Василий Емельянов - На пороге войны

• Название: На пороге войны
• Автор: Василий Емельянов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Первая книга мемуаров известного организатора промышленности, Героя Социалистического Труда, члена-корреспондента Академии наук СССР Василия Семеновича Емельянова «О времени, о товарищах, о себе» была тепло встречена читателями и общественностью. Вторая книга посвящена предвоенным годам. Автор вспоминает о своей работе в наркоматах оборонной и судостроительной промышленности, рассказывает о производстве новой брони для танков, кораблей и самолетов, о деятельности Комитета стандартов, где он был первым заместителем председателя, а затем председателем. Автор рисует картины самоотверженного труда рабочих, создававших оружие накануне войны, делится впечатлениями о встречах с И. В. Сталиным, Н. А. Вознесенским, И. Т. Тевосяном, В. А. Малышевым, Б. Л. Ванниковым, М. В. Хруничевым, И. А. Лихачевым.

---

Вспомнился разговор с начальником технического совета крупповского завода инженером Гюрихом. Тевосян поручил мне организовать экспертизу проекта завода по производству тонкого листа из нержавеющей стали. На заводе предполагалось установить более сорока современных станов холодной прокатки. Гюрих собрал членов технического совета, и с немецкой аккуратностью они рассмотрели проект. Когда я спросил его, как он оценивает проект, Гюрих сказал, что по этому проекту завод можно построить и все механизмы будут работать. «Возникает только одно опасение — где вы найдете людей, могущих управлять этим очень сложным производством? Мы у себя в Германии таких людей найти не сможем. На заводе сочетается сложность самого технологического процесса с огромным масштабом производства».

Как прав был Рухимович, сказав, что у нас не одна, а две специальности — прежде всего мы большевики, а людей этой специальности много и в наркомате и на заводах — в этом наша сила и залог наших успехов.

Ну, а в области броневого производства надо готовить специалистов. Их у нас пока что очень мало. Может быть, создать такую кафедру в одном из институтов? Ведь что такое броня? Это лист высококачественной стали. Правда, этот лист служит в особых условиях, подвергаясь воздействию мощной ударной нагрузки в форме пули или снаряда. Надо будет поговорить с Тевосяном — он, думаю, поддержит предложение об организации кафедры по броневому производству.

Эти мысли не давали покоя. Хотелось скорее заняться практическими делами.

В санатории я вместо месяца пробыл две недели. Хватит.

…Кафедра по броневому производству была создана. Правда, это потребовало больше времени, чем мы предполагали. Заведующим кафедрой назначили меня. Пришлось заниматься и научно-производственными вопросами в главке, и подготовкой специалистов.

Кто они, как узнать?

Перестройка здания, выделенного под наркомат, была наконец завершена, и мы перебрались в новое помещение. Шикарный подъезд был отделан цветным мрамором. Лестницы устланы ковровыми дорожками. Правда, они заканчивались немного выше третьего этажа — на третьем этаже были кабинеты наркома и его заместителей.

На четвертом и пятом этажах никаких дорожек уже не было, там располагались управления и отделы. Здесь и мебель была куда проще, а количество рабочих столов так велико и они стояли так плотно, что протиснуться в оставленную для прохода щель от одного стола к другому мог не каждый.

Во всех наркоматах работали ночами. Ранее двух-трех часов ночи никто не уходил. Являлись же на работу рядовые сотрудники более или менее аккуратно. Ответственные, как правило, задерживались и приезжали позднее.

Несмотря на то что я уже несколько месяцев работал в наркомате, привыкнуть к здешним условиям никак не мог. Огромное количество бумаги и постоянные заседания как-го подавляли.

К нам в главное управление поступало много разных предложений: и разумных и наивных. Этот поток предложений свидетельствовал о том, как много людей в нашей стране заботились об обороне и всячески хотели помочь ее укреплению.

Большинство их искренне считало, что именно их предложения и были чрезвычайно важными. Разобраться в ценности каждого из этих предложений и установить, кто в действительности его автор — советский патриот или очковтиратель и эгоист, ищущий славы и денег, было делом нелегким.

Мне рассказывали, что у одного из известных в Москве врачей-психиатров был особый прием для того, чтобы определить, кто перед ним — действительно психически больной человек или симулирующий душевное расстройство. У этого врача было открытое простое лицо и большие светло-голубые глаза. Когда к нему доставляли пациента, он внимательно осматривал его и мягко, не повышая голоса, ставил ему ряд вопросов, и если у него было сомнение и он полагал, что пациент симулирует болезнь, он тем же мягким голосом, называя пациента по имени и отчеству, произносил: «Симулянт вы, Иван Иванович».

В случае, если это было действительно так, пациент вздрагивал от неожиданности.

У нас не было таких приемов, и часто было трудно отличить рационализатора от лжерационализатора, искренне заблуждающегося — от авантюриста.

В особенности туго пришлось в главке мне. Все новые работы, все предложения по рационализации и изобретениям свалились на мою голову. Как и в Челябинске, вновь пришлось окунуться в совершенно новую для меня область. В нашей стране в те годы броневая сталь производилась в ограниченном количестве и по ограниченной номенклатуре — главным образом для орудийных и пулеметных щитков. Тогда только еще начиналось складываться производство брони для танков, бронеавтомобилей, касок, но никто не полагал, что броня потребуется, например, для авиации. Броневые плиты для крупных военных судов когда-то на наших заводах изготовлялись, но это было давно, еще в дореволюционные годы.

Кое-что из этого старого опыта было утеряно, а многое не могло быть использовано, так как прогресс военной техники за последние годы внес много нового, и то, что осталось от прошлого, не подходило для нынешних условий и высоких требований, предъявляемых к броневой защите современных кораблей.

Данных об изготовлении броневых плит в специальной литературе почти не было. В мои руки попали всего два труда по производству броневой стали, опубликованные за границей. Но оба относились к истории броневого производства, и авторы начинали свое изложение с Пунических войн, а закапчивали общим утверждением важности проблемы броневой защиты.

На всех заводах мира, изготовляющих броневые стали, броня испытывалась пулевым или снарядным обстрелом, а для предварительной оценки служила архаическая формула, предложенная когда-то французом Жакобом де Мар. На всех заводах тонкая броня испытывалась на полигонах, там вели стрельбу по броневым карточкам — образцам испытуемых и сдаваемых военным приемщикам изделий из броневой стали.

Со всей этой совершенно новой для меня техникой пришлось знакомиться и детально ее изучать. Правда, в этой области производства у нас уже появились свои специалисты, а в заводской лаборатории одного из основных заводов сложился сильный коллектив молодых инженеров, овладевших многими тайнами броневого производства. Они хорошо разбирались в структуре стали, знали, каким комплексом свойств должна обладать броневая сталь, чтобы поставить это производство так, как это требовала программа создания Военно-Морского Флота пяти морей и океанов.

Первые месяцы я себя, естественно, чувствовал как в дремучем лесу. Когда на технических совещаниях обсуждались программы исследовательских работ или проекты технических условий, рассматривались планы проведения опытов и испытаний, я видел, как много еще нужно мне изучить и попять в этой новой области техники. Постепенно складывалось убеждение, что необходимо переходить от эмпиризма к систематическим научным исследованиям — к настоящей науке и привлечь к исследовательской работе ученых, а заводских инженеров вовлечь в научный поиск рациональных решений производственных задач.

Эту точку зрения разделяли многие из молодых инженеров одного из заводов, и у них возникла мысль о преобразовании заводской лаборатории сначала в центральную лабораторию, а затем в исследовательский институт. Это предложение было поддержано Тевосяном, и на заводе был создан Институт по исследованию брони.

В середине 1937 года я встретился с академиком Абрамом Федоровичем Иоффе. Этот убеленный сединами ученый всегда был полон новых идей и юношеского задора. Пришел он тогда в Наркомат оборонной промышленности с рядом новых и необычных предложений. Посетив наше главное управление, он с места в карьер стал излагать свои представления о явлениях, происходящих в броне при прохождении через нее снаряда, и в конце концов предложил поставить серию исследований. Это была моя первая личная встреча с А. Ф. Иоффе, хотя я знал его со студенческих лет, читал написанные им книги, статьи и слышал многие его выступления. Эта встреча произвела тогда на меня особо сильное впечатление.

А. Ф. Иоффе умел заворожить своих слушателей, вызвать у них глубокий интерес к излагаемой им научной проблеме и жажду деятельности по ее решению. Вскоре наши отношения с А. Ф. Иоффе стали близкими, дружественными и продолжались оставаться такими вплоть до самой смерти Абрама Федоровича.

Академик Иоффе привлек к исследованиям по броне ряд сотрудников Физико-технического института, директором которого он в то время был, и поставил много интересных исследований. По его поручению профессор Н. Н. Давиденков стал работать над созданием новых методов испытания металла, применительно к условиям службы брони. В те дни были разработаны конструкции скоростных копров для ударных испытаний. Скорость, при которой совершался излом образца, достигала несколько сот метров в секунду — вместо принятых в практике восьми метров. При этих испытаниях были обнаружены новые явления, заставившие всех нас задуматься. Были также созданы установки для скоростной киносъемки самого процесса прохождения пули через броню, и это изменило многие наши представления. Нам всем очень хотелось возможно глубже проникнуть в тайны того, что же происходит при движении пули или снаряда через броневой лист.