Коллектив авторов - Время, вперед! Культурная политика в СССР

• Название: Время, вперед! Культурная политика в СССР
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Культурология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7598-1082-7

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.

Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.

Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

---

8. Что больше нравится читать: сказку или правду.

9. Из прочитанных книг, какая больше всего нравится. Почему.

10. Читаете ли газеты. Какие. Какие статьи особенно нравятся.

11. Какие из читанных Вами писателей больше всего нравятся и чем именно.

12. Читаете ли Вы на военной службе больше или меньше, чем раньше.

13. Дало ли Вам чтение что-либо полезное для жизни. Что именно.

14. Изменило ли чтение Ваши политические взгляды и как.

15. Состоите ли Вы членом какого-нибудь кружка, партии[103].

Архив сохранил 11 200 анкет.

Я прочитала 75 анкет, заполненных красноармейцами караульной роты при Иваново-Вознесенском огнескладе[104].

В ответах довольно много просторечных выражений («ндравица», «антиресно»), молодые люди пишут с ошибками («лублу», «читат», «слушат»). В лексическом отношении неожиданно употребление слова «землепашец» вместо «крестьянин».

Приведем полностью самую первую анкету.

№ 1

1. 21.

2. При Иваново-Вознесенском огнескладе.

3. 2 года сельской школы.

4. Работал на фабрике рабочим.

5. Любит читать сам.

6. О приключениях.

7. Короткие.

8. Правду. Но ее нету.

9. —

10. Люблю читать о мире.

11. Вообще классики пишут все очень хорошо.

12. Меньше. Раньше читал больше.

13. Мало пишут правду, потому не дало.

14. Нисколько.

15. Не считаю нужным[105].

Кому-то нравятся длинные рассказы, кто-то хочет узнать, как живут другие народы, одни изучают сводки военных действий с фронтов, другие любят читать о природе и о лодках, третьи – об «удобрении земли и об уходе скота»[106]. «Что попадет, то и читаю», – отвечает 26-летний красноармеец, проходивший три года в сельскую школу[107]; «Читать не люблю, а слушать люблю», – признается его ровесник, обучавшийся «две зимы» в церковно-приходской школе[108]. Двадцативосьмилетний красноармеец, проучившийся четыре класса в городской школе, любит читать о справедливости[109], а 20-летний «землепашец», ходивший в сельскую школу целых «пять зим», хочет читать «о демобилизации и мире»[110].

Каков уровень образования красноармейцев? Чаще всего попадается ответ: три года сельской школы. Некоторые пишут: «Нигде не учился», кто-то называет себя «самоучка». Кто-то ходил в земскую школу, кто-то – в церковно-приходскую, некоторые закончили четыре класса городской школы, а один человек посещал городское начальное училище.

Численно преобладают крестьяне. Уровень их образования существенно ниже, чем у фабричных, самая большая группа – три года сельской школы. Но и среди рабочих уровень образования весьма невысок. В среднем речь идет о трех-пяти классах школьного обучения.

В ситуации, когда базовая грамотность уже достигнута, но системных научных знаний о мире почти нет, чтение книг становится важным источником, помогающим молодым людям сформировать общие представления об устройстве природы и общества: «Я избавился от гнета религии», «Я научился отличать правду от лжи и в жизни руководствоваться первой», «…дало в особенности в области познания и в отношении развития речи», «Большинство моих знаний почерпнуты из книг, следовательно, чтение дало мне пользу в смысле жизнеспособности», «Чтение изменило мои политические воззрения, оно поставило их на правильные пути научно и сознательно относиться к окружающей меня действительности», «…дало возможность делиться знаниями с другими, а без чтения чувствуешь невозможность дать другим то, что можно бы было»[111], «…дало развитие ума, лучшее изложение своих мыслей, а также и ответы на интересующие меня вопросы, а также что такое звезды, луна, земля и т. д.»[112], «Чтение принесло несомненную пользу в отношении моего мировоззрения: из идеалиста я стал материалист», «Оно научило меня понимать смысл окружающей жизни, познакомило с жизнью людей всех времен, а это дает возможность заглянуть и вперед – составить некоторую картину будущего»[113].

К религиозным знаниям и соответствующим моральным представлениям организаторы опроса относятся не просто негативно, но именно как к пережитку старого режима. Соответствующим образом воспринимается ими и литература, которую читают бойцы. Довоенные занятия явно влияют на читательские интересы. Чем более урбанизирован образ жизни, тем меньше интерес к сельскохозяйственной литературе. «Крестьяне – ремесленники – рабочие – интеллигенты – в этом пункте очень ярко выразился отход от земли»[114].

Выявлена «теснейшая зависимость между социальным положением, профессией и читательскими интересами. Агрономическая литература, по преимуществу, указывается крестьянами… Книги о ремеслах и технике по преимуществу интересуют ремесленников»[115].

Профессия влияет и на отношение к художественной литературе: «Очень интересное распределение ответов по профессиям по отношению к романам. На первом месте стоят торговые служащие, потом интеллигенты, на третьем конторские служащие, на четвертом рабочие, потом идут ремесленники и, наконец, крестьяне, которые обнаруживают наименьший интерес и к другой близкой к романам группе – приключениям. Зато они занимают одно из первых мест по числу ответов, в которых упоминаются книги этического и религиозного характера. На первом месте здесь стоят интеллигенты, затем идут крестьяне, за ними ремесленники»[116].

Что касается книг политического содержания, то на первом месте – рабочие, потом интеллигенты и служащие, ремесленники и, наконец, крестьяне[117].

И здесь отмечается различие крестьянского и рабочего менталитета: крестьяне обнаруживают сравнительно небольшой интерес к беллетристике, к описанию приключений.

Об этом писали и дореволюционные исследователи: «Крестьянин, говорит Анненский („Народ и книга“, изд. Столяр, 1914, М.), менее впечатлителен и менее падок на сильные ощущения, чем рабочий. Он не прочь выслушать занимательный рассказ, но как бы ни была сложна и занимательна фабула рассказа, она не захватывает деревенского слушателя так сильно, как рабочего, и остается для него развлечением, забавой. Серьезно он начинает относиться к книжке только тогда, когда находит в ней что-либо полезное: поучение, указание, как жить.

…Толстой чаще всего называется этой категорией читателей за „свою поучительность“. Наоборот, рабочими Толстой указывается, как писавший „правду“ о народе и т. д.»[118].

Рабочие сами осознают свое отличие от крестьян: «…фабричный далек от природы, в его руках покоренные, регламентированные, так сказать, силы природы… фабричный сам господин машины»[119].

Исследование 1920 г. подтвердило тенденцию, замеченную еще дореволюционными авторами: «Рабочий поучений не выносит, он выдвигает на первое место художественную правду»[120].

Интерес к религиозным книгам падает по мере повышения образования. Что касается интереса к технике, то «число ответов увеличивается с повышением уровня образованности отвечающих»[121], – пишут авторы брошюры.

С ответом на девятый вопрос – о любимой книге – справились не все. Кто-то написал «про Стеньку Разина», кто-то – «революция во Франции». В анкетах, которые я прочитала, попались «Железная пята», «Бова Королевич» и «Конек-горбунок».

В итоговом документе выясняется, что на 1-е место поднялся роман «Робинзон Крузо», на 2-м – «Война и мир». «Тысяча и одна ночь» занимает 7-е место, на 17-м – «Сказка о рыбаке и рыбке», вслед за ней идет «Яма» Куприна, дальше на одном уровне стоят «Пещера Лейхтвейса» и «Евгений Онегин». По одному голосу получили: «Урания», «Бедная Лиза», «Потерянный рай», «Вестник иностранной литературы», «Курс политической экономии», «Энциклопедический словарь»[122].

В просмотренных мною анкетах в ответе на 11-й вопрос (о любимом писателе) выразилось полное единодушие – с огромным отрывом лидирует Лев Толстой. Затем идут Горький, Пушкин, Кольцов, Некрасов, Тургенев.

Авторы брошюры насчитали 28 любимых писателей: первая пятерка практически совпадает с моими наблюдениями. Толстой явный лидер, на 11-м месте Маркс, на 13-м – Ленин, на 22-м – Бухарин, на 24-м – Шелер-Михайлов, на последнем – Рубакин[123].

Однако по одному – только по одному разу! – из всех 11 тысяч красноармейцы назвали таких авторов, как Загоскин, Мопассан, Зубрилин, Энгельс, Шекспир, Аверченко, Бебель, Карамзин, Боккаччо, Верхарн, Гете, Герцен, Гейне, Байрон, Жорж Санд, Руссо, Бальмонт, Спенсер, Диккенс[124].

Исследование показало также, как влияет профессия на выбор любимого автора. Хотя Толстой – очевидный лидер, его популярность снижается по мере роста образования и уровня приобщенности к городской культуре: крестьяне – ремесленники – рабочие – торговые служащие – интеллигенция. Что касается других авторов, то их рейтинг, говоря современным языком, тоже серьезно меняется в зависимости от социального статуса читателя: Чехова больше всего читают торговые и канцелярские служащие, Достоевского – интеллигенция, Маркса и Ленина – рабочие, Библию – крестьяне, Бухарина – ремесленники, Дюма – торговые служащие[125].