Марина Гельви - Там, где папа ловил черепах

• Название: Там, где папа ловил черепах
• Автор: Марина Гельви
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1986

Действие повести происходит в Тбилиси в 30-е годы.

Молодость героини совпала с молодостью советской эпохи. Автор показывает корни истинного интернационализма и дружелюбия советских людей, наделяет героев духовной красотой, воссоздает картину нелегких, но светлых предвоенных лет.

---

— Хочешь, я вынесу тахту во двор? — вдруг предложила тетя Адель и быстро добавила. — Не отвечай по-русски, я не хочу, чтобы посторонние слышали нас.

— Силь ву пле[63], — благосклонно отозвался Лева: — Трррум, пум, пум, пум, трррум, пум, пум!..

— А не лучше ли, Левочка, если ты все же ляжешь в комнате?

— Трррам, пам, пам, пам, трррам, пам, пам!..

Дядя Эмиль, моя мама и тетя Тамара смотрели из окон галереи и возмущались: какая же Адель тряпка! Дядя сказал, что не то еще будет, подождите! Лева начнет играть в карты, как его отец.

Тетя Адель продолжала уговаривать. Наконец Лева смилостивился. Посмотрел на нее сверху раз, другой, благосклонно пропел свое «трррум, пум, пум, пум» и спустился на землю.

Они вдвоем вынесли во двор тахту вместе с консервными банками, в которые тетя долила керосин, чтобы соседские клопы не имели доступа к Леве. Лева поел, удивляясь, что за ужин — жареная каша с колбасой? Потом лег на тахту во дворе и моментально заснул.

Все спали в ту ночь. Одна тетя Адель не сомкнула глаз. Она часто выходила на цыпочках во двор и поправляла на сыне одеяло.

На другой день я стала изучать своего брата. Удивляла не только его необыкновенная вежливость. Он умел выслушивать собеседника не перебивая. Я заметила — это удивляло и всех наших. Они стали относиться к Леве внимательно.

— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Пока не знаю. Нравится математика. Шахматы. Но цель моей жизни — завоевание полной свободы.

— А разве ты не свободен?

— Нет, меня угнетают родные. Но я добьюсь абсолютной свободы. Если бы революция еще не победила, я бы стал революционером. Теперь же мне остается борьба за личную свободу. Ты видела «Большой вальс»?

— Да. Три раза.

— Нравится тебе Карла Доннер?

— Очень! И еще мне нравится Кожухаров. Все девчонки в него влюблены. Ты видел «Истребителей»?

— Да. За Милицу Корьюс я отдал бы жизнь.

— Ты поступишь в нашу школу?

— Нет.

— Почему?

— Потому что так хочет моя мать.

— Но… Другая русская школа далеко. Правда, она большая и новая, но ехать туда надо с пересадкой у Надзаладеви.

— Это не имеет значения. понять его было трудно.

— А мы пишем историю нашего района.

— А что тут особенного? Лепятся домишки к склонам гор, окраина…

— Ты ничего не знаешь! В этом районе зарождалось революционное движение всего Закавказья! Мы в подвале нашего флигеля листовку и патроны нашли!

— И что?

— Как что? Сдали находки в музей.

— Напрасно.

— Почему?

— Надо было организовать музей в этом доме. Эх! — с досадой воскликнул он. — Почему Иоганн Штраус не женился на Карле Доннер?

— Но ведь Штраус был женат!

— Ну и что?

— Как что? — тут уж я дала волю своему возмущению. — Значит, свою жену выгнать, а эту…

— Какая ограниченность, какие жалкие рассуждения!

— Почему жалкие? Его жена была такая милая, такая преданная, а он…

— Я должен достичь такого положения, — помолчав, сказал мой брат, — чтобы потом поехать в Вену и жениться на Милице Корьюс.

Я посмотрела на него как на помешанного. Вот чудак. Я тоже вот уже сколько времени влюблена в Кожухарова из кинофильма «Истребители», так влюблена, что в груди все горит. Но мечтать выйти замуж за артиста Бернеса… Нет, такое ни разу не приходило в голову.

Лева сказал, что у меня типично обывательское мышление. Но он меня не винит. Потому что среда определяет сознание.

— Слыхала такое выражение?

— Не-ет.

— Я постараюсь помочь тебе вырасти. Человек — царь вселенной! Читала «Морской волк» Джека Лондона?

И Лева с удовольствием прочел мне целую лекцию на эту тему. Я слушала. Не понимала. И восхищалась: какой умный у меня брат!

Судиться? О нет!

Прошло немного времени, и тетя Адель вошла однажды к нам необычайно печальная. Оказывается, Лева очень много ест. И кроме того, ему тесно. Он возмущен: если дом действительно наш, то почему здесь живут квартиранты? Разогнать их всех надо и жить просторно.

Тетя Адель готовит ему две сковороды: с картошкой и яйцами или же с кашей и колбасой. Другие блюда у нее не получаются. И ей не хочется готовит. Говорит: целых два часа варить обед, а потом он исчезает в желудках за две минуты, ведь обидно, правда?

Съедает Лева две сковороды и все равно голоден. Через час опять ищет, чего бы поесть. Тетя Адель в отчаянье. Она сказала, что отныне вычеркнет из своей памяти даже имя Арчила Давидовича, она торжественно объявила в день приезда Левы, что теперь посвятит всю свою оставшуюся жизнь только детям. Но от этого никак не улучшилось положение, меню на каждый день осталось то же самое с той лишь разницей, что теперь вместо одной сковороды тетя приготавливает три. И при этом еще должна управляться в галерейке бесшумно — Лева не любит, когда ему мешают сосредоточиваться. В Харькове у него была отдельная комната, а здесь он чувствует себя как на вокзале.

Но удивительное дело: несмотря на такие тяжелые условия, он сразу стал учиться в новой школе на «отлично». И в шахматном турнире занял первое место по школе, и на олимпиаде его работа по математике оказалась в числе лучших в районе.

Тетя Адель сокрушалась: и такому ребенку приходится учить уроки на крошечном расшатанном столе. А Люся и вовсе делает домашние задания сидя на тахте и держа тетради на коленях.

После небольшого совещания наша семья решила поговорить с бабкой Фросей. Ведь дядя Платон получил квартиру в Гяндже. В чем же дело? Пусть бабка Фрося тоже переезжает туда.

Мы пригласили бабку Фросю в галерею. Сели за. стол, положили на клеенку дрожащие от волнения руки.

— В 1022 году, — вежливо начал, страшно волнуясь дядя, — моя мать Мари Карловна разрешила вам переселиться из теперешней квартиры Дарьи Петровны в дом, поскольку квартирант, проживавший в вашей теперешней квартире, съехал, а во флигеле была сырость, и это очень вредило здоровью вашей бедной невестки. Вы, конечно, также помните, что разрешила моя мать переселиться безвозмездно.

— Ну и что? — насторожилась бабка Фрося.

— Она пошла вам навстречу, не правда ли? Вам нужна была лучшая комната, и она…

— Понятно, понятно, ну и что?

— А теперь ваш сын получил квартиру в Гяндже, и вам фактически не нужна эта квартира.

— Не была бы нужна, не сидела бы я тут дура дурой.

— Вот именно. Так не кажется ли вам, что с вашей стороны было бы весьма честным отдать нам эту квартиру, если хотите, то не безвозмездно. Мы можем немного приплатить и дать вам приличную мебель. У нас есть два персидских ковра, дубовый, сделанный на заказ столовый гарнитур, трюмо старинной работы…

— Ничего не хочу, — бабка Фрося встала, собираясь уходить, — мои вернутся. Что им в Гяндже делать? Здесь и магазинах любой продукт есть, мануфактура появилась: давеча на Советской маркизет давали, правда, очередь была — смертоубийство.

— А может, вы все же подумаете?

— Да что я, малахольная, что ли?

Она ушла. Дядя Эмиль сразу заявил, что с этого момента он больше ни одного гвоздя не забьет и на крышу ни за что не полезет. С него достаточно.

Тетя Адель, бледная, огорченная, повторяла, что ненавидит частную собственность.

— Удивительные вы люди, — сказала мама, — говорите, говорите… Надо что-то делать, а не языком молоть.

— Правильно, Анна Павловна, правильно!

— Но мы не знаем законов.

— Мы еще не ввелись в наследство!

— Надо пойти к нотариусу.

— Совершенно верно. Пойдемте и все разузнаем.

— Всем нам будет лучше, поверьте, всем!

— Господи! Неужели мы когда-нибудь избавимся от этого проклятого дома?

Распалив себя такими разговорами, Мы не побежали в тот же час к нотариусу только потому, что нужно было дождаться папу. Он приехал. Пересказали ему разговор с бабкой Фросей. Папа возмутился, но не очень. Все его мысли были заняты урекскими делами. Тогда мама стала тормошить его, слегка угрожая, как всегда в таких случаях, и он дал согласие. Но неожиданно занемог дядя. В минуты волнений с ним случалось такое. И вместо него, надев свое сатиновое платье в горошек, пошла к нотариусу тетя Тамара. И я пошла. Я любила участвовать в таких «походах», кроме того, было очень интересно, чем же все закончится.

В нашем Ленинском районе была нотариальная контора, но мы решили пойти на Плехановский проспект. Тетя Тамара, уверенная, что в центре города более квалифицированные юристы, настояла на этом.

Сели в полном составе в трамвай, поехали. Один человек сказал, что нотариальная контора находится рядом с кинотеатром «Ударник».

Искали долго. При этом мой отец и мои тетки почему-то старались убедить друг друга в том, что ни один из них совершенно не интересовался прежде ни местонахождением конторы, ни своими правами на долю наследства.