Борис Фрезинский - Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

• Название: Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)
• Автор: Борис Фрезинский
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Политика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4448-0042-3

В книгу историка русской литературы и политической жизни XX века Бориса Фрезинского вошли работы последних двадцати лет, посвященные жизни и творчеству Ильи Эренбурга (1891–1967) — поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля.

В первой части речь идет о книгах Эренбурга, об их пути от замысла до издания. Вторую часть «Лица» открывает работа о взаимоотношениях поэта и писателя Ильи Эренбурга с его погибшим в Гражданскую войну кузеном художником Ильей Эренбургом, об их пересечениях и спорах в России и во Франции. Герои других работ этой части — знаменитые русские литераторы: поэты (от В. Брюсова до Б. Слуцкого), прозаик Е. Замятин, ученый-славист Р. Якобсон, критик и диссидент А. Синявский — с ними Илью Эренбурга связывало дружеское общение в разные времена. Третья часть — о жизни Эренбурга в странах любимой им Европы, о его путешествиях и дружбе с европейскими писателями, поэтами, художниками…

Все сюжеты книги рассматриваются в контексте политической и литературной жизни России и мира 1910–1960-х годов, основаны на многолетних разысканиях в государственных и частных архивах и вводят в научный оборот большой свод новых документов.

---

Однако ершистый характер Эренбурга не позволял ему послушно принимать вполне менторские суждения, и в конце концов дело кончилось тем, что он сбежал из Вены и вернулся в Париж.

Эренбург никогда не был меломаном, и то обстоятельство, что Вена — мировая столица музыки, его не слишком завлекало. Так и получилось, что для него в иерархии европейских столиц Вена не занимала сколько-нибудь значимого места.

Потом почти двадцать лет он не был в Австрии, и когда в 1928 году приехал в Вену вновь, австрийские социал-демократы с гордостью показывали ему (уже известному русскому писателю с советским паспортом) чудесные дома для рабочих с читальными и спортивными залами (то, что в СССР называлось «домами культуры») — недаром за социал-демократов тогда голосовало 70 % населения. В ту пору Эренбург смотрел на такие вещи скептически (когда уже в XXI веке я увидел эти районы Вены, они произвели на меня серьезное впечатление…).

А в феврале 1934 года Эренбург получил срочное задание «Известий» выехать в Вену, где началось восстание рабочих против полиции. Пока он получал транзитную визу, наступила развязка. По сути, прогитлеровские военные силы (хаймвер) разбили военные отряды австрийских социал-демократов (шуцбунд), разгромили все дома рабочих; было много убитых и арестованных. Конечно, за спиной хаймверовцев стоял Гитлер. Многие шуцбундовцы бежали в Словакию, и там Эренбург беседовал с их лидерами и рядовыми участниками восстания; он провел большое расследование и все описал. Сталин тогда социал-демократов окрестил социал-фашистами (именно стимулированный им раскол между социал-демократами и коммунистами существенно облегчил Гитлеру победу), потому очерки Эренбурга не слишком охотно напечатали[2411]. Собрав их воедино, Эренбург составил книжку «Гражданская война в Австрии», включив в нее и сделанные им фотографии подавления восстания (книгу сразу же перевели на многие европейские языки). Экземпляр этой книги с дарственной надписью «Уважаемому Иосифу Виссарионовичу Сталину…» (выпущенный из рук потомков первого владельца) я держал в руках в Москве в застойные 1970-е.

Разгрому восстания в Австрии посвящена четвертая глава четвертой книги мемуаров Эренбурга «Люди, годы, жизнь».

Если в Париже восстание правых удалось подавить, то в Вене они торжествовали победу. События в Австрии, однако, продолжали перемещаться в коричневую область, и когда в 1936 году Эренбург снова приехал в Вену[2412], даже умеренные политические силы уже помалкивали — все шло к аншлюсу, произошедшему в 1938 году…

В декабре 1952 года в Вене, где еще стояли советские войска, прошел Конгресс «защитников мира». Эренбург на нем выступал. Холодная война была в разгаре, и речь его изобиловала антиамериканской риторикой. Однако он сумел высказаться и против безудержных гонителей западной культуры в СССР, о национальном гении всех народов Европы, «обогативших всечеловеческую культуру именно тем, что Париж построен французами, что Гете был немцем и что нельзя оторвать Сервантеса от самой души Испании»[2413]. Через два года, в январе 1955-го, незадолго до подписания мирного договора с Австрией, когда настроение было куда веселее, на заседании Бюро Всемирного совета мира Эренбург произнес речь, которую озаглавил: «Народы спасут мир»[2414], — надежд на это к тому времени прибавилось…

Непросто привести имена австрийских друзей Эренбурга, но одно имя приходит в голову сразу, хотя с этим человеком Эренбург встречался лишь во Франкфурте и в Париже — это замечательный писатель Йозеф Рот; ему посвящена двадцать четвертая глава третьей книги «Люди, годы, жизнь».

2. Европейский калейдоскоп

Не раз в течение своей жизни Эренбург бывал в странах Бенилюкса. Первую поездку он запомнил на всю жизнь. Это было в 1910 году, вместе с первой своей женой Е. О. Шмидт он приехал в Бельгию, в старинный город Брюгге, который показался им мертвым и при этом очаровал. Там была написана первая книга стихов Эренбурга; потом Эренбург несколько стихотворений посвятил самому Брюгге.

Первая мировая война застала его в Голландии — он приехал в Антверпен посмотреть живопись Рембрандта («В Голландии меня удивил разрыв между искусством прошлого и действительностью», — вспоминал Эренбург, имея в виду крестьянскую деловитость жителей[2415]). Но самая важная страница биографии Эренбурга, связанная с Бенилюксом, была написана в 1921 году. Будучи высланным из Франции и чудом зацепившись в Бельгии (благодаря помощи писателя Франса Элленса), Эренбург поселился на берегу моря в маленьком городке Ла-Панн и здесь за 28 дней написал давно продуманный и самый знаменитый свой роман «Необычайные похождения Хулио Хуренито». Потом и до войны, и после нее (последний раз в 1966-м) он не раз бывал в Бельгии, Голландии и Люксембурге; продолжал дружить с Франсом Элленсом, подружился с кинодокументалистом Йорисом Ивенсом, живописцем Констаном Пермеке и сенатором Анри Роленом[2416]…

В Греции Эренбург бывал трижды. Два раза — еще до Второй мировой войны, причем оба раза проездом. В 1926 году, морем по пути из Батума в Марсель, Эренбург заехал в Афины (контраст Парфенона с нищетой современности — она напомнила ему Гомель — удручал), а в 1934-м вместе с греческим писателем Костасом Варналисом после московского съезда писателей плыл из Одессы; тогда Эренбург посмотрел Салоники, Пирей и снова Афины; в ту поездку он сделал серию замечательных фотографий греческого захолустья[2417]. Третья, уже послевоенная поездка в Грецию была предпринята в июне 1957 года специально: Эренбург приехал в Грецию в составе делегации деятелей культуры (куда, как ни странно, вошли сравнительно приличные люди). В тот раз он впервые побывал на Крите, в Микенах и в Дельфах. Этой поездке посвящены замечательный очерк «Размышления в Греции» («Только в Греции можно понять всю жизненность, всю глубину искусства Древней Эллады. Оно связано прежде всего с природой страны, в которой нет ничего чрезмерного, подавляющего человека»[2418]) и тринадцатая глава седьмой книги мемуаров (где есть рассказ о греческих друзьях и признательность поэту Янису Рицосу, переведшему на греческий книгу стихов Эренбурга «Дерево»). Отметим, что в 1959 году в Москве вышел сборник «Рассказы греческих писателей», представивший не известную русскому читателю литературу новой Греции. Илья Эренбург, хорошо знавший греческих прозаиков Костаса Варналиса и Никоса Казандзакиса, написал к этой книге предисловие. Признав, что «литература современной Греции, к сожалению, почти не известна советскому народу», Эренбург написал с характерной для него уверенностью во взаимовлиянии всех мировых культур:

«Это особенно обидно потому, что русская культура многим обязана гению греческого народа; говоря об этом, я думаю не только о древней Элладе, без которой трудно представить развитие всей европейской цивилизации, но и о благотворном влиянии Византии на зодчество, живопись и письменность древней Руси»…

В Польшу Эренбург приезжал несколько раз. Впервые — в конце 1927 года по приглашению польского издательства, выпускавшего переводы его книг. В ту поездку он много ездил по стране (побывал в Варшаве, Кракове, Лодзи), и русская эмигрантская пресса следила за его поездкой, достаточно нагло ее комментируя. В Польше Эренбург познакомился со знаменитым тогда прозаиком Ю. Каден-Бандровским («Это живой, подвижный, в то же время эгоцентричный человек. Он видел войну и понял ее. Это понимание прекрасно для прошлого и опасно для будущего»[2419]), с Антони Слонимским («Слонимский пишет и прозу, и стихи, и драмы, и фельетоны. Он много путешествовал — был недавно в Бразилии, много видел. Его ирония чрезвычайно полезна среди лирической температуры здешних литературных салонов. Он враг национализма и завзятый пацифист»[2420]). Особую радость доставила Эренбургу очередная встреча с Юлианом Тувимом — их сердечная дружба продолжалась до смерти великого польского поэта («Самый талантливый поэт — Тувим. Это прежде всего поэт. Он живет стихами. Он может вечера напролет вспоминать стихи Рембо или Пушкина, Мицкевича или Пастернака, радуясь, как дитя, каждой поэтической находке»[2421]). Тувиму посвящена третья глава третьей книги мемуаров «Люди, годы, жизнь». В 1927-м Эренбург познакомился с поэтами В. Броневским («Его наивность вдохновенна и его фанатизм заразителен даже для человека с таким иммунитетом, как я»[2422]) и Я. Ивашкевичем, как и Эренбург, родившимся в Киеве, написавшим потом прочувствованные воспоминания об Эренбурге[2423]. По возвращении в Париж были написаны блестящие, не без иронии очерки «В Польше», вошедшие в «Визу времени»[2424].

Снова Эренбург попал в Польшу через двадцать лет, когда Варшава лежала в руинах и уже не стало большей части из трех миллионов польских евреев, о которых с неподражаемым юмором рассказывал Эренбург в очерках 1928 года — немцы не без помощи поляков их уничтожили. Тяжкое ощущение непоправимости случившегося подавляло Эренбурга, хотя его и поддерживали встречи со старыми (Тувим, Слонимский, Броневский, Ивашкевич) и новыми (поэт С. Р. Добровольский) друзьями. Встречу с Польшей в 1947 году Эренбург описал в четырнадцатой главе шестой книги мемуаров. В 1948 году Эренбург участвовал в работе Вроцлавского конгресса деятелей культуры — именно тогда Пикассо (тоже участник этого конгресса) сделал его знаменитый карандашный портрет. А в 1950-м Международный конгресс сторонников мира прошел в Варшаве, и Эренбург тоже был его участником…