Саша Кругосветов - Сто лет в России

• Название: Сто лет в России
• Автор: Саша Кругосветов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905939-8

Автобиографическая проза талантливого писателя, пишущего под псевдонимом Саша Кругосветов, рассчитана на самый широкий круг читателей. Автор рассказывает как о событиях, свидетелем и участником которых ему довелось быть, так и о тех, о которых известно ему по рассказам и преданиям, о людях, чьи дела и судьбы оставили след в истории последних десятилетий…

---

Великая Отечественная

Участие отца в Финской войне было для меня малоизвестным эпизодом. Возможно, он недолго в ней участвовал или не на главном участке фронта. Отец мало об этом рассказывал. Говорил что-то о финских снайперах на вершинах сосен, о том, как ловко финны кидали ножи. Остальное неотчетливо. А вот Великая Отечественная коснулась нас в полной мере. Перед самой войной родители получили свою жилплощадь. Отцу, как руководителю довольно высокого уровня, выделили двухкомнатную квартиру на Литейном. Мама уже носила меня. Отец решил, что отдельная квартира нужнее некому его сослуживцу, у которого ребенок уже был. И уступил. А себе взял комнату в коммуналке, тоже на Литейном. Коммуналка, правда, не многонаселенная, и тоже двухкомнатная квартира. Комната – большая, тридцати с лишним метров. На четвертом этаже без лифта. С печным отоплением. Прожили родители там поначалу совсем недолго. Грянула война. Отец готовил эвакуацию своего завода на Урал. Он отправил всю большую семью бабушки (теток, их мужей и детей, дядю) в Свердловск, так в советской России назывался Екатеринбург, а вслед за ними и маму с животом. Матушка разрешилась мною по дороге. Ну не в поезде, конечно. Когда начались роды, ее срочно высадили в Галиче Костромской области, где я и появился на свет божий в августе 1941-го. Так я побывал в старинном городе Галиче один-единственный раз. Потом мама самостоятельно с грудняшкой добирается до Свердловска. Еда ужасная. Едет в теплушке. Помыться негде. Ребенок, то есть я, – весь в коросте. Вместо кроватки – деревянное корыто. Кругом мужики – военные, командированные по разным причинам с фронта. Солдаты, расположившиеся на всех уровнях – внизу, на вторых и третьих полках, – залезают за пазуху, выгребают вшей и бросают вниз. Мать плачет. Со второй полки голову свешивает сердобольный раненый офицер, отпущенный домой на побывку: «Не плачь, мамаша, сын вырастет – богатырем станет». Как в воду глядел, недалек был от истины – мужик из меня вырос здоровенный. Со временем. А тогда – что было, то и было.

Когда мама воссоединилась с бабушкой, быт, видимо, как-то стал налаживаться. Хотя с едой, конечно, были проблемы. Как у всех в те времена. Вскоре на Урал переехал со своим заводом отец. С гордостью мама показывала ему худосочного недокормленного младенца. Так всегда женщины показывают новорожденного любимому мужу. Ну, и опять семейное счастье моих родителей было недолгим. Отец, всегда и во всем уступавший матери и внимательно прислушивающийся к ее мнению буквально во всем, в критические моменты жизни был очень решительным человеком. Будучи заместителем директора огромного завода, имевшего оборонное значение, имея броню, имея солидный возраст (ему тогда было 38 лет), он отправляется добровольцем на фронт. Рядовым. Матери сообщает об этом перед самым отъездом.

Что я сам могу вспомнить из того времени? Почти ничего. Темная лестница. Какие-то бревна, почему-то сложенные на лестничной площадке. Белый котенок играет среди них. Смотрит на меня. Моя будущая жизнь, и светлая, и беспокойная, всякая, смотрит на меня через его детские звериные глаза. Остались рассказы. Как мать стала курить. Махорку. Другого не было. Как скончалась бабушка. Как ждали редкие письма с фронта. Как слушали «Жди меня, и я вернусь», надеялись и тихо плакали. Как дети жадно хватали еду, когда в доме была еда. Быстро глотали и рычали, не в силах дождаться следующей ложки каши. Так жила вся страна. Сохранились выцветшие фотографии того времени. Осунувшаяся, не похожая на себя мать. Одни глаза, рано постаревшее, измученное лицо. И страшный худой заморыш. Это я. Та же мука в глазах, что и у матери.

В 44-м вернулись в свою квартиру на Литейном. Все вещи, мебель были вынесены. Соседями, жившими на этаж выше. Мать ни с кем не разбиралась. Начинала жизнь с нуля. Помогали сестры и брат. Кончилась война. Стали возвращаться фронтовики. На улицах цветы, песни, гармошка. От отца известий не приходило. Один веселый военный в гимнастерке на улице обратил на меня внимание, улыбнулся, помахал рукой. Я кинулся к нему с криком: «Дядя папа!» Я ведь не знал своего отца. Пришли известия, что части Второго Украинского задержались в Праге. Там был и отец. Там продолжались военные действия, гибли люди. А у нас началась мирная жизнь. Стали открываться магазины. Запомнилось событие: открылась булочная на Литейном. Я и сейчас ее помню. Почему-то самое сильное детское впечатление – батон на столе. Булка – так говорили в Ленинграде.

Папин командир был проездом в Ленинграде: «Жди мужа, Любочка, скоро приедет. Твой Яша Героем возвращается. Все документы оформлены». Если бы так все и было. Возможно, не было бы потом многих проблем нашей семьи. Но получилось по-другому. Где-то в штабе представление к Звезде Героя поменяли, отца наградили орденом Красного Знамени. Отец никогда за себя не хлопотал, к фронтовому командиру не обращался.

Кто тогда об этом думал? Война закончилась. Отец цел-невредим. Почти все живы. У отца из огромной семьи погиб один старший брат. Любимый младший брат Боря вернулся из плена. Он выдавал себя за татарина и так спас себе жизнь. Какое счастье! Вся большая бабушкина семья в сборе. Нет только самой бабушки. Отец веселый, могучий. Поет арии, всех подряд затанцовывает. Берет в охапку маму и двух ее сестер, поднимает и кружит в вальсе. Папу все боготворят. Он – настоящий герой. Грудь в орденах. Двенадцать боевых наград. Выпивает залпом из горла бутылку водки за Победу.

Сколько всего осталась в прошлом. Позади контузия – рядом взорвалась мина. Паралич левой части тела. Чуть восстановился в госпитале – бросился догонять свою часть. Левая половина лица долго оставалась неподвижной. На одной из фронтовых фотографий видно, что лицо перекошено. Отец был старше других фронтовиков, его звали «батей». Судьба берегла его от пули. Но жизнь могла прерваться и по другой причине. Отец был связистом. Однажды под Курском ему с группой бойцов дали задание – наладить связь между нашими подразделениями. С катушками за спиной и автоматами они должны с боем пройти через слоеный пирог русских и немецких позиций и вернуться в расположение своей части. До этого уже было отправлено несколько групп, все погибли. Бой продолжался несколько дней. Задание выполнено. Отец возвращается, заходит доложить в штаб. Незнакомый офицер разглагольствует: «Мы здесь жизнью рискуем, а жиды по тылам отсиживаются». Отец бросается на него, бьет кирпичом по ненавистному лицу. Отца ждет трибунал. По законам военного времени – расстрел. Что сделал командир, чтобы спасти его, – не знаю. Историю как-то замяли. Как обошли смершевцев, тоже не знаю. Бог отвел. И неизвестный мне командир. Отважный, благородный человек. Который при этом лично рисковал. Отец получил очередную награду. А зимой 45го его представили к Герою за форсирование Одера. Красная армия захватила плацдарм на другом берегу. Надо было дать связь. Ползли с катушками по льду. Рядом с отцом рванула мина, лед разошелся – и тяжеленная катушка потащила вниз, под воду. Молоденький мальчик-связист из его отделения опустил в воду шест, отец успел за него ухватиться. Повезло. Вылез из ледяной воды. Отделение двинулось дальше. Связь дали. Так рассказал мне отец. За эту операцию он был представлен к Герою.

Недавно мой сын на сайте «Общедоступный банк документов “Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941—45 гг.”» нашел копии подлинных документов, представляющих отца к наградам. Посмотри, говорит, дед у нас терминатором был. Вот что было черным по белому аккуратным почерком написано в официальном документе, по которому отец получил орден Красного Знамени:

«Гвардии старшина – фамилия, имя, отчество – при форсировании реки Одер и штурме сильно укрепленной обороны на территории Германии проявил исключительное мужество, самообладание, отвагу и геройство.

Командуя отделением связи, личным примером воодушевил своих подчиненных на боевые подвиги.

Неоднократно сам лично ходил на устранение порывов линии связи.

26.1.45 года при выполнении боевого задания в упор расстрелял 5 гитлеровцев – и связь была дана своевременно.

Гвардии старшина – фамилия, имя, отчество – за форсирование реки Одер и участие в штурме сильно укрепленной обороны противника достоин Высшей Правительственной награды – присвоения звания Героя Советского Союза, вручения ордена Ленина и знака особого отличия – медали Золотая Звезда».

Вернемся в те послевоенные годы. Теперь все позади. Теперь бы жить да жить. Может быть, это были лучшие годы нашей семьи. Но тоже очень непростые годы.

Блокада

Здесь нет вопросов и решений нет,

но есть богатство и стальной порядок:

ты жил, как выбрал – в гуще, в стороне, —

теперь ложись, а кто-то станет рядом.

Е. Клячкин

Дуся, кряжистая, крепкая, жизнеспособная, с маленькими глазками, с явственными следами татаромонгольского нашествия на лице, осталась в блокаду одна с двумя девчонкамиподростками десяти и двенадцати лет. Вначале девочек отправили в эвакуацию. Слухи дошли, что бомбят детские поезда. Дуся рухнула в ноги начальнику: «Никуда не уйду, отпусти за девчонками!» Выбила командировку, разыскала дочек на Валдае и забрала обратно в Ленинград. Там и прожили девочки с матерью всю блокаду.