Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры

• Название: Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
• Автор: Нелли Мартова
• Жанр: Городская фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075789-3, 978-5-9725-2061-9

В квартире пропавших родителей Инга находит их старый альбом – и оказывается внутри одной фотографии…

Софью травят коллеги по работе. Поставить на место офисную стерву ей помогает… самодельная открытка.

Девушки пока не знакомы друг с другом, но их уже связал вместе странный мир. Кто такие V. S. скрапбукеры? Почему их открытки заставляют людей верить в то, чего нет, и совершать безумные поступки? Инга и Софья еще не знают, какую цену им придется заплатить за свой дар.

---

– Серега, вылезай. Все заработало. Спасибо, ты мне больше не нужен.

И уткнулся в монитор.

Софью бросило в жар, она машинально прикрыла руками щеки, словно пыталась потушить пожар. Она не сразу поняла, что произошло, но почувствовала исходящую от Достоевского волну. Да что там волну! Внутри него бушевал настоящий смерч, маленький ураган, нестерпимо жаркая стихия сжигала привычную, спасительную оболочку, как оберточную бумагу. Волшебный лист с планом работ сделал больше, чем она ожидала, – «подопытный кролик» сумел преодолеть свой страх. Достоевский принялся вытряхивать в урну пачку распечатанных страниц с графиками и таблицами. Когда Софья выходила из комнаты, он обернулся и весело подмигнул ей. Она внимательно посмотрела на него и поразилась. Вдруг разом он стал «своим», почти родным, как иногда бывает, если пойти вместе с незнакомым раньше человеком в трудный поход или оказаться в экстремальной ситуации. К нему протянулась ниточка, связала их на мгновение, чтобы тут же разорваться, но оставить ощущение взаимной, не поддающейся объяснениям симпатии. И так хорошо, так тепло стало на душе! Будто холодных каменных стен впервые коснулся лучик теплого весеннего солнца, и зажурчал чистый горный ручей, разгоняя застоявшуюся воду.

Она сбежала вниз по лестнице, как на пожар. Схватила сумочку и помчалась в туалет. И плевать она хотела на коллег, пусть думают, у нее прихватило живот от избытка впечатлений. Софья закрылась в кабинке, достала фотографию. На снимке обнаружились не две, а три фигуры! Один человек, в самом деле, оказался клоуном. Софья долго вглядывалась в его лицо. Чуть поплывшая нарисованная улыбка, серебристая шляпа-цилиндр, красный нос шариком, грустные глаза – где же они встречались? Она закрыла глаза, и тут же ворвалось новое воспоминание. Качели, взмах к небу, облака навстречу, крик восторга, и клоун в шляпе рядом, то улыбается ей, то грызет большой палец. «Все, что с нами происходит, уже когда-то было», – именно от него она впервые услышала фразу, которую так часто вспоминает. Вот бы снова найти его! Но где и как? На фото они держали друг друга за руки, клоун и девочка в белом платье. А рядом проявились очертания еще одной фигуры, женской, насколько можно было судить по форме. Пока что это был только силуэт, ни лица, ни одежды не разобрать. Общий фон тоже совсем не проявился, а Софья так надеялась увидеть на нем качели, узнать то место, попасть туда опять. Она все никак не могла оторвать взгляд от клоуна, смотрела и смотрела, как на живой огонь или водопад. Вползало, проникало вглубь что-то давно забытое, но очень родное, что-то из далекой прошлой жизни, что может случиться снова и обернуться нежданным чудом.

До самого вечера офис походил на встревоженный улей. Из курилок валил клубами дым, беспрерывно кипятились чайники, а в отделе выпуска скучали копировальные аппараты и принтеры. Никто не работал.

Софья весь оставшийся день не находила себе места. «Вот это да!» – беспрерывно крутилось в голове, превращаясь в ритмичную безостановочную мелодию: «ВОТ-ЭТО-ДА-ВОТ-ЭТО-ДА-ВОТ-ЭТО-ДА!» Ванда из своего угла следила за каждым ее шагом. Ну и пусть ее… пусть следит. Софья разминала горячие пальцы, тихо отхлебывала ледяную воду, но огонь внутри не унимался. Она обнимала запотевшую бутылку обеими руками. Не азарт теперь охватил ее – она сама стала азартом. Подпрыгивающим шариком в рулетке, который определяет судьбу красного и черного, роковой картой в колоде Таро, выигрышным лотерейным билетом, который никому не хочет отдаваться. Ждать вечера, мансарды, волшебного потока было невыносимо, нестерпимо до боли. Офис снова душил ее. Но не как раньше, не той мертвой давящей хваткой, как душит жертву змея. Он лишал ее воздуха, как консервативный провинциальный театр не дает вздохнуть полной грудью талантливому актеру. Хватит. Хватит с нее офиса, нет больше терпения вытягивать эту фотографию по крупинке, нестерпимо хочется увидеть ее всю сразу, целиком, пора выходить на большую сцену.

Софья уже надевала куртку, когда в кармане пиджака что-то хрустнуло, и она вспомнила про последнюю открытку. Черт с ней, в другой раз отдаст. Разве что… Она достала из ящика стола конверт, подписала его и осторожно опустила внутрь открытку. Ее ожидания оправдались – на выходе, возле кабинки охранника, лежали на столе несколько пакетов от курьерской службы. Она так и знала, что в сегодняшней суматохе Леночка забудет вовремя забрать снизу почту для шефов. Сдавая ключ, Софья нарочно уронила его на пол, со стороны охранника. Пока тот нагибался за ключом, она достала из-под куртки конверт и быстро засунула его в серединку стопки документов с нужной фамилией в графе «Кому».

Любопытно, прочтет он открытку сегодня или завтра, и прочтет ли вообще, и проявится ли что-нибудь еще на фотографии, если Софья не увидит, как действует на него открытка?

На клумбе, недалеко от выхода, лежало разбитое кресло – его до сих пор никто не убрал. Пластиковая ножка с разломанным колесиком беспомощно торчала вверх. В порванной спинке вяло ковырялась серобокая сорока. У Софьи во рту появился на мгновение горький, неприятный вкус, как будто в рот попал листик полыни. Она отвернулась и зашагала в сторону дома, обходя лужи. Несмотря на серый, дождливый вечер и понурые лица спешащих домой людей, ей все время хотелось улыбаться. В общей лишенной цвета мгле вокруг нее светилась персональная радуга – аура бесшабашной детской игры.

Каждая открытка пробивала брешь в чужой целлулоидной оболочке, вытаскивала из-под толстого защитного слоя настоящие чувства, пусть страх, пусть шок, но естественные, непридуманные, живые. Нет, Софья не испытывала в офисе того восхитительного созвучия, эхом пронизывающего все ее существо, как с особенными покупателями в отделе упаковки, но этих чувств оказалось достаточно, чтобы волшебный поток, хранящийся в открытках, проявлял фотографию, и все остальное: косые взгляды, бессмысленность работы, запахи офисных вечеринок, унылая серость здания – перестало иметь значение. В царстве пыли и бумаги потихоньку пробуждалось что-то созвучное ей самой – одна-единственная, пока еще очень тихая, но родная нота в чужой и холодной офисной симфонии.

Глава IV

Больше всего Инге хотелось узнать, где сейчас Роза. Но собеседница не спешила отвечать на этот вопрос. Она рассказывала долго и подробно, словно очень долго ждала, что однажды кто-нибудь придет и начнет ее расспрашивать. Похоже, она не знала, насколько близки были на самом деле тетя Марта и ее мать, или не хотела об этом говорить. Сказала только, что ее бабушка с дедушкой, родители Розы, эту дружбу, мягко говоря, не одобряли. Девочки познакомились еще в школьные годы, они вместе занимались в художественной школе и с тех самых пор были не разлей вода, даже ночевали частенько друг у друга. Ничего удивительного, что Инга не нашла Розу в Одноклассниках – она не знала, что Марта училась в художественной школе. Бабушка переживала, что Роза с Мартой все время проводят над какими-то дурацкими аппликациями, совсем не ходят на танцы и не встречаются с молодыми людьми. Бог не дал ей самой больше детей, она всю жизнь мечтала о внуках и больше всего боялась, что Роза останется старой девой. Но та по-прежнему все вечера проводила у себя в комнате или у Марты.

Однажды Роза подарила матери на день рождения роскошную песцовую шубу. Родители забеспокоились, но она отвечала, что нашла очень хорошую работу для художников на дому. В доме появился цветной телевизор и настоящий кассетный магнитофон, импортная стенка и хрустальная посуда, а еще Роза раздобыла где-то шикарный антикварный комод, запирающийся на хитрый замок. Все больше и больше времени она проводила взаперти у себя в комнате, Марта заходила в гости все реже. Роза стала плохо выглядеть, сильно похудела. Бабушка доставала для нее фрукты зимой, покупала на рынке варенье, заставляла хотя бы раз в день гулять. Потом у бабушки стали болеть ноги, и она все чаще просила погулять с Розой молодого бухгалтера, который жил в соседнем подъезде. Роза все посмеивалась, что в наказание за то, что ребенка назвали «Львом», бог сделал его маленьким, тщедушным и беззащитным зайцем, но гулять все же соглашалась. Как-то раз она сходила в театр, вернулась в слезах и несколько дней никуда не выходила. А через месяц сыграли скромную свадьбу. Спустя год родилась дочь Дина. Они теснились теперь впятером в двушке, в комнате молодоженов два угла были отгорожены ширмами: в одном стояла детская кроватка, а в другом – комод и маленький столик, за которым Роза работала. Крыша все время протекала, сквозь окна, несмотря на толстый слой ваты и плотные белые полоски на рамах, просачивались сквозняки, Дина часто простужалась, потом долго, натужно кашляла и капризничала, когда бабушка вливала в нее очередной травяной отвар. Но Роза повеселела, стала улыбаться, исчезли поселившиеся, кажется, навечно глубокие тени под иссиня-черными глазами. Она продолжала работать, даже когда была уже на сносях и когда бессонными ночами убаюкивала ребенка. Подрастающую Дину баловали шоколадными конфетами и красивыми платьями, потом стали появляться яркие заграничные игрушки. Бабушка души не чаяла во внучке, отдавала ей все свое время. Дом наполнился тихим уютным счастьем, семейные праздники случались гораздо чаще мелких ссор.