Валерия Пришвина - Невидимый град

• Название: Невидимый град
• Автор: Валерия Пришвина
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02442-7

Книга воспоминаний В. Д. Пришвиной — это прежде всего история становления незаурядной, яркой, трепетной души, напряженнейшей жизни, в которой многокрасочно отразилось противоречивое время. Жизнь женщины, рожденной в конце XIX века, вместила в себя революции, войны, разруху, гибель близких, встречи с интереснейшими людьми — философами И. А. Ильиным, Н. А. Бердяевым, сестрой поэта Л. В. Маяковской, пианисткой М. В. Юдиной, поэтом Н. А. Клюевым, имяславцем М. А. Новоселовым, толстовцем В. Г. Чертковым и многими, многими другими. В ней всему было место: поискам Бога, стремлению уйти от мира и деятельному участию в налаживании новой жизни; наконец, было в ней не обманувшее ожидание великой любви — обетование Невидимого града, где вовек пребывают души любящих.

---

Уже после кончины З. Н. Валерия Дмитриевна узнала, что в конце 60-х или начале 70-х гг. З. Н. ездила в Латвию и каким-то образом пыталась найти могилу Оскара Звайгзне или узнать что-то о нем.

«Об Оскаре Звайгзне (верю, что он послан был мне от Бога). Это было еще в 1918 году, когда я только что закончила Высшие курсы, до существования братства о. Романа, в которое я вошла уже подготовленной примерно в 1921 году, а в 1918 году я еще только что закончила свою учебу, но душа моя жаждала пищи духовной. Воспоминания. Написаны в 1920 году.

Было это весной 1918 года. Была я близ дома своего на Мещанской у адвентистов; собрание кончилось, все разошлись за исключением некоторых заговорившихся. Заговорилась и я с руководителем собрания Львовым. Помню, на душе у меня было особенно тоскливо от большого неудовлетворения всем, что я видела здесь, было грустно, что совсем не понимает меня Львов, непонятный мне в своем самодовольстве, а говорила я, кажется, о силе благодати Христовой, покрывающей, и превышающей, и исполняющей всякий закон, которым адвентисты надеялись быть живы. Не понимал меня и подошедший сын Львова, я обернулась — и вот чьи-то внимательные, полные света глаза как бы насквозь всю осветили меня. Вздрогнуло мое сердце, почуяв светлую притягательную силу, и его я хотела успокоить: „Ну, что могло поразить меня: какой-то, наверное, мужичок, в солдатской шинели, в больших сапогах, нескладный“. Правда, необычен был взгляд его, как бы проникший свободно во внутреннее мое. Но какое мне дело до других! — уныло пошла я домой. Был темный вечер. И вдруг сзади меня догоняющие меня шаги и голос, внутренний, горящий: „А вы веруете в Бога?“ Мгновенно напрягаюсь в себя, как бы правдивее ответить и говорю: „Я ищу Бога“ (мы с детства воспитаны были в близости церкви, но все же тогда мне не хватало многого личного знания).

Долго бродили мы по мокрым и грязным улицам, как-то чудесным образом сроднившиеся друг с другом. Разговор был бессвязен, беспорядочен, заметила я, что этот новый человек плохо говорил по-русски. Узнала я, что он латыш, с германской войны, был на фронте, а теперь весь полк перешел на службу к Советской власти. Родина его разорена. Где мать и жива ли она — он не знает, но ничто не волнует его, лишь только одно, что, уезжая на фронт еще в 1915 году, оставил он свою мать колеблющейся в вере, как морские волны. Был он единственный сын у матери, не кончил последнего курса Коммерческого училища по недостатку средств, служил и учился на курсах. Было ему, на мой взгляд, лет 20–25. Говорил он по-русски плоховато и как-то таинственно и значительно, начинал и не кончал, как бы хотел сказать и не мог. Видела я ясно, что это не был просто религиозный и сильно верующий человек, а какой-то необычайный, совершенно новый для меня, от него лилась радость и внутренний свет.

Темным вечером долго ходили мы и, простившись, решили на другой день встретиться на собрании у евангелистов, куда я впервые собиралась и ему дала адрес…

Придя домой, я сказала маме и сестрам, что познакомилась со святым человеком.

Весну, лето и часть зимы провели мы вместе, встречаясь часто на собраниях у евангелистов, которые мне были по душе своей простотой и верой, часто подолгу сидели или у нас, или на бульваре, вместе гуляли, разговаривали и молчали — и все это время было для меня сплошным праздником, и с тех пор до нынешнего дня благодарю я милостивого Бога, даровавшего мне радость видеть раба Своего…

Звали его Оскар Звайгзне, что значит Звезда. В детстве его мать видела сон, что держит на руках ангела.

В первый свой приход к нам Оскар испугал моих домашних. „Веруете ли вы в Бога?“ — как-то сразу и прямо спросил он маму, и когда та смутилась, сказал: „А вот я не верую, — и смеялся и был весь как бы в блеске радости, — я не верую в Бога, потому что я знаю Его“.

Я не знаю, принадлежал ли Оскар к какой-нибудь видимой церкви, все, что я знаю о нем, он сам мне сказал, и больше я ничего не знаю. Бывал он и у адвентистов, и у евангелистов, и в Армии спасения, и в православной церкви, видимо, когда-то бывал, так как рассказывал с сожалением, что у нас мало проповедуют Слово Божие, но в православной церкви все правильно. Если бы был он сейчас в Москве, то вместе ходили бы мы в храм св. Алексия в Глинищевском переулке, где было наше братство. И ко всем относился беспристрастно. Говорил мне: „Нигде не спасется человек — ни у евангелистов, ни у адвентистов, ни в нашей церкви, хотя и называется она православной, только во Христе“.

Часто видела его взволнованным тем, что адвентисты не понимают: христианин находится в свободе.

Сам он, чтобы показать это, даже курил иногда, когда предлагал ему мой брат.

Когда мы шли с собрания, сказал про молитву Господню „И не введи нас во искушение“: „Значит, Бог вводит во искушение?“ Я остановилась, пораженная, и сказала: „Этого не может быть!“ Посмотрел тем необычайным взором, переполненным любовью и грустью, и сказал тихо: „Близки вы к Господу“.

Однажды Оскар обратил мое внимание на текст, где Христос говорит, что и других овец надлежит спасти ему. Я сказала, что Господь, наверное, говорил о других народах. Посмотрел на меня внимательно и сказал: „Да, а может быть, о других планетах“.

Когда мы сидели на бульваре, уже стемнело, и показались звезды, спросил меня: „Как вы думаете, как Господь держит звезды — Сам?“ Я сказала, что не знаю. Он сказал: „Нет, не сам, — и потом, замявшись, прибавил, — а как бы крылами Своими“.

Сейчас при переписке этих строк ярко вспомнился его взволнованный голос с ударением на первом слоге: большевики, меньшевики!

Вечером на бульваре, когда я говорила, что, возможно, уеду на дачу, он жалел, сказал: „Вот я прямо открываю вам: я полюбил вас как сестру и даже больше“.

Никогда не забуду его глаз: иногда не он, а сама Божья любовь смотрела через них на меня».

112

Дневник 3 декабря 1952 г.

113

Дневник 7 июля 1940 г.

114

Ср.: «Отрешиться от всего домашнего и уйти странствовать вполне соответствует постригу, и, вероятно, это толстовское „отрекусь и начну новую жизнь“ происходит тоже оттуда». Дневник 13 марта 1941 г. (Примеч. В. Д. Пришвиной.)

115

Дневник 23 января 1934 г.

116

Дневник 7 ноября 1941 г.

117

Дневник 31 октября 1940 г.

118

Берн-Джонс (Burn-Jones) Эдвард Коли (1833–1898) — английский живописец, принадлежал к младшему поколению прерафаэлистов; «Кафетуа и нищенка» (1880–1884) рассматривается в ряду его композиций на религиозные и легендарные сюжеты, которые отличает стилизация в духе итальянской живописи XV в.

Ср.: «Когда влюбился в нищую король / Кафетуа» — строка из трагедии В. Шекспира «Ромео и Джульетта» (акт II, сцена 1), уводящая к сюжету старинной баллады о короле, женившемся на нищенке и прожившем с нею в любви долгую жизнь.

119

Евгения Николаевна Барютина скончалась в 1972 г. в тайном постриге.

120

О. Роман Медведь (1874–1937) служил в церкви Алексия митрополита Московского в Глинищах. Церковь закрыта в 1931 г. Священноисповедник, соборно прославлен с новомучениками и исповедниками российскими XX в. на юбилейном освященном Архиерейском соборе Русской православной церкви в 2000 г. См. о нем в кн.: Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. — Тверь: Булат, 2000. — Кн. 4. С. 289–367. Сохранился рисунок Евгении Николаевны Барютиной-Рождественской, сделанный за неделю до кончины о. Романа 1 сентября 1937 г. во время ее поездки к о. Роману в Малоярославец, где он жил после заключения и где скончайся.

121

Творения христианского подвижника конца VI в. епископа Ниневийского Исаака Сириянина «Слова подвижнические» до конца жизни оставались любимым духовным чтением В. Д. Пришвиной.

122

Ср.: «В 1919 году по благословению Святейшего Патриарха Тихона протоиерей Роман организовал Братство ревнителей православия в честь святителя Алексия, митрополита Московского. С этого времени для о. Романа начался особый период жизни, продолжавшийся более десяти лет, — духовного старческого окормления, воспитания прихожан в духе православия… Автор книги „Оптина пустынь и ее время“ Иван Михайлович Концевич, состоявший в братстве о. Романа, вспоминал: „В тот год, благодаря мудрому руководству Святейшего Патриарха Тихона, церковная жизнь в Москве чрезвычайно оживилась. Москва покрылась сетью братств, руководимых наиболее ревностными пастырями, были широко привлечены и миряне…“» Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. — Тверь: Булат, 2000. — Кн. 4. С. 302.