Саша Кругосветов - Сто лет в России

• Название: Сто лет в России
• Автор: Саша Кругосветов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905939-8

Автобиографическая проза талантливого писателя, пишущего под псевдонимом Саша Кругосветов, рассчитана на самый широкий круг читателей. Автор рассказывает как о событиях, свидетелем и участником которых ему довелось быть, так и о тех, о которых известно ему по рассказам и преданиям, о людях, чьи дела и судьбы оставили след в истории последних десятилетий…

---

Сбылась Мишкина мечта. Он – курсант одного из лучших морских училищ страны. Стройный, подтянутый, жилистый. Форма сидит идеально. Бескозырка – будто всю жизнь носил. Веселый, озорной. Великолепный рассказчик. Мастер на разные проделки, проказы. Все для друзей. Последнюю рубашку снимет. Мишка сразу становится популярным, сразу попадает в ядро. В число тех, кто верховодит. Центром их компании был, конечно, Володя Маслов. Старше других, фронтовик. Впоследствии – командующий Тихоокеанским флотом. Остальные… Друзья. Ближе которых нет. Друзья на всю жизнь. До гробовой доски. Флот и друзья. Вот что самое главное. Дороже жен и детей. Морское братство превыше всего.

Приезжает на побывку домой. Друзья, соседи приходят посмотреть на морского курсанта. Девчонки шушукаются: «Видела? Мишка-то какой красавец». Отец, мать гордятся. Отцу нравится Мишка в форме. Приезжает на побывку и Вовка. Пяхота! Балбес. Скалозуб. Моряки – вот элита армии! Вовка собирается на свидание. Стесняется купить презервативы. Не робей, Вовка. Заходят в аптеку. «Девушка! Вот тут молодому человеку презервативы нужны. Подберите нам фасончик помоднее. И обязательно, чтобы с черной пяткой!» Продавщицы улыбаются, с восторгом смотрят на бравого курсанта. Вовка от смущения готов сквозь землю провалиться.

Любил Мишка красное словцо, любил произвести впечатление. Сдавал зачет по турнику. Я покажу вам, как крутить солнце. Один оборот, второй, еще, еще… Срывается, улетает в ряды кресел, ломает руку.

Пятидесятый год. Четвертый, последний курс. Скоро выпуск. Моряк должен семьей обзавестись. Я женюсь только на той, которая родилась со мной в один день. Ну ты, Мишка, даешь. Так ты никогда не женишься. К фрунзакам в училище ходят на танцы девчонки. Покупают билеты и проходят. Потанцевать. С морячками познакомиться. Появляются три хорошенькие подружки. В валенках. Валенки снимают, надевают туфельки. Мишка к ним. А что эти двое малолеток со второго курса здесь делают? Он – почти выпускник, курсант четвертого курса. Шепнул им: «Ну-ка, салаги, по-тихому, чтобы духу вашего здесь не было». Второкурсников как ветром сдуло. Несет Мишка три пары валенок, пальто в гардероб. Среди подружек – Вера. Скромная красавица, на два года младше Мишки. С огромными накладными плечами под платьем по моде того времени. Закрутил, закружил Мишка тихую Веруню, простую, без претензий, даром что в Ленинграде жила. По воскресеньям отпускают курсанта, если нет задолженности по учебе. Мишка учится без проблем, молодые люди раз в неделю встречаются. Телефона у Веры дома нет. Пишут письма друг другу. Почта работает хорошо, не то что в нынешние времена. Вера подписывается: «Твоя вредная Вера». Вера – вредина, хоть и тихоня. Мишка пишет любимой тете Тане, что собирается через пару месяцев жениться. Родители ничего пока не знают.

Вера заканчивает техникум. Весной должна уехать по распределению в Петрозаводск. Ясное дело, не хочется ехать. А Мишка – лихой моряк, красавец, вот-вот офицером станет. Первый, с кем целовалась. Конечно, не в ее вкусе. Ей хотелось бы солидного, серьезного. А этот… такой балабол. Ну не ехать же в Петрозаводск. Потом, в старости, признавалась Вера дочке: «Не такую жену Мише надо бы. Ему надо было легкую найти, веселую, совсем не такую, как я». Пошли – расписались. Две пары: Михаил с Верой и друг по училищу со своей подружкой. Подали документы. Ахнули Михаил с Верой – оба родились в один день. Вот тебе и Мишка. Как в воду глядел. Может, и не было таких разговоров заранее, может, и не предвидел он ничего. Мишка – мастер розыгрышей, морских рассказов, маленьких корабельных легенд. Возможно, потом придумал, рассказывал много раз, вот все и поверили. Недаром говорят – тщательно поддерживай свой образ, используй каждый случай, чтобы подогреть интерес к своей сложившейся репутации.

Как отметить? Никак и не отметили. Куда идти с молодой женой – не в комнату же с сестрой и матерью. Рано состарилась Дуся, которой не было еще и пятидесяти. Массивная, мрачная, седая, в деревенском платке. Некуда идти молодым. Погуляли по набережным и разошлись, Вера – домой, Мишка – в училище. Никак и не почувствовали, что они теперь муж и жена. Ничего в их жизни не изменилось. Курсанта отправили на три месяца в учебное плавание. Потом – на службу в Лиепаю. Вместе с молодой женой. Дали лейтенанту комнату. А он – опять в плавание. Так и жили ненастоящей жизнью, вроде – муж и жена, а вместе – чуть. Через год дочка появилась. Потом служба на Севере.

Любил Миша молодую жену. А больше того – службу морскую. Любил море, свою подводную лодку, длительные автономные плавания, своих матросов и офицеров. Быстро рос по службе, рано стал командиром. Экипаж его боготворил. Щедрый, заботливый, предусмотрительный. На лодке порядок, лодка всегда на хорошем счету. Все стрельбы – на «отлично». Приезжает начальство с инспекцией. Корабельное хозяйство – без замечаний. А как с физподготовкой? Начнем с командира, предлагает Михаил. Прямо в кителе, не раздеваясь, подходит к турнику, подтягивается двадцать раз. Хорошо, хорошо, зачет всей команде. Молодой командир считался одним из лучших швартовых на Севере. Когда бывал дома, в ночь, в непогоду часто вызывали его для швартовки чужих лодок. Моряк по призванию, что тут говорить. Язык только плохой. Любил придумывать стишки, анекдоты, высмеивающие начальство. Продвижению по службе это явно не способствовало. Зато – всеобщий любимец. Мастер морского рассказа. Потом, много позже, хорошо знал Виктора Конецкого, автора «Между мифов и рифов», рассказов о кошке Барракуде. Говорят, многие сюжеты из устных рассказов Михаила появились потом у Конецкого. Не знаю, правда ли это, но Мишины рассказы мне довелось послушать. Они неизменно вызывали всеобщий интерес. Морская романтика.

Как стать космополитом

Сорок девятый год – Ленинградское дело, борьба с космополитами; пятьдесят первый год – арест министра госбезопасности Абакумова, обвиненного в организации большого «националистического еврейского заговора». Пятьдесят первый, пятьдесят второй годы – «дело врачей», лечивших высшее руководство. Везде искали космополитов. Похоже, что отец попал в пятьдесят первом под эту кампанию в какой-то степени по своей инициативе. Принципиальный был, видишь ли. Руководство чем-то злоупотребляло. Где-то имело свою выгоду. Он, естественно, критиковал. Что им, беднягам, было делать? Проявили интерес к работе отца. Он отвечал за кадры. Набирал людей для работы на новых строительных площадках. Выезжал на объекты. Готовил для них бытовки, жилье, решал социальные вопросы. Оказалось, что плохо решал. Допускал «засорение кадров». Такая формулировка была. Принял на работу некого Мовшовича. Космополита, само собой. Социально опасный элемент. Мовшовичу – ничего. А отца выгнали из партии. Через несколько дней – с работы. Он – в райком. Доказывал свою правоту. «А вы знаете, – говорит ему секретарь райкома, – что людям вашей национальности не место на территории европейской части Советского Союза? Для вас готовят территории на Дальнем Востоке. Может, еще и дальше. Нам непонятно ваше недовольство». Отец писал. В обком, в ЦК. Писал о боевых заслугах. Лично товарищу Сталину. Бесполезно. Ждали ареста. Со дня на день. Когда ночью на улице раздавался визг тормозов, мать бросалась к окну. Не к нам ли гости? Сразу зажигался свет во многих окнах. Люди смотрели, за кем приехали? Черный воронок не приезжал. А жить надо было. На работу никто отца не брал. Мать обучала его чертежному делу. Надеялась устроить чертежником. У отца была неплохая графика. И прекрасный чертежный шрифт. До сих пор сохранились листки, на которых он тренировал чертежное написание букв. Там были такие тексты. «Партия всегда права. Партия должна очищаться. Партия должна крепить свои ряды. Лес рубят – щепки летят. В каждом деле могут быть ошибки». В его голове не укладывались вопиющая несправедливость и подлость всего происходящего.

Отцу помогли друзья. Предложили поехать на Север. Устроили его мастером на стройке под Котласом. Работать с уголовниками. Видимо, в колонии-поселении. Отправился мой папка на новое место. Контингент тяжелый. Работа нелегкая. Трижды его проигрывали в карты. Если у блатного кончались деньги, тот пытался отыграться. Играл «на Яшку». Проиграл – надо грохнуть Яшку в течение суток.

Не грохнул – найди деньги или сам пойдешь под нож за карточный долг. Может, применяли другие меры по блатным понятиям, не знаю. Вовремя узнавал обо всем Яшка, имел, видно, своих людей в их среде, своих шестерок-стукачей. С волками жить… Такая жизнь была. Всю ночь стоял отец с топором у входа в свое жилище. Ждал гостей. Солнце забрезжило – можно считать, пронесло.

Так и жили – мы в Ленинграде, отец – на Севере.

В тот год я впервые написал стихотворение. Наивное, детское: «Папа, милый, дорогой, очень по тебе скучаю. Приезжай скорей домой, жду тебя с горячим чаем. Вот я вырасту большой, храбрый, сильный, смелый. Защищать свой край родной буду я умело».