Саманта Хант - Изобретая все на свете

• Название: Изобретая все на свете
• Автор: Саманта Хант
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-063118-6, 978-5-271-32869-5

1943 год. Изобретатель Никола Тесла ни с кем не общается и коротает дни в роскошном отеле «Нью-Йоркер». Но знакомство с Луизой Дьюэлл неожиданно изменяет все и оказывается первым звеном в цепи удивительных событий… Именно Луизе предстоит стать самым близким другом Теслы — гения, которого современники считали не просто ученым, но почти волшебником. Именно ей он поверит множество тайн, узнать которые мечтают многие!

---

Слышались кашель, плевки, чирканье спичек, пыхтенье курительных трубок, шорох коробок с завтраками, отброшенных в сторону теми, кого внезапно осеняла светлая мысль. И ругань, и лязг труб отопления. И постоянный гул работающих машин, а также голос мистера Эдисона, считавшего себя создателем всего этого. Одному молодому балбесу Эдисон поставил задачу превратить фонограф с пластиной из оловянной фольги в машину, способную записывать не только звук, но и изображение. Задача оказалась столь же неразрешимой, как получение золота из соломы. Бедняга на ней свихнулся. Из угла мастерской слышалось его бессмысленное бормотание.

— Это, — провозгласил Эдисон, — голос… — но конец фразы заглушил страшный грохот.

Я нервничал, удивленный его доверием. Великий человек готов открыть мне тайну!

— Чего? — прокричал я, перекрывая гул.

— Голос капитализма! — ответил он. — Слышали о таком?

— Да, слышал, — ответил я, вспоминая матросов на корабле и тюрьму, куда их отправили. — Слышал. Не уверен, что он мне по душе.

— В капитализме нет ничего дурного, — сказал он мне.

— Не считая того, что для того, чтобы продать, надо быть владельцем, а кто может владеть вещами, которые мы изобретаем? Как я могу быть владельцем переменного тока? Это все равно что быть хозяином грома и молнии. С этим я не могу согласиться.

— Люди сплошь и рядом приобретают в собственность гром. Так устроена Америка. И, прошу вас, довольно о вашем переменном токе. Даже если вы в последний раз упомянули эту нелепость, все же один раз вышел лишний. Переменный ток опасен, а главное… — Эдисон нацелил палец прямо мне в грудь, — мои лампы от него не работают. А мои лампы, — напомнил он мне, — это ваш хлеб.

Я трудился день и ночь, и, честно говоря, мысль о пятидесяти тысячах долларов постоянно маячила у меня в голове. Мои собственные изобретения непрестанно роптали, что я о них забыл, что им нужны обещанные деньги. Я приходил на работу в 10:30 утра и уходил в пять утра. Я не нуждался в сне: наоборот, сон, кажется, отнимал у меня силы. То же самое, как я выяснил, относилось к еде и друзьям. Все это отсылало мою жизнь в сторону, а я старался, чтобы моя жизнь направлялась по одному маршруту — обеспечивала работу. Пятьдесят тысяч долларов могли бы далеко продвинуть мои изобретения. Итак, работая чуть ли не круглосуточно, я всего за несколько месяцев выполнил тяжелую и нудную задачу по переоборудованию лаборатории, сделав ее современной и эффективной — самой эффективной. Я присвистнул и отправился за обещанной Эдисоном наградой.

— Я закончил, — сказал я ему.

— Действительно. Впервые вижу такую работу. Возьмите с полки пирожок.

— Я хотел бы получить пятьдесят тысяч долларов, которые вы мне обещали.

— Вы, верно, шутите?

— Но, сэр, вы обещали именно столько.

— Вам еще предстоит познакомиться с американским чувством юмора, [12]— сказал он и захохотал, словно желая продемонстрировать, как забавна его Америка.

Я не смеялся. Я молчал, пока мой гнев не перегорел. Я отвлекся. Моего внимания требовали два варианта действий. Один забился на пыльную верхнюю полку и поглядывал на меня из-за коробок с предохранителями. Другой, трепеща крыльями, стоял в дверях, готовый уйти. Два варианта завели спор — терпеливым, тихим шепотом, словно обсуждая секрет, и оба напоминали голос моего отца, беседовавшего с Богом.

Эдисон еще говорил со мной: шевелил губами, по-птичьи дергал вверх-вниз подбородком, но я не слышал ни слова. Я оглох для всех звуков, кроме шепота голосов внутри меня.

— Пс-с-т, — шептал один, — я вижу, ты готов уволиться?

— Да, — отвечал второй, — именно об этом я и думаю.

— А, понятно. Намерен бороться в одиночку? Хочешь перевернуть мир?

— Именно.

— Ну, так я и думал. Отлично, до свидания. Желаю удачи.

— И тебе того же.

— Только, пока ты еще здесь, можно тебе кое-что сказать?

— Конечно.

— Ничего у тебя не выйдет.

— Неужто не выйдет?

— Не выйдет. Тебе нужен Эдисон. Видишь ли, чтобы идея стала реальностью, ей прежде всего нужны деньги, а деньги здесь на улице не ваяются.

— Обо мне не беспокойся. Обойдусь. У меня полно сил и полно хороших идей. Плюс, сам по себе я смогу продвигаться гораздо быстрее. И вообще, если я останусь, он припишет себе все мои изобретения. Он все испортит — возьмет блестящую идею и превратит ее в ходовой товар.

— Да, верно. Но в чем смысл изобретения? Не в том ли, чтобы делать вещи, которые люди будут покупать?

— Гм, я думал, смысл изобретения в том, чтобы сделать жизнь людей лучше.

Лаборатория надолго затихла, как будто все крикуны, включая самого Эдисона, прислушивались к спору. Обе стороны, казалось, были правы. Молчание затянулось. Пылинки остановились в воздухе.

Я прочистил горло.

— Мистер Эдисон, — сказал я, — я увольняюсь.

Я почти никому не рассказывал, что было потом, Сэм. Я стал землекопом. Копал канавы. Поначалу я был так зол, что мне хотелось поглубже зарыться в землю, как будто мотыгу и лопату мне дали для того, чтобы в глубокой и темной яме можно было скрыть мой позор. Пятьдесят тысяч долларов пропали. Дипломированный инженер с изобретениями, которые, я знал, могли бы изменить мир, роет канавы, чтобы заработать на жизнь. Я не один так переквалифицировался. В рядах землекопов было три доктора — иммигранты, узнавшие, что здесь их знания не нужны. Был человек, объявивший себя видным политиком.

— Вроде мэра, — говорил он, — дома, в Румынии.

Глядя на его тонкую полупрозрачную кожу, я готов был ему поверить. Был еще человек, который владел большой текстильной фабрикой и остался ни с чем, когда его фабрика сгорела от поджога. Были даже люди, успевшие повоевать и навидаться всяких ужасов. Все мы принадлежали канаве. Несчастные или опозоренные, мы рыли глубже и глубже. С каждым днем канава достигала новых глубин, и все оставалось по-старому, кроме только жестокой ломоты в плечах и боли в ладонях.

Пар от дыхания застилал мне глаза так же, как и людям, работавшим справа и слева. Темная земляная стена поднялась нам сперва до бедер, потом выше плеч, потом стала доставать мне до середины лба. Выпрямляясь и глядя перед собой, я видел только грязь с редкими камешками и бурыми булыжниками. Чтобы увидеть поверхность земли, мне приходилось вытягивать голову.

В глубине почва была теплее воздуха. Я чувствовал это тепло, поднимающееся из-под ног, и точно знал, где я. Неподалеку от ада.

Я пытался обдумать план сборки моего генератора переменного тока, но с каждой следующей лопатой земли отбрасывал эту мысль все дальше от себя. В канаве мои изобретения стали неуловимыми, как последние обрывки сновидения, когда ты просыпаешься. Обрывки расползались в руках, и мысль о переменном токе вытеснялась мыслью о голодном желудке.

Мы копали все глубже. Мы даже точно не знали, зачем мы копаем. Дни, недели, месяцы я только и знал, что удары мотыги и ворчание соседей по канаве. Мы редко заводили разговоры. Я скоро перестал замечать рядом с собой людей. Я зарывался глубже и глубже, не думая о времени, потому что времени на дне темной канавы не существовало, а клочок голубого неба над головой съеживался с каждым днем. Я питался черноземом. Я думал об обещанных пятидесяти тысячах долларов, об американском чувстве юмора Эдисона и точил лопату о серый камень. Я зарывался все глубже. Мое несчастье и мои изобретения становились одинаково смутными, неважными и далекими-далекими. Я копал.

Копал до того дня.

— Эй, там, внизу!

Голос успел заржаветь на пути к моим ушам. Я не отозвался.

— Эй, там, внизу. Я ищу инженера по имени Никола Тесла.

Имя показалось смутно знакомым. Я опустил лопату и прислушался.

— Эй, мистер Тесла, вы там?

Я прокаркал что-то в ответ, но я уже много недель ни с кем не разговаривал. Пришлось сначала выкашлять из горла грязь.

— Здравствуйте!

— Да, здравствуйте! Вы здесь, мистер Тесла?

Я потер плечи, отделяя себя от грязи и канавы.

— Да. Да, я Никола Тесла, — сказал я, сам только теперь вспомнив об этом.

— Мистер Тесла, тут кое-кто хотел бы с вами поговорить. Погодите минуту, мы скинем веревку.

Я потер ладони, пытаясь стереть грязь. Напрасные усилия. Я был весь в грязи. Я ждал, пытаясь сосредоточиться на точке света вверху. Я моргал. День слепил мне глаза.

— Сколько я здесь? — крикнул я наверх.

— Около года, — ответил голос, и следом за ним вниз спустился конец веревки с узлом.

Он ударил меня по голове. Я испытал веревку, туго натянув ее, и принялся карабкаться к небу, где мистер А. К. Браун из телеграфной компании «Вестерн юнион», подобный сбывшейся мечте, ждал меня, чтобы основать «Электрическую компанию Теслы» — ждал, пока я выберусь на поверхность и переверну мир.