнению М. Павича, перед П.Корнелем «двери в литературу XXI века».

Предисловие Милорада Павича.

---

ринты часто назывались «Le chemin de]ёш-salem», т. е. «Путь в Иерусалим». Edmon Soyez в своем исследовании «Les labyrinthes d’eglises», 1896 (Эдмон Суайе. «Церковные лабиринты»), приводит также название «Дом Дедала» (в Шартре раньше в середине лабиринта была медная пластинка с изображением

4И

Тесея и Минотавра), a Fulcanelli в «Le mystere des cathedrales-», 1925 (Фулъканелли. «Тайна соборов»), упоминает еще обозначение «Лабиринт Соломона». См. также Paolo Santarcangeli. «II libro del labirinti», 1967 (Паоло Сантарканджели. «Книга лабиринтов»), а также Герман Керн, а. а.

47. «Он, очевидно, был поражен соответствиями между языческими и христианскими символами, касающимися религиозных представлений», — пишет Марсель Пруст о Джоне Рёскине в предисловии к своему переводу «Амьенской Библии» Рёскина (John Ruskin. «La Bible d'Amiens»). В примечании к этому наблюдению Пруст как раз ссылается на слова Рёскина о строителях соборов как о наследниках Дедала, «первого скульптора, который создал потрясающее изображение человеческой жизни» (т. е. лабиринт).

48. Явный анахронизм. В средние века выражение «крестовый поход» никогда не употреблялось; говорили о «пути в Иерусалим», о «переходе» или «паломничестве». Ср. Regine Pernoud. «Les croisades», I960 (Режин Перну. «Крестовые походы»).

49. На средневековых картах Святую землю и Иерусалим мы находим в самом верху. Дело в том, что тогда считалось, что Восток как страна света расположен там, где теперь мы помещаем

Север. Таким образом, средневековые крестоносцы полагали, что двигаются «вверх» к Иерусалиму. См. Ларс-Ивар Рингбум, а. а.

50. Имеется в виду покаяние, добровольное или вынужденное. Папы давали крестоносцам письменное отпущение грехов. От грехов и преступлений нередко освобождались участники паломничеств, например граф Тьерри, убивший архиепископа, или Генрих II после убийства Томаса Беккета. Другим преступникам могло бьггь предписано идти в цепях и железах к святому Иакову Компостельскому. Тут можно вспомнить один из самых странных и недооцененных рассказов К. И. А. Альмквиста в его «Книге Шиповника-» (С. /. L. Almqvist. «Tomrosens bok»), рассказ называется «Барон Юлиус К.». Несчастный барон совершил ранее паломничество в Палестину и теперь говорит своим изумленным попутчикам, что отныне путешествует с единственной целью — «заболеть». После смерти барона фрёкен Элеонора находит в его библиотеке записную книжку в черном переплете, озаглавленную «Мое паломничество»: «Я нашла в ней рассказы не только о Святой земле, но и о событиях в Швеции — земле людей, бедных, грешных людей».

51 Ibid.

52. Здесь, к сожалению, даже не упомянут крестовый поход детей 1212 года — будем думать, это потому, что очень трудно провести грань между подлинным событием и его позднейшей мифологизацией. По-видимому, крестовый поход детей начался с того, что двенадцатилетний пастушонок по имени Этьен начал проповедовать возле церкви Сен-Дени в Париже. Этьен утверждал, что Христос явился к нему в видении и призвал его проповедовать новый крестовый поход. Судя по всему, Этьен обладал незаурядным ораторским талантом, и, когда он стал уверять, что Средиземное море расступится перед детьми, как некогда Красное море перед Моисеем, ему поверили.

Через несколько месяцев возле Вандома собралось 30 тысяч детей, и, видимо, среди них не было ни одного старше двенадцати лет. Тер-пя голод и всевозможные лишения, они двинулись через всю Францию на юг, к Марселю. Добравшись до города, они поспешили к пристани, чтобы увидеть, как перед ними расступится море. Этого не произошло, но, несмотря на свое разочарование, большинство остались ждать, и несколько дней спустя им предложили бесплатно переправить их в Палестину. В распоряжение детей предоставили семь кораблей.

После этого в течение восемнадцати лет о детях ничего не было слышно, пока наконец вернувшийся незадолго перед тем с Востока священник не сообщил, что два корабля с детьми потерпели крушение возле Сардинии; пять оставшихся кораблей захватили арабские пираты. Детей повезли в Северную Африку и там продали в рабство, некоторые даже стали товаром на невольничьем рынке в Багдаде. В этом городе восемнадцать детей погибли мученической смертью, отказавшись принять ислам. Маленькая группа, которой повезло, добралась до Каира — там дети служили толмачами, переводчиками и секретарями у правителя Египта. См. Стивен Рансимен, а. а., а также Поль Альфандери, а. а.

53. Имеется в виду гора Мориа, где Авраам должен был принести в жертву Исаака. На этой горе со священной вершиной ас-Сахра был возведен храм Соломона. Заново он был построен Иродом, а потом на этом месте была сооружена мечеть. Строителем Соломонова храма называют обычно некоего Хирама — не путать с его тезкой, царем Тира. Иногда упоминают также другое имя — Адонирам. Размеры храма описаны сложно и подробно в Третьей книге Царств, 6, и во Второй книге Паралипоменон, 3–4. Площадь Святого святых была квадратной, 20 х 20 локтей, а так как высота потолка также равнялась 20 локтям, помещение представляло собой куб. Те же размеры Святого святых мы находим в видении, в котором храм предстал Иезекиилю (Иез. 40–43). Квадратным был и жертвенник во дворе перед восточными воротами храма. Жертвенник у Иезекииля имеет площадь 12х 12 локтей, в храме Соломона 20 х 20, а в варианте Ирода 28 х 28 локтей.

Жертвенник по Иезекиилю (слева, в иентре), он же в подробностях (справа). Из Odilo Wolff. «Der Tempel oon Jerusalem. Eine kunsthistorische Sludie uber seine Masse und Proportionen», 1913 (Одило Вольф. «Иеруса. ъимский храм. Искусствоведческое исследование его массы и пропорций»).

Жертвенник венчает священную гору. Одило Вольф представил несколько схем устройства храма, на которых видны центральное расположение жертвенника и его геометрия.

54. Написано неразборчивым почерком, как черновик, и к тому же не закончено.

55. Расчеты Малларме для его «Книги»: 20 томов по 384 стр.; 384: 4 = 96. 96: 4 = 24 = числу участников каждого чтения, «сеанса». Группа из 24 человек делится на 3 = 8 человек в группе. Каждое место стоит 500 фр. 8 х 500 = 4000 фр. х3 = 12000 фр. Кратные числа от количества страниц 384 дают, по-видимому, повторяющуюся переменную: 384: 4 = 96; 384 + 96 = 480. 20 томов «Книги» должны были быть изданы в количестве 24000 экземпляров = 480000 экз. = 480000 фр. И т. д.

Скрупулезные и запутанные подсчеты в «Книге» напоминают сложные указания о размерах, которые приводятся в видении Иезекииля о храме с его жертвенником и Святым святых. В «Книге» те же притязания на окончательное совершенство, которое /. Р. Richard в своем исследовании «L’univers imaginaire dc Mallarme». 1961 (Жан Ришар. «Воображаемая Вселенная Малларме»), переводит в геометрическую архитектуру: «В своей замкнутости „Книга" может свестись к кубическому совершенству: высота, длина и ширина могут оказаться равными и образовать фигуру, которая являет собой их точное формальное соответствие». Эта замкнутая законченность побуждает Ришара, пользуясь метафорой самого Малларме, сравнивать «Книгу» с надгробным камнем, замкнутым и имеющим выход в вечность. Но свободные, летучие страницы образуют динамичную противодействующую силу, которая, благодаря возможности бесчисленных комбинаций, взрывает камень. В одном из своих набросков к «Книге» Малларме пишет:

чистота свет электр —

— несмотря на

отпечаток незыблемости, объем через эту игру становится подвижным — из смерти возникает жизнь.

(Лист 191)

56. Шерер, а. а., предлагает здесь параллелепипед.

57. Ibid.

58. Квадрат и куб. На фотографиях Школы искусств «Уновис» в Витебске, где преподавал Малевич, мы видим, что его ученики нашивали на свои блузы черные квадраты, как эмблему нового времени. За несколько лет до этого Малевич написал «Черный квадрат» — ворота в супрематизм. Он называл его также «нагая икона нашего времени… царский сын». В то же время Малевич в туманных и непонятных выражениях раз за разом восхваляет родственника квадрата в трех измерениях — куб. Куб, говорит он, «это геометрический рай, символ новой вечности».

Может быть, «Черный квадрат» следует воспринимать как след куба, упавшего гранью на плоскость. В фантастических рассуждениях того времени о еще невидимом четвертом измерении часто приводятся изображения падающих кубов, которые оставляют разнообразные следы в двух измерениях. Через эту встречу двух размерностей пытались наглядно изобразить аналогичную, хотя и трудно представимую встречу между третьим и четвертым измерением. В маленьком классическом произведении «Flatland. A romance in many dimensions» 1882 года («Плоская страна. Роман во многих измерениях») квадратный