Александр Кулешов - Счастливчики с улицы Мальшанс

• Название: Счастливчики с улицы Мальшанс
• Автор: Александр Кулешов
• Издательство: «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 1981

В 1980 году в издательстве «Детская литература» вышла книга Александра Кулешова «Заколдованный круг», В неё помимо заглавного романа вошли повесть «Мартини может погаснуть» и рассказы.

Роман этой книги продолжает и развивать ту же тему, о нелёгкой жизни подростков и молодёжи в современном буржуазном мире.

" А мы ребята смелые, свой не упустим шанс! Счастливчики, счастливчики мы с улицы Мальшанс!" — поют герои романа, трое 16-тилетних юношей, живущих в большом капиталистическом городе. Друзья мечтают о "золотых городах", об удаче. Но они не находят счастья. Юл Морено, ставший модным эстрадным певцом, — целиком зависит от властных дельцов и в угоду им отказывается от любимой девушки. Жертвой ловких предпринимателей становится и Нис Роней, из которого делают профессионального боксера, а затем, больного и нищего, выбрасывают на улицу. А Род Штум завязывает связи с гангстерами и умирает от полицейской пули.

---

Я понимаю, что Лу и такие, как она, меня не любят. Они любят мои деньги, славу, весёлую жизнь. Они восхищаются мной за то, что я всё это имею. Стань я завтра нищим — их и след простынет. Поэтому при них мне нечего стесняться изображать из себя. Что ни скажу — они в восторге. Что ни спою — они чуть в обморок не падают.

А Мари? Я знаю, что, если всё потеряю, буду больным, калекой, Мари за мной на край света поедет, прачкой станет, чтоб меня кормить. Конечно, она радуется моим успехам, потому что всё, от чего мне хорошо, доставляет ей радость. Но главное для неё — я, а не мои деньги и слава.

И из-за этого я с ней всё время в напряжении, всё время слежу за собой. За тем, что говорю, как поступаю, не хвастаюсь ли, не вру ли. Я словно голый перед ней, И это меня злит. Мы ссоримся. А зачем? Ведь она любит меня. И ещё. Господин Бенкс меня уже не раз предупреждал. Пронюхают фаны про Мари — будет скандал. Были случаи, говорит, когда из-за того, что певец женился, фаны его бойкотировали. И конец — парень горел. Если, конечно, он женился не на такой же звезде, как сам. Тут есть свои законы. Если женился на звезде, ничего не поделаешь: звезда со звездой… А если на простой смертной, такой же, как тысячи фанов, — это предательство! Это измена! Почему именно на ней, а не на любой другой? И вот мы с Мари вынуждены скрываться. А в моём положении это нелегко. К себе я Мари привести не могу: у моей виллы вечно торчат фаны. А недавно двух сняли с церковной крыши в соседнем местечке, километра за два. Влезли с громадным телевиком и сутки сидели, ждали. Когда я утром буду гулять по саду — сфотографировать хотели. Церковный сторож увидел их и в полицию отвёл.

И всё же как-то вечером я спрятал Мари под пледом в машине и провёз. Показал ей свой сад зимний, бассейн, корт теннисный, кинозал, атомное бомбоубежище. По комнатам её провёл. Словом, всё показал. Все всегда ахают, восхищаются. А она чем дальше идём, тем печальней становится. Привожу в столовую — стол накрыт, свечи горят, серебро, хрусталь. Я нарочно велел, чтоб и дворецкий и оба лакея были. Она посмотрела, подошла ко мне поближе и шепчет:

— Юл, уедем отсюда. Мне плохо здесь. Уедем, прошу тебя! Ну, куда хочешь, в любой ресторанчик. (Мы с ней обычно в маленьких ресторанчиках, за городом встречались.) Здесь всё не то, чужое, не твоё. Здесь нет тебя! Ну, как тебе объяснить: все эти комнаты, ковры, серебро — они съели тебя, что ли. Ну, в общем, они здесь главное, а мне нужен ты! И потом, я не хочу тайком приезжать, словно ты меня стыдишься. Прошу тебя, уедем! — И слёзы на глазах.

Я очень рассердился, поссорились мы тогда. Но больше она ко мне не ездит, да и я не настаиваю.

И вот как-то, перед самой моей поездкой за океан, сидели мы с Мари в маленьком загородном ресторанчике, где-то совсем в стороне от дороги — уж куда-куда, а сюда-то я никогда не думал, чтобы кто-нибудь мог заглянуть.

Сидим разговариваем, она мне рассказывает о нашей улице, улице Мальшанс. «Чёрный фонарь», оказывается, закрыла Госпожа Амадо купила себе где-то ферму и уехала. Про Джо про Фанфани ничего не слышно. Лола поёт где-то в другом кабачке и всё сына ждёт. Лили умерла — то ли лекарств каких-то перебрала, то ли нарочно отравилась. Отец Мари по-прежнему держит «Уголок влюблённых», но она его почти не видит.

Мари мне и про ребят рассказала. Ну буквально ни минуты чтобы с ними повидаться! Клод умер. У Ниса с глазом что-то! Род вообще неизвестно где пропадает.

Словом, обо всех она мне рассказывает, только о себе никогда ничего не говорит. Знаю только, что Мари секретаршей на заводе работает. Я ей как-то денег предлагал. Но она так обиделась, что я больше и не пытаюсь. Может, она права? Она не Лу какая-нибудь, чтобы за долларами гоняться. Ей я нужен.

Потом, как всегда, заговорили мы о нас. О нашей любви. О том, как будем вместе. Я, конечно, чтоб её не огорчать, сказал, что теперь уже недолго ждать осталось.

Не хочу её обманывать! Но у меня не хватает сил ей сказать правду. И вот это портит мне настроение.

Наш столик стоял на открытой веранде и, как другие столики, был окружён платной стеной кустов. Когда мы встали, из-за кустов вдруг выходят двое парней.

— Господин Морено, — один говорит и смеётся во весь рот, — вам бы ничего не хотелось добавить ко всему сказанному?

И протягивает мне микрофон от портативного диктофона. Я сначала ничего не понял. А парни хохочут.

— Мы из «Вечерней газеты». Сейчас записали ваш разговор с невестой. Примите, к слову сказать, наши поздравления — она очаровательна! А теперь не хотите ли добавить что-нибудь к сказанному?

Мне чуть плохо не стало. Всё завертелось перед глазами. Вы представляете, что произойдёт, если это интервью появится в газете? Или его передадут по радио? Фаны от меня отвернутся.

Не будет концертов! Перестанут покупать пластинки! И зачем только мы с Мари таскаемся по этим ресторанчикам! Да ещё сейчас, перед турне в Америку! Неужели она не может подождать несколько месяцев? Ведь она же сама говорит, что я для неё дороже всего. Вот и берегла бы меня, раз я ей дороже жизни! О боже, что делать, что делать!

— Вы ошибаетесь, — говорю, — это совсем не моя невеста. Мы просто случайно… вообще говорили… так.

Словом, чепуху какую-то несу. А Мари побледнела и шепчет:

— Юл! Что ты говоришь? Опомнись! Я ей кричу:

— Вот к чему приводит твоя болтовня! А парни хохочут.

Мари повернулась, закрыла лицо руками и побежала.

— Мари! — кричу. — Погоди!

Один репортёр суёт мне визитную карточку и говорит:

— Вы лучше, господин Морено, займитесь сейчас вашей дамой, а завтра найдёте нас вот по этому адресу. Завтра, не позже! Иначе послезавтра ваша беседа с невестой появится в газете. И поверьте, читательницы прочитают её с интересом.

Засмеялись и ушли. Я не стал терять времени, и к господину Бенксу. И всё-всё ему рассказал. Ох и устроил он мне головомойку!

— Мальчишка! — кричит. — Болван! Сколько раз я тебе говорил, чтоб ты с этой дурой развязался! Мало тебе девок в фирме? Если надо, ещё столько же дадим. Жениться ему, видите ли, надо! А машины, яхты тебе не надо? А банковский счёт не надо? Неужели не можешь её отшить? Ну дай ей десять тысяч! Ну сто тысяч, наконец! Нет же такой любви, от которой нельзя было откупиться! Если она такая, идиотка, пусть отречётся от тебя «во имя твоего блага»! Мать твоя, так та поняла, что к чему. А эта не может?

Потом видит, что я совсем растерялся, и говорит спокойнее:

— Ну ладно, Морено! Не волнуйся. Я это дело улажу. Но пусть это будет для тебя уроком. И вот что. С Мари кончай. Может, сейчас трудно. Но вот вернёшься из-за океана, и тогда…

А наутро позвонил мне и говорит:

— Всё в порядке, Морено! Плёнка с твоим дурацким воркованьем горит передо мной в камине. Я когда прослушивал её, мне аж жарко стало. Представляю, что бы было, появись это в газетах. Гонорары за два твоих концерта пришлось отвалить! Недёшево тебе Мари твоя обошлась.

Два концерта! Десять тысяч долларов! Грабители! Ну слава богу, что всё кончилось. Через неделю — отъезд.

С Мари я всё же решил перед отъездом повидаться. Послал к ней Роберта. Обычно она его слушает, а тут он её еле уломал.

Виделись мы всего несколько минут. В её обеденный перерыв, в машине моей, Мари бледная, печальная, одета в чёрный халатик, руки в чернилах,

— Не отъезжай далеко, Юл! — говорит. — Мне к часу на месте надо быть.

— Понимаешь, Мари, — говорю. — Я завтра уезжаю за океан в турне…

Уж до чего была бледной, а ещё бледней стала.

— Ты пойми…

Закрыла глаза. Я сначала думал, не обморок ли. А она говорит тихо-тихо:

— Я понимаю, Юл! Неужели ты думаешь, что я ничего не понимаю? Я давно жду, когда ты скажешь, что всё кончено…

— Да нет! — перебиваю. — Я ведь скоро вернусь. Но ты понимаешь, что значит турне за океан? Ведь это такая слава! Это, если пройдёт успешно, это… Я буду первым, впереди Пресли! Впереди всех их… Я..

— Да, конечно, конечно, Юл. Ещё слава! Ещё деньги! Ещё виллы! Ещё тысячи этих несчастных дур, которым вы все морочите головы!

— Тише, не кричи, — говорю.

— А почему мне не кричать? — Глаза сверкают, губы белые, щёки горят, вот такой она тогда с Максом была, когда меня защищала. — Почему не кричать? Ты кричишь, когда тебе больно? А почему я не могу? Неужели ты не понимаешь, что все эти клубы, все эти сумасшедшие с их уродским обожанием не стоят сотой доли моей любви? Юл, когда ты стал таким? Почему я всё проглядела? Ну конечно, я была слепа! Слепа, как все твои фаны! Они видят в тебе то, чего нет. И я вижу лишь то, что давно-давно ушло… — И заплакала.

Я объясняю, что это очень важная поездка, что скоро вернусь, и потом… А что лотом? Что я ей могу обещать? Бормочу что-то. В общем, плохо мы простились — я даже испугался. Мари перестала плакать, причесала волосы, сидит спокойная, холодная. Когда я подвёз её к заводу, вышла, кивнула мне головой, как чужому, и не спеша пошла к проходной.