Сергей Кулик - Черный феникс. Африканское сафари

• Название: Черный феникс. Африканское сафари
• Автор: Сергей Кулик
• Издательство: Армада-пресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5-309-00216-2

Писатель-африканист, посвятивший изучению Черного континента многие годы жизни, рассказывает о самобытных традициях народов Южной и Восточной Африки.

Читатель побывает в древнем Асуме, увидит архитектуру старинных городов, познакомится с обычаями и укладом жизни пигмеев, нилотов и бушменов, узнает о многих тайных ритуалах, какие редко кому из европейцев удавалось увидеть. Быт далеких предков соседствует с современной жизнью.

---

Действительно, значительная часть кушитов жила примитивным собирательством смол, рядом с ними, судя по свидетельствам античных авторов, обитали «ихтиофаги» — рыбоеды. Однако большая часть кушитских народов пунтийского периода уже была скотоводами и знала земледелие. В первом тысячелетии до н. э. оно было уже довольно сложное, с террасированием горных склонов, искусственным орошением полей и даже применением пахоты на быках. И египетские фараоны, и цари Напаты-Мероэ стремились во что бы то ни стало подчинить кушитов своему влиянию, поставить под свой контроль караванные пути, которые через эфиопский север соединяли Нил с Красным морем. Однако их попытки оказались тщетными.

Эти же пути, очевидно, в первую очередь интересовали и южноаравийцев в Тропической Африке. Во всяком случае, переплыв Красное море, они начали подниматься на плато Тигре, двигаться в направлении Мероэ. Скорее всего, свою главную цель они с самого начала видели в налаживании посреднической торговли между аравийской родиной, с одной стороны, и нильскими цивилизациями — с другой. Именно в этом направлении — с северо-востока на юго-запад шли в глубь территорий, населенных кушитскими племенами, сабейцы, оставляя на эфиопской земле свои надписи, памятники, сооружения.

По ним мы можем судить о том, что южноаравийские переселенцы принесли в Эфиопию. Это — семитский язык и письменность, формы государственной жизни, монументальная храмовая архитектура, навыки караванной торговли.

Когда это произошло? Самые древние сабейские надписи датируются в Эфиопии VII — началом V века до н. э. А из надписей, найденных в Аббу-Панталевон и Хавила-Ассерау — крайних западном и восточном пунктах территории, на которую распространялось сабейское влияние, следует, что в Северной Эфиопии в конце этого же века существовало сильное государство… Смогли бы его столь быстро создать немногочисленные сабейцы, которые к тому же вели себя в Африке, судя по всему, не как завоеватели, а как мирные переселенцы? Или это государство существовало уже давно, но стало известно нам с V века лишь потому, что на его территорию впервые проникли носители письменности?.. Недаром имена его правителей эфиопские, а не сабейские.

Как бы то ни было, но сабейцы, по достоинству оценив преимущества жизни на плодородном, почти с субтропическим климатом плато, перенесли в Тигре центр своей деятельности. Знакомые с городской цивилизацией Аравии, они создали на эфиопской земле первые города — хотя и небольшие, но с регулярной планировкой, водоснабжением, ремесленными и торговыми центрами. Сердцем каждого такого населенного пункта был храм монументальной постройки — средоточие не только религиозной, но и культурной жизни, в которую все активнее вовлекались аборигены Тигре. Они постигали семитский язык, а вслед за ним и письменность, осваивали навыки резьбы по камню, изготовления расписной керамики и многого другого. Судя по скульптурам V–IV веков, найденным в Асби-Дера, его жители отнюдь не ограничивались набедренными повязками. Женщина, запечатленная на найденном там изображении, облачена в длинную, почти до пят, рубаху с рукавами.

Не надо, однако, и преувеличивать масштабы проникновения сабейцев на плато, а значит, их влияния на население Эфиопии в целом. Самая южная сабейская надпись, которую ученые считают и самой «приближенной» к экватору древней надписью в Африке, расположена всего лишь в каких-нибудь 150–180 километрах от Красноморского побережья. «Чисто сабейский» характер архитектурные и скульптурные памятники Тигре имели лишь в V–IV веках. Чем ближе к нашему времени и чем дальше от побережья, тем меньше в них южноаравийских черт и тем больше местных, африканских. Затем сабейские надписи постепенно вытесняются архаичными эфиопскими на языке геэз, который хотя и находится в родстве с сабейским, но сформировался уже на африканской земле.

Совершенно неожиданные выводы позволили сделать находки местных археологов, раскапывающих древние поселения, расположенные в десяти — двенадцати километрах к юго-востоку от Аксума, среди холмов Хаул-ти-Мелазо. Среди многочисленных стел, которым холмы и обязаны своим названием, эфиопский ученый Гезау Хайле-Марьям и его коллеги обнаружили руины двух храмов, а между ними белоснежный мраморный трон, украшенный барельефами тончайшей работы. Ученых, однако, озадачило не виртуозное мастерство творцов этого шедевра, созданного 2,4 тысячи лет назад, а то, что изображено на стенах трона. Там были вырезаны две фигуры — мужская и женская, но не аравийцев, а эфиопов. Об этом говорят их курчавые волосы и характерные лица, бородка клинышком у мужчины, телосложение женщины. Потом обратили внимание на ножки трона. По форме они напоминают копыта барана. Изображения этих же животных, которых многие африканские племена приносят в жертву своим богам, украшали и основание трона.

И тут же появилась мысль: не кушитский ли царь, эфиоп, африканец, сидел на этом троне? Не свидетельствует ли эта находка о том, что сабейцы играли в Тигре роль «технократов», а не правителей? Для того чтобы дать точные ответы на эти вопросы, мы еще не располагаем достаточными сведениями.

Многое, таким образом, говорит о том, что малочисленные южноаравийские переселенцы очень скоро были поглощены численно преобладавшим африканским населением, а принесенная ими более высокая цивилизация смешалась с культурой кушитских народов. На смену «сабейской» приходит «раннеэфиопская» культура Аксума. Сабейцы как бы вросли в африканскую почву и перестали быть сабеями. Культуру Аксума уже творили эфиопы. В начале I века н. э. на плато Тигре происходит обособление новой этнической группы, которая, получив полную самостоятельность, начинает играть доминирующую роль в жизни Северо-Западной Эфиопии.

О преемственности сабейской и аксумской культуры сейчас пишут и говорят в научных кругах очень много; один из главных «генераторов идей» в этом вопросе — Фрэнсис Анфре. Поэтому, прежде чем пускаться в путешествие по Аксуму, я занялся его поисками.

— Фрэн? — переспросили меня в «Тоуринг-отеле», где, как знает каждый аксумец, обычно останавливается ученый. — Если вам повезет, то застанете его в Ехе.

Глава тридцать четвертая

Аксум — одна из великих держав мира. — Португалец Ф. Алвариш восхищается красотой местной архитектуры. — Еха сегодня: руины на пьедесталах. — Встреча с Ф. Анфре. — Его мнение: «Здесь прослеживается преемственность сабейской и аксумской цивилизаций». — Новые находки археологов в Матаре. — Косма Индикоплов переписывает надпись о шести великих походах. — Великий Куш у ног царя Эзаны. — Гигантизм архитектуры как отражение великодержавия

На следующее утро, когда древний город еще спал, а солнце лишь начинало золотить макушки обелисков, я выехал из Аксума на восток. «Это даже хорошо, что встречу Фрэна именно в Ехе, — крутя баранку «Лендровера» вслед за капризными изгибами горной дороги, думал я. — Там находится один из самых старых аксумских храмов, место наиболее ранних находок следов древнейших эфиопских цивилизаций, изучая которые ученые создавали этапные работы в области аксумологии».

Первым из европейцев в начале XVI века в этих местах побывал португалец Ф. Алвариш, которому после 800-летнего забвения Аксума в мировой литературе пришлось «открывать» город заново. Шесть лет прожив в Эфиопии в составе посольства Мануэля I Великого, он составил первое достоверное описание этой страны (1540 год). Однако в аксумской истории он мало что понял. Аксум Ф. Алвариш принял за главную резиденцию мероитской царицы, упомянутой в Новом Завете. А в Ехе капеллану посланцев португальского короля запомнилась «большая красивая башня, изумительная по высоте и изяществу. Она окружена обширными домами с террасами, похожими на замки больших сеньоров».

Сегодня эти «дома-замки» лежат в руинах. А стоящая на круглом красном холме «башня», гордо возвышающаяся над равниной, как выясняется при ближайшем рассмотрении, представляет собой не что иное, как поражающий своей лапидарной архитектурой храм: гладкие, сложенные из тесаного известняка стены, которые некогда венчал двойной ряд блоков, с простым геометрическим узором в виде зубцов. Последние и придают башнеобразный характер руинам знаменитого сабейского памятника Еха, сооруженного в V веке до н. э. Как и все южноаравийские постройки, храм поднят на высокий ступенчатый пьедестал-стилобат, что придает всему сооружению монументальность.

Именно под этим пьедесталом, сходным, по мнению многих исследователей, с подпорными стенами ирригационных плотин, что южноаравийцы повсюду строили у себя на родине, я и обнаружил Фрэна. Согнувшись в подземелье в три погибели, он мягкой кисточкой расчищал от песка какой-то керамический предмет, обещавший стать амфорой.