Александр Кулешов - Счастливчики с улицы Мальшанс

• Название: Счастливчики с улицы Мальшанс
• Автор: Александр Кулешов
• Издательство: «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1981

В 1980 году в издательстве «Детская литература» вышла книга Александра Кулешова «Заколдованный круг», В неё помимо заглавного романа вошли повесть «Мартини может погаснуть» и рассказы.

Роман этой книги продолжает и развивать ту же тему, о нелёгкой жизни подростков и молодёжи в современном буржуазном мире.

" А мы ребята смелые, свой не упустим шанс! Счастливчики, счастливчики мы с улицы Мальшанс!" — поют герои романа, трое 16-тилетних юношей, живущих в большом капиталистическом городе. Друзья мечтают о "золотых городах", об удаче. Но они не находят счастья. Юл Морено, ставший модным эстрадным певцом, — целиком зависит от властных дельцов и в угоду им отказывается от любимой девушки. Жертвой ловких предпринимателей становится и Нис Роней, из которого делают профессионального боксера, а затем, больного и нищего, выбрасывают на улицу. А Род Штум завязывает связи с гангстерами и умирает от полицейской пули.

---

Лукас достал из кармана небольшой, ослепительно белый кусочек картона, на котором стояло всего три слова! «Лукас-мелодии». Президент». Вынув ручку, он нацарапал в уголке карточки какой-то крючок, протянул её Юлу и снисходительно улыбнулся.

— Собратьям по профессии надо помогать друг другу. Ты нам спел сегодня, а я скажу ребятам, чтоб подыскали тебе чего-нибудь получше. Ты здесь сколько имеешь. В неделю, с чаевыми и за вычетом «дани?»

— Сто. Сто пятьдесят… — на всякий случай приврал Юл.

— Ну-ну… — неопределённо промычал Лукас ж протянул Юлу тонкую сухую руку.

Когда Юл отошёл, Лукас устремил вопросительный взгляд на толстяка.

— Да. Думаю, что да, — задумчиво произнёс Том, отвечая на невысказанный вопрос. — Длинный, смазливый. Девки помирать будут. Сам музыку пишет, слова. Сам поёт.

— Ну, поёт-то он, прямо скажем… — заметил Лукас с гримасой. — Да и музыка у него…

Том укоризненно посмотрел на своего собеседника.

— Ну, дорогой, уж не тебе говорить: «поёт», «музыка». Поставишь усиленные микрофоны, слова и музыку ему твои ребята такие накатают, что только держись! А раструбите, что сам пишет…

Помолчав, Том спросил:

— Скажи, Лукас, почему тебе так везёт? А? Ты их как грибы в лесу находишь. А?

Лукас самодовольно усмехнулся. «Находишь, находишь»! Конечно, находит! Слава богу, дело у него поставлено. Пятьдесят человек круглый год болтаются по свету, пропивают его деньги в таких вот кабачках, на студенческих вечерах, праздниках песни в деревнях и городишках. Ещё сотня ежедневно принимает в студии бессчётных кандидатов. Бледные и дрожащие, они шепчут своими жалкими голосишками какую-нибудь песенку, умоляюще глядя на равнодушных экзаменаторов. Ещё две сотни трудятся ночами, создавая слова и музыку песен, за которые получают гроши и которые в миллионах экземпляров разносят по земному шару пластинки «Лукас-мелодий». Их будут петь, под них танцевать миллионы юношей и девушек, и пластинки эти доставят на своих мелодичных крыльях миллионы долларов в сейфы прославленной фирмы.

Но главное не в этом. Главное даже не в чудесной, сложнейшей аппаратуре, могущей шипящий, скрипучий, глухой голос сделать на пластинках звонким и чистым, задушевным и проникновенным, громким и надрывным. Главное — в рекламе!

Не пятьдесят, не сто, не двести, а две с половиной тысячи человек работают в отделе рекламы и сбыта продукции фирмы! Здесь сидят коммерческие гении, получающие оклады министров, — художники, писатели, ораторы, режиссёры… Именно им обязаны сказочным успехом случайные избранники, а не своим талантам, длинным ресницам, чувственным губам, мужественному профилю, а то а вообще неизвестно чему. Именно они, безвестные, безликие коммерческие гении рекламы, создают клубы, члены которых собирают пуговицы от одежды очередного кумира его старые галстуки или шнурки от ботинок. Это они вызывают бешеные погромы во время концертов, самоубийства пылких поклонниц, всевозможные трагедии и сенсации.

Они изучают спрос и сами создают его. Они «запускают» моду на ту или иную музыку или танец. По их рекомендации всемогущий президент фирмы господин Лукас вызывает из небытия и низвергает в небытие очередные знаменитости.

«Находит»! Нет, милый Том, великий Лукас не находят, а создаёт знаменитых, популярных эстрадных певцов.

Этот мальчишка, как его, Юл Морено, и ещё сотни тысяч таких, как он, могут до седых волос петь, сочинять музыку и песни и никогда не знать сытого дня. Конечно, среди них есть немало талантливых! Но без него Лукаса, они ничто. Они не пробьются! Больше того, если они попытаются пробиться помимо него, он сумеет закрыть для них двери любого театра, концертного зала, музыкальной фирмы.

…Ложась в четыре, утра, Юл просыпался обычно не раньше двенадцати. Поэтому его мать была немало удивлена, услышав, что сын завозился за ширмой, хотя пробило только десять.

— Юл, мальчик мой, что случилось? — спросила она с беспокойством.

Но Юл промчался мимо неё и исчез за дверью, крикнув лишь «Здравствуй, мама!». Он спешил в ванную, помещавшуюся в конце коридора я обслуживавшую всех жильцов этажа. Вернулся он через несколько минут, часто вымытый, аккуратно причёсанный. Торопливо надевая за ширмой свой праздничный костюм, Юл, наконец, поведал матери событие вчерашнего вечера.

— Я сейчас побегу туда, мама! Ну не выйдет так не выйдет. Что я теряю?.. — уговаривал он скорее себя, чем мать.

— Дай тебе бог, мой мальчик! Дай тебе бог! Я верю, что всё будет хорошо… Я буду молиться…

Юл был весь мокрый от волнения, когда подходил к десятиэтажному дому из стекла и бетона, на крыше которого днём и ночью сверкали гигантские буквы: «Лукас-мелодии» — и крутилась пластинка метров десяти в диаметре. Снабжённые фотоэлементом, широкие стеклянные двери автоматически раскрылись, когда он робко подошёл к ним, и Юл очутился в сверкающем светлым металлом и розовым мрамором вестибюле.

Посредине возвышался ржавый, скрученный велосипед с припаянными к нему кастрюлями и крышкой от унитаза. Это было произведение знаменитого скульптора-абстракциониста обошедшееся фирме в восемнадцать тысяч долларов и носившее название «Гармония».

На автоматических самооткрывающихся дверях гостеприимство фирмы заканчивалось. Ещё бы! Если допустить, чтобы любой доморощенный Тинно Росси заходил сюда демонстрировать своё искусство — о-го-го! — что бы тогда получилось…

Не успел Юл оказаться в вестибюле, как к нему подошёл швейцар с переломанным носом и расплющенными ушами. Ещё трое-четверо таких же стояли у лестницы и лифтов. Их многоопытный взгляд мгновенно определял посетителя. Они безошибочно склонялись в глубоком поклоне перед «нужным» и решительно выбрасывали на улицу «ненужного». Юл, несмотря на свой праздничный костюм — а может быть, именно поэтому, — явно относился к категории «ненужных».

— Эй, парень! Далеко? — спросил швейцар, становясь между Юлом и лифтами.

— Господин Лукас назначил мне прийти… Я…

— Господин Лукас? Лично? — швейцар иронически улыбался. — А он не обещал прислать за тобой машину?

— Вот, господин Лукас дал мне это… — сказал Юл, подавая карточку, оставленную ему Лукасом в кабаре.

Швейцар поглядел на таинственный знак в уголке картонного квадратика, который на условном языке сказал ему: подателя немедленно препроводить в приёмную президента компании, минуя все инстанции.

— Прошу вас! Сюда, пожалуйста. — Изуродованное лицо швейцара так и залучилось приветливостью. — Вот лифт.

Юл прошёл за швейцаром к крайнему лифту, и этот лифт без остановок доставил его на плоскую кровлю здания, где под сенью огромной пластинки, окружённые садом, находились апартаменты президента.

Покинув лифт, Юл оказался в большом, отделанном ореховым деревом зале где стояло лишь несколько мягких кресел и возвышалась небольшая эстрада с роялем и микрофоном. Одну из стен сплошь занимало огромное зеркало.

— Будьте любезны подождать, — сказал швейцар и исчез

Швейцар доложил о приходе Юла дежурной секретарше, дежурная секретарша — личной секретарше, личная секретарша нажала на столе одну из украшавших его многочисленных кнопок и шёпотом произнесла в замаскированный под настольный календарь микрофон:

— Господин Лукас, прибыл Юл Морено вызванный вами на сегодня. Он в зале. — Она помолчала. — Сейчас, господин Лукас, ясно, господин Лукас.

Секретарша нажала какие-то другие кнопки и снова сказала в микрофон:

— Господин Рилей, господин Бенкс, господни Норман, господин… — Она назвала ещё полдюжины фамилий. — Господин Лукас просит вас немедленно в зазеркальную комнату.

Через пять минут заведующие вокальным отделом, отделом рекламы и сбыта продукции, отделом оформления исполнителей, главные консультанты по текстам, по песенной музыке, по одежде, по гриму собрались в небольшой продолговатой комнате, расположенной рядом с залом и отделённой от него громадным зеркалом. Для находящегося в зале Юла зеркало это и выглядело зеркалом, а для сидящих в соседней комнате зеркало было обыкновенным окном, через которое можно было наблюдать за всем происходящим в зале. Специальная аппаратура обеспечивала великолепную слышимость из зала и, наоборот, не пропускала даже шёпота из зеркальной комнаты в зал.

Исполнители и не догадывались, что за ними наблюдает столь высокий синклит. В зале перед ними сидели в креслах один-два второстепенных работника, никак не проявлявших своих чувств. У одного из них помещался незаметно скрытый в ухе микрофон, через который он получал указания: пусть исполнитель споёт ещё одну песню, с аккомпанементом, без аккомпанемента, громче, тише, пусть зайдёт в юридический отдел подписать контракт, пусть убирается к чёрту…

Когда президент компании и его советники уселись в кресле в зазеркальной комнате, Лукас наклонялся к микрофону и негромко произнёс: