Дэвид Хоффман - Олигархи. Богатство и власть в новой России

• Название: Олигархи. Богатство и власть в новой России
• Автор: Дэвид Хоффман
• Издательство: КоЛибри
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98720-034-6

Дэвид Хоффман — один из наиболее авторитетных сегодня в США журналистов, пишущих о мировой политике. Шесть лет — с 1995 по 2001 год — он жил и работал в России на посту главы Московского бюро влиятельнейшей американской газеты “Вашингтон пост”, став свидетелем и хроникером драматических событий, настоящего исторического перелома в российской общественной жизни, политике и экономике. Книга о тех, кого позже назовут “олигархами”, стала итогом этой командировки и получила колоссальный резонанс в США и Европе.

Главные герои книги Хоффмана — люди, чьи имена знакомы в России каждому: Ходорковский, Лужков, Чубайс, Березовский, Гусинский, Смоленский. Эти шестеро были среди тех, кто заставил Россию совершить грандиозный переход от рухнувшего социализма к олигархическому капитализму, неизбежному этапу на пути страны к либеральной рыночной системе. В основе увлекательного повествования лежат многие сотни интервью, взятые Хоффманом на протяжении нескольких лет у российских политиков, бизнесменов, журналистов, социологов, поразительно откровенные свидетельства участников и очевидцев драматических событий, впервые публикуемые архивные документы, исследования российских и американских политологов.

---

Гусинский также стремился сорвать куш на продаже “Связьинвеста”. Как вспоминал один из моих друзей, за несколько дней до аукциона Гусинский открыто говорил о миллиарде долларов, который он заработает на сделке. Гусинский отличался от Потанина тем, что привлек к участаю в сделке компанию “Телефоника”, имевшую большой опыт и намеревавшуюся заниматься развитием телекоммуникаций в России, в то время как Потанин рассчитывал на выигрыш словно в казино.

В настоящем соревновании победителя не выбирают до начала гонки. Но в условиях примитивного российского капитализма 1990-х победитель обычно определялся участниками заранее. Аукцион по “Связьинвесту” был назначен на 25 июля. В Кремле нервничали из-за углублявшейся напряженности в отношениях между олигархами. Ельцин направил Юмашева, сменившего Чубайса на посту главы администрации президента, чтобы тот предложил магнатам решить проблему “мирно, без войны компроматов, не подкладывая бомбы под правительство”. Удивительно, но даже человек Ельцина не предложил справедливой конкуренции. Вместо этого в качестве “последнего средства” было предложено, чтобы обе стороны поделили добычу между собой поровну. Это был чрезвычайно яркий пример, показывающий, насколько олигархический капитализм укрепил свои позиции в 1997 году. Сам президент хотел, чтобы ребята тихо поделили добычу. Они отказались{467}.

Для того чтобы аукцион считался законным, в соответствии с российским законодательством требовалось участие как минимум двух претендентов, но и в этом случае результаты многих аукционов были предопределены. Победитель определялся заранее, и в роли второго претендента выступала подставная корпорация. К этой уловке часто прибегали в ходе проведения залоговых аукционов. Часто второй серьезный претендент сознательно отказывался от участия за определенную сумму. Гусинский вспоминал, что был момент, когда Потанин пришел в его офис и предложил ему несколько сотен миллионов долларов, чтобы он отказался от участия в аукционе. Потанин пообещал, что, победив на аукционе, пригласит Гусинского управлять компанией. “Мы наймем вас, все-таки вы — единственный человек, который разбирается в этом”, — сказал ему Потанин, по словам самого Гусинского{468}.

Гусинский неоднократно отказывался сотрудничать с Потаниным. Он хотел вывести Потанина из игры. Это была его сделка! По мере приближения срока позиции обеих сторон становились все жестче. Ни один не хотел уступать. Они были связаны с иностранными инвесторами. “Если вы будете участвовать, — предупредил Гусинский Потанина, — то все, что мне известно о вашем участии в залоговых аукционах, о ваших сделках и связях, станет достоянием гласности!” Это была одна из многочисленных угроз, из-за которых Гусинский нажил себе немало врагов.

Потанин не хотел отступать. Он предложил обратиться к Чубайсу. Чубайс был для них третейским судьей, в справедливость которого все верили. Гусинский согласился. Потанин говорил мне, что олигархам было хорошо известно о намерении Чубайса ввести на аукционе по “Связьинвесту” “новые правила игры”. “Но по различным причинам мы не были уверены, что он говорил всерьез”, — признавался Потанин.

Они согласились также пригласить на встречу с Чубайсом Березовского, занимавшего тогда должность заместителя секретаря Совета безопасности. Теоретически Березовский на время работы в правительстве должен был забыть об интересах бизнеса, но он активно отстаивал политические и финансовые интересы олигархов и свои собственные. В июне Березовский предпринял неудачную попытку заручиться поддержкой Сороса, чтобы занять пост председателя правления газовой монополии “Газпром”. Березовский возил Сороса в Сочи на встречу с Черномырдиным, прежним председателем правления “Газпрома”, а потом обедал с ним в клубе ЛогоВАЗа. Сорос описывал позже, как разозлился Березовский на то, что Сорос проинформировал Немцова, резко критиковавшего “Газпром”, о попытках Березовского завладеть компанией. “Только через мой труп”, — поклялся Немцов{469}. Сделка не состоялась.

Березовский стал тренером команды магнатов, постоянно изучал ее игроков и руководил ими. “Березовскому нужно везде быть первым, — сказал мне позже Гусинский. — Он должен быть шафером на каждой свадьбе, могильщиком на каждых похоронах. Если где-то что-то происходит без Березовского, его это очень беспокоит”. Официально Березовский не принимал никакого участия в сделке Гусинского, но спросил, сможет ли он стать партнером в том случае, если “Связьинвест” достанется ему. “Мы обсудим это позже”, — сказал Гусинский.

23 июля 1997 года Гусинский, Потанин и Березовский тайно вылетели на частном самолете Гусинского из Москвы в Ниццу, а затем в Сен-Тропез. На катере они добрались до расположенного на берегу моря особняка приятеля Чубайса, в котором тот проводил свой отпуск. Расположившись в красивом саду в непринужденной обстановке, они в течение шести часов повторяли Чубайсу свои доводы. “Они приехали с тем же вопросом”, — вспоминал Чубайс. Всерьез ли он относится к новым правилам игры? По словам Чубайса, магнаты предложили сделку. Они разделят богатства, подлежавшие приватизации, между собой. В соответствии с их планом Гусинский, поскольку он уже все подготовил, приобретет на аукционе “Связьинвест”. Следующая крупная компания, которая будет выставлена на аукцион, РАО ЕЭС, достанется Потанину. По словам Чубайса, у них были проработаны все детали: акции, объемы, условия. “Мы пришли к соглашению, — сказали они, обращаясь к Чубайсу. — А ты согласен?”

“Нет! — сказал Чубайс. — Я не согласен. Ребята, будет аукцион!”

“Он уперся, — вспоминал Гусинский. — Он сказал: “Мы приняли решение, что победит тот, кто больше заплатит”.

Как рассказывал Чубайс, магнаты возражали против стартовой цены 1,2 миллиарда долларов, установленной правительством за “Связьинвест”. “Мы не будем прыгать через вашу веревочку”, — запомнилось Чубайсу высказывание одного из них.

“Я сказал им, — продолжал Чубайс: — дорогие друзья, то, что вы называете прыжками через веревочку, называется конкуренцией. Так решаются вопросы везде, и так они будут решаться здесь. Тот, кто не заплатит, ничего не получит. Тот, кто заплатит на рубль больше, станет победителем”{470}.

По воспоминаниям Березовского, он упрекнул Чубайса в слишком быстрой смене правил. “В конечном итоге все хотят добиться нормальной конкуренции, но нельзя изменить ситуацию за один день!” — сказал ему Березовский.

“Не диктуйте условия государству”, — лаконично ответил Чубайс.

Чубайса рассердило то, как Березовский и другие пытались заставить его согласиться на их хитрые инсайдерские сделки. Вспомнив о заявлении, сделанном Березовским в газете “Файнэншл тайме” о группе семи, контролирующей половину российской экономики, Чубайс вспыхнул от гнева. За кого они себя принимают? “Что значит отдать этот аукцион Гусинскому и Березовскому, а следующий Потанину?” — спросил он. Позже он сказал мне, что подумал про себя: “Это значит, что они наняли меня. Наняли и говорят: это пойдет сюда, а это пойдет туда”. Чубайс уперся. Ни за что! Он не будет их марионеткой.

Разговор не клеился. Гусинский выпалил, что поднимет шум, если Потанин примет участие в аукционе. “Обещаю устроить скандал”, — предупредил он Чубайса. Он напомнил Чубайсу, что в последние месяцы “молодые реформаторы” получали положительную оценку в его средствах массовой информации. “Мы говорили, что эти люди приносят пользу России. Мы никогда не писали о них плохо. Мы всегда поддерживали их. Это было нашей редакционной политикой”, — сказал Гусинский. Но все это могло быстро измениться.

“Я знаю, что Кох играет на стороне Потанина! — сказал Гусинский Чубайсу во время того разговора во Франции. — И я докажу это”. Он еще раз предупредил, что будет большой скандал, если Потанин не откажется от участия в аукционе.

Последнее предупреждение сделал Березовский. “Нельзя за один день сломать систему через колено, — сказал Березовский. — Вы разжигаете войну. Вы не хотите этого, но это случится”.

Чубайс проводил рассерженных магнатов до ожидавшего их катера. Ему было ясно, к чему клонится дело. Он знал, на что способна эта тяжелая артиллерия, потому что всего год назад, в ходе предвыборной кампании, сам командовал ею. Телевизионные каналы, уничтожившие Коржакова, сделают теперь его своей мишенью. Его постараются опорочить, его телефоны начнут прослушивать, за его передвижениями будут следить, ежедневно швыряя ему в лицо новый компромат.

Настроение во время обратного полета в Москву было мрачным. Магнаты чувствовали приближение беды. Попытка договориться с Чубайсом закончилась неудачей. Что теперь? Гусинский вспоминал, что Потанин активно пытался найти компромисс. Начав в самолете и продолжив на трех последующих встречах, Потанин предлагал заранее договориться о цене и условиях сделки. По словам Потанина, они никогда не обсуждали конкретную цену. Чубайс утверждал, что со временем ему стало известно об обратном.