Екатерина Мурашова - Любить или воспитывать?

• Название: Любить или воспитывать?
• Автор: Екатерина Мурашова
• Жанр: Психология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91759-299-2

Очень серьезный папа учится весело играть с маленькими детьми. Мать семейства избавляется от многолетних страхов и налаживает дружеские отношения со свекровью. Братья перестают ссориться и соперничать за мамину любовь. А молчаливый подросток впервые по душам говорит со своим молчаливым отцом.

«Любить или воспитывать?» – истории из практики детского психолога и популярного колумниста журнала «Сноб» Екатерины Мурашовой («Ваш непонятный ребёнок», «Лечить или любить?»), обладающей даром поправлять семейное здоровье не только на приеме, но и с помощью книг. Екатерина Мурашова трижды номинирована на премию Астрид Линдгрен.

Новая книга поможет читателям разобраться в отношениях с близкими людьми и если не найти моментально решение проблемы, то, по меньшей мере, правильно поставить вопрос: что не так? А это, согласитесь, уже немало.

---

– Я читала ваши книги и материалы, – поспешно вступила бабушка. – И вы знаете, я со всем согласна…

– Со всем?! – удивилась я. – Но этого же просто не может быть, ведь мы с вами разные люди…

– В первую очередь я согласна с вами в том, что ребенку необходимы границы, – уточнила Лидия Васильевна. – У Артема сейчас как раз такой возраст, когда он упорно изучает нас, часто агрессивно…

– Ага. «Докуда я могу вас „сделать“?» – кивнула я.

– Да-да, именно. И вы правильно пишете, что вся семья в этот момент должна выступить единым фронтом…

– Это она начиталась и вечно в семье фронт устраивает, – буркнула Вика. – Я-то вполне могу с ним договориться…

– Я устраиваю фронт?! – возмутилась Лидия Васильевна. – Да чья бы корова мычала!.. Ты вспомни, что ты сама откалывала! Мы с дедом ночей не спали… А теперь, конечно, тебе проще ему потрафить, поиграть, чем воспитанием заниматься… А что дальше будет, мальчишка без отца, об этом ты не думаешь. А ведь сейчас не прежние времена, и столько вокруг опасностей…

– Мама, большинство этих опасностей тебе просто мерещатся! Сейчас не девяностые годы…

– Брек! – сказала я, ознакомившись с приблизительным списком претензий, которые Вика, по всей видимости, выслушивала регулярно. – Что будет дальше, никто из нас не знает. И вы тоже не знаете. Может, ваша дочь еще в этом году выйдет замуж за майора, который будет пасынка строить, как его самого строили в Суворовском училище…

– За майора?.. – растерянно переспросила Лидия Васильевна.

– Ха-ха-ха! – засмеялась Вика, а вслед за ней и Артем.

– Но границы ведь нужны? – вернулась к своей теме бабушка.

– Нужны, безусловно.

– А кто должен их определять?

– Вика. Вы подстраиваетесь.

– Но почему?! Давайте разберемся, – Лидия Васильевна попыталась воззвать к моему разуму. – Я старше в два раза. Мы с мужем прожили вместе тридцать три года в любви и согласии. Мы воспитали троих детей. У старших уже давно свои семьи, вполне благополучные. Вика – наша младшенькая, ее все баловали, ей больше позволялось, и вот теперь пожинаем плоды… Впрочем, сейчас уже все вошло в какую-то колею, она окончила техникум, вышла на работу, Артем пошел в садик…

– То есть Вика вполне взрослая, дееспособная женщина, мать… – подхватила я.

– Но ведь у меня гораздо больше, чем у нее, опыта жизни в семье, в воспитании детей. И этот опыт позитивен. Вы согласны?

– Да.

– Стало быть, я лучше знаю…

– Нет.

– Но как это может быть?!

– Смотрите: у вас в серванте стояла хрустальная ваза. Вы никогда не давали своей дочери с ней играть, понятно почему – боялись, что разобьет. Свет от люстры так волшебно переливался в гранях этой вазы, и девочке много лет хотелось… Но это было нельзя. Это граница. Вы в своем праве: в вашей семье детям нельзя играть с хрустальной вазой. Точка. Все правильно. Но вот девочка выросла, вышла замуж, и та самая хрустальная ваза пошла ей – по ее просьбе – в приданое. И выросшая девочка решила: когда у меня родится ребенок, я дам ему играть с этой вазой. Пусть светит на нее лампой и ловит разноцветные зайчики на стене. Даже если он ее разобьет – пускай, я куплю другую. И она исполнила свое решение, и она тоже права, потому что это ее ребенок и ее правила. Вы с мужем воспитывали своих детей так, как считали нужным. Вика будет воспитывать Артема так, как считает нужным она. Вы, конечно же, высказываете свое мнение и обосновываете его. Вика может прислушаться и сделать так, как вы предложили, или не прислушаться и сделать наоборот. Или поступить еще каким-то, третьим образом. Ее голос решающий просто потому, что это ее ребенок. Если бы был в наличии отец, вот с ним она обязана была бы советоваться…

– Он бы насоветовал… Ха-ха! – подала голос внимательно прислушивающаяся к моим словам Вика.

– А ты пыталась? – спросила я.

– Ну-у… Он сначала сказал: делай аборт. А когда я сказала: да пошел ты! – сказал: ну тогда давай поженимся!

– А ты?! – подалась вперед Лидия Васильевна, и я поняла, что она вообще не в курсе этой истории.

– А я ему говорю: зачем ты мне такой нужен?

– А Артему?

– Ну-у, я не знаю… Он теперь звонит иногда, спрашивает, я его посылаю…

– Вика, об этом мы поговорим отдельно, в следующий раз, – быстро решила я, заметив, что Лидия Васильевна, получив новую информацию, собирается выступить со своим мнением. («Молчите! В этом у вас и опыта нет! Никакого! – прошипела я в ее сторону. – Это уж точно решать Вике и отцу ребенка. Самим».)

У Вики и Лидии Васильевны получилось далеко не сразу. Отношения матери и дочери оказались серьезно нарушенными в Викины подростковые годы. Родители требовали от нее такой же «положительности», как и от старших детей, а она никак не могла им ее предоставить, потому что была другой.

Я заставила Вику продумать и даже записать правила, в которых она хотела бы воспитывать Артема. Молодая женщина признала, что это сложнее, чем просто перечить бабушке.

Но, к удивлению Вики, с большинством написанных на бумаге правил Лидия Васильевна сразу же согласилась. И с тех пор дело пошло на лад.

Недавно Артем первый раз виделся со своим отцом. Они три часа играли в футбол и катались с горки.

– Боже мой, Вичка, какой же он здоровский! – воскликнул незадачливый папаша по истечении этого времени. – Я бы хотел ему детскую машинку подарить, в которой кататься. Можно? И я даже не думал… А ты – молодец!

– А то! – независимо сказала Вика, вздернув подбородок. – Только не ожидай, что я теперь буду с тобой советоваться. Не заслужил еще…

Агрессивный ребенок

– Вы знаете, иногда я его просто боюсь, – призналась мама.

Я внимательно посмотрела на четырехлетнего Артура и на первый взгляд не обнаружила в нем ничего ужасного. Крепкий, круглоголовый, смотрит исподлобья, самое необычное – неожиданно низкий, какой-то бархатный голос:

– Можно мне эту машину поиграть? Это бетономешалка, да?

– Да. Да, – ответила я на оба вопроса и обратила внимание на то, что Артур, который уже минут пятнадцать играл на ковре и время от времени что-нибудь говорил мне, не только словом, но даже взглядом не обращается к матери.

Мама жаловалась на агрессивность Артура. По ее словам, она одинаково проявлялась везде – в семье, в детском саду, на игровой площадке.

– Он прямо как бешеный делается. Ничем не остановить. Потом отходит постепенно. Иногда даже понять нельзя, с чего началось.

– Беременность, роды, контакты с невропатологом и его вердикты?

Артур, родившийся вроде бы здоровым, первые полгода своей жизни тяжело болел. Одна непонятная инфекция перетекала в другую, иногда даже педиатры затруднялись установить причины состояния малыша, жизнь которого буквально висела на волоске. Больницы, капельницы… В шесть месяцев мальчик поправился и с тех пор ни разу не болел ничем, кроме легкого насморка. «Проскочили, слава богу!» – вынесла свой вердикт пожилая участковая врачиха.

Развивался по возрасту. Особого внимания не требовал, всегда мог занять себя сам. В детский сад пошел хорошо, никаких истерик не устраивал. И вот примерно год назад началось…

– Он одинаково агрессивен со всеми членами семьи?

– Да.

– А что говорят отец, бабушка с дедушкой?

– Отец говорит: не обращай внимания. А бабушка с дедушкой сначала его жалели, а теперь говорят, что он «психический»…

Скажу честно: в эту встречу я так ничего и не поняла. Даже никакой гипотезы не возникло. Мальчик казался совершенно адекватным. Понимал запреты, спокойно слушал и выполнял мои инструкции. Единственное, в чем я была уверена твердо, на интуитивном уровне: этот случай – не психиатрия. Стало быть, моя епархия.

В следующий визит я сыграла с Артуром в игру: «люблю – не люблю – равнодушен». В группе «не люблю» он разместил фигурку кота и доктора в халате, в группу «люблю», поколебавшись, положил мороженое и велосипед. Все остальное (включая «маму», «папу» и детей разного возраста) мальчик горстями переложил в группу «равнодушен».

Еще через раз я наконец увидела, как выглядит агрессивность Артура. В коридоре перед приемом он как-то договорился с совсем маленьким мальчиком и взял у него поиграть жужжащий пистолет.

– Отдай мальчику! – велела мама.

– Отдам потом, – буркнул Артур, нажимая кнопки.

– Сейчас отдай, нас же уже зовут.

– Сейчас.

– Дай! – забеспокоился и сам малыш.

Две руки (матери Артура и малыша) потянулись к игрушке. И тогда Артур зарычал, отшвырнул малыша с такой силой, что тот стукнулся об стенку, бросил на пол пистолет и кинулся на мать с кулаками. Вдвоем мы с трудом затащили его в кабинет.

– Дома надо держать таких психических! К батарее привязывать! – бушевала в коридоре мать малыша.

Мать Артура бурно рыдала над раковиной. Сам Артур, когда я его отпустила, сел на корточки, прислонившись спиною к стене. Его темные глаза казались матовыми и не отражали свет. Мать взглянула на его позу и отчего-то заплакала еще горше: