Мария Илизарова - Про психов. Терапевтический роман

• Название: Про психов. Терапевтический роман
• Автор: Мария Илизарова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083059-6

Роман «Про психов» встряхивает литературную традицию, по-новому высвечивает тему «Записок сумасшедшего» и «Палаты номер шесть». Новая словесность, проза двадцать первого века использует экспертное знание предмета наравне с его творческой трансформацией.

Настоящие психи – нормальные люди, попавшие в ненормальную ситуацию. Авторы, профессиональные ученые и врачеватели, показывают и персонажам, и нашему обществу путь к реальному излечению.

Владимир Новиков, критик.

---

Его осмотрели, померили давление, залезли даже в задний проход на предмет наличия там оружия или наркотиков. Потом переодели в клетчатую затертую байковую пижаму. Вся его одежда куда-то делась, с шеи сняли веревочку с древнегреческой монеткой-талисманом, паспорт с кошельком тоже забрали. Потом долго вели по лабиринту коридоров, мимо пыльных комнат, заставленных старой советской мебелью, мимо дверей, в основном закрытых. Вышли на улицу, где ждала машина-перевозка, старый советский «газик». На этой машине отвезли в другой корпус, в отделение, где ему предстояло провести многие недели. Возможно, даже месяцы. Никто не знает сроков своего пребывания в психиатрической больнице.

Жизнь Кости сильно изменится. Он этого еще не знает. Костю провожают в отделение. Медсестра после недолгих расспросов делает ему укол, показывает палату, где впритык друг к другу стоит с десяток коек. Двери в палате нет, напротив дверного проема – банкетка, на которой дремлет дежурная медсестра. Это ее пост.

«Неужели она будет сидеть тут всю ночь?» – вяло удивился Костя. Ему помогают лечь.

Последняя мысль, перед тем как отключиться: «Завтра я проснусь, и все будет хорошо».

Один из них

Костя просыпается под звуки механического женского голоса, повторяющего: «Внимание, сработала система пожарной сигнализации, просьба всем покинуть здание! Внимание…» Текст повторяется с небольшими промежутками.

Костя привстает в кровати и оглядывается вокруг. Голые стены палаты, окна без решеток, на койках коконы со спящими больными. Сосед слева сидит на кровати, тихо причитает и шуршит целлофановыми пакетами, перебирая и перекладывая невидимое их содержимое. Сосед справа выглядывает из-под одеяла и пристально смотрит на Костю. Глаза его безумны. Смотреть на него страшно, и Костя не смотрит. Сосед подмигивает, подносит палец ко рту: молчи, мол. Рукой указывает на медсестру.

Медсестра сидит у входа в палату. Костя не может понять, та же это медсестра, что и вчера, или другая. Медсестра с серьезным и нахмуренным видом пишет в большой тетради. Костя выпутывается из одеяла. После вчерашних уколов попа болит, тошнит, кружится голова. Муторно и медленно. Костя сидит, уставившись в пространство прямо перед собой, бездумно прислушиваясь. Сосед справа что-то шепчет. Не разобрать, что. Пожарная тревога продолжается. Никто не реагирует. Костя осторожно спускает ноги на пол, ощупывает пальцами покрытый линолеумом пол. Пол холодный и немного липкий. Костя снимает с железной спинки кровати казенную рубаху, надевает ее. Сидит еще немного. Затем встает и бредет к выходу из палаты. Слышит голос медсестры, которая, не поднимая глаз от журнала, говорит:

– До столовой и обратно.

– Что? – Костя не понял, к нему ли она обращалась.

– Тебе можно гулять только до столовой и обратно. Дальше нельзя.

Позже Костя узнал, что, как невидимая линия экватора делит землю пополам, так и никак физически не обозначенная зона столовой, представлявшей просто аппендикс коридора в центре отделения, делит пространство на зону «для острых» в дальнем конце коридора и на зону «для выздоравливающих», находящуюся ближе к выходу. Конечно, никто не следит строго за соблюдением этой границы, постоянно происходит диффузия: выздоравливающие ходят в курилку, туалет – на «острой» половине, «острые» же все время порываются пробраться поближе к входной двери. Но за новенькими медсестры все же следят.

Косте сильно хочется писать. Он обращается к медсестре с просьбой показать ему, где туалет. Медсестра указывает на дверь курилки. Костя удивляется, но не переспрашивает. Входит в курилку. Тот же вездесущий коричневый кафель, дерматиновые банкетки вдоль стен, сильно накурено. В дыму больные ведут смутные разговоры, кто-то просто сидит, смотрит перед собой отсутствующим взглядом. Костя много потом видел таких людей, похожих на позабытые сломанные вещи.

Он прошелся по курилке и обнаружил дверь туалета с большим панорамным стеклом. За ним виднелись стоящие в ряд унитазы. Перегородок, дверей, кабинок нет. Неопрятный мужик сидит на одном из унитазов и вытирает задницу. Горло сдавило от отвращения и ужаса. Писать расхотелось. Почти бегом Костя покинул курилку и вновь обратился к медсестре:

– Я хочу пить.

– Чайник в столовой, – отзывается медсестра.

Костя бредет в сторону столовой.

В коридоре неожиданно много людей. Деловито бегают медсестры, больные с разной скоростью и амплитудой перемещаются по небольшому замкнутому пространству отделения.

В столовой несколько больных, человек пять, сидят вокруг прямоугольного обеденного стола. Скатерть снята, в центре стола лежат цветные карандаши, фломастеры, пастельные мелки, бумага, красивые картинки с замысловатыми узорами. Больные увлеченно раскрашивают эти узоры, беседуют. С ними сидит молодая девушка, похожая на юношу.

Девушка-юноша без белого халата тоже увлеченно раскрашивает узоры. Костя подходит к столу и растерянно зависает. Позже он узнает, что это – специалист по социальной работе, человек, который призван помогать больным возвращаться в социум, что действо в столовой называется открытой арт-терапевтической группой, а картинки – мандалами. Пока же вид прилежно раскрашивающих картинки взрослых мужиков под присмотром девушки-юноши приводит Костю в замешательство. Сумасшедший дом он представлял себе по-другому.

– Хотите порисовать с нами? – предлагает девушка.

Костя смущается, отрицательно мотает головой и отходит. Укрыться негде. Пошарив взглядом по стенам столовой, он зацепился за листок с машинописным текстом, висящий над окошком раздачи еды. Чтение обычно успокаивало, он подошел поближе и начал читать.

Меню на пятницу

Завтрак

Сельдь, картоф. пюре.

Ост. яйцо, каша манная мол.

Всем чай с лимоном.

Обед. I бл.

Суп из сборных овощей вегетар.

Суп гороховый.

Суп овсяный вегетар.

Суп-пюре из зеленого горошка.

Обед. II бл.

Суфле из отвар. кур. Рис отвар. прот.

Куры отвар., свекла тушеная с растит. маслом.

Куры отвар., картофель отвар.

Куры отвар., капуста тушен.

Обед III бл.

Компот из сухофруктов б/сах.

Компот из сухофруктов.

17.00

Колбаса отвар.

Всем фрукты.

Ужин

Азу, макароны отвар.

Биточки мясные, каша гречневая расс.

21.00

Кефир.

Костя перечитал меню несколько раз. «На завтрак селедка с картошкой», недоумевал он. Никогда раньше не ел на завтрак селедку с картошкой. Над меню висела картонная икона Девы Марии. Под меню располагалась двустворчатая дверца раздачи, бортик для тарелок под ней был обит тем же линолеумом, что и пол. На бортике – большой железный чайник. На боку красной краской аккуратно выведена надпись «Кипяченая вода». Костя вспомнил, что хотел пить. Он оглянулся в поисках стакана. Стаканов не было. Костя робко постучался в закрытые дверки раздачи. Подождал. Ничего не происходило. Сушило страшно.

Он вернулся к рисующей компании и, на секунду задумавшись о том, какой тон здесь уместен, сказал:

– Господа, помогите мне, пожалуйста, очень хочется пить.

С места сразу сорвался высокий черноглазый мужчина лет тридцати. Унесся и немедля вернулся со стаканом воды.

– Пей больше, от лекарств сушит очень. – Протянул руку: – Фаниль, мент.

Костя пожал руку:

– Костя, учитель истории.

Косте дали стул, карандаши, сунули в руку листок с узором, на котором по-немецки было написано название костела, откуда взят этот узор. Было похоже на урок рисования. Костя аккуратно стал оглядывать соседей. Озаботился тем, что вокруг безумцы. Не такие, как он, а настоящие. Страшновато. Но за столом – сосредоточенная творческая атмосфера. Взрослые мужчины в пижамах сидели и раскрашивали узоры. Это впечатляло.

Сильно выделялся один: неопределенного возраста, в кожаных штанах, в бандане, в майке с надписью «Человек-волк». Его звали Мориц. Костя долго думал о том, настоящее ли это имя, для русского уха, мягко говоря, необычное, но спросить так и не решился. Да и все остальные так его и звали – Мориц.

У Морица были аристократические манеры; вскоре стало видно, что он прекрасно разбирается в психиатрии, может поставить с ходу несколько весьма точных диагнозов. При этом, если с ним начинали разговаривать, он довольно быстро переходил на любимую тему о том, как его маленьким родители отдали для опытов в КГБ вместе с группой других одаренных детей. В результате этих опытов дети получили суперспособности, которых КГБ потом страшно испугалось. Часть из них «уничтожили», некоторых долго облучали, а самых непокорных держали в психбольнице. Эта часть истории Морица коррекции не поддавалась, невзирая на все возможные психотропные препараты.