Екатерина Мишаненкова - Я — Одри Хепберн

• Название: Я — Одри Хепберн
• Автор: Екатерина Мишаненкова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-085877-4

Над ней не властно время. Мир меняется, мода приходит и уходит, а Одри Хепбёрн по-прежнему остаётся недосягаемым идеалом красоты, элегантности и хорошего вкуса.

Но многие ли знают, что таилось под прекрасной внешней оболочкой?

Кто она? Юная балерина, сражающаяся с нацистами, самая высокооплачиваемая звезда Голливуда, икона стиля в платьях от Живанши, посол ЮНИСЕФ, спасающий голодающих детей. Какое из этих лиц настоящее?

Какой Одри Хепбёрн была на самом деле?

---

Одри вспоминала, что жила в то время в постоянном иррациональном страхе: «Я не боялась, не попаду ли я, как многие молодые девушки и женщины, в дома, предназначенные для „развлечения“ германских офицеров и других мужчин. И я не знала, не заберут ли меня на день или на неделю на уборку или на полевую кухню. Я знала лишь, что мне двенадцать лет и мне страшно».

Второе страшное воспоминание детства после исчезновения отца — это мама, которая входит ко мне в спальню однажды утром, отдёргивает шторы на окнах и говорит: «Вставай, началась война».

После начала оккупации Элла велела дочери забыть имя Одри. Теперь её звали Эддой.

В школу её устроили под именем Эдды ван Хеемстра, подделав документы. Кроме того, ей было запрещено говорить по-английски. «Меня никогда не звали Эдда ван Хеемстра, — рассказывала впоследствии Одри. — Это имя было только для школы. Мама считала, что во время немецкой оккупации разумнее иметь голландское, а не английское имя».

Это не было простой причудой — у Эллы были серьёзные основания бояться за дочь, ведь Одри ещё при рождении была записана британской подданной. Если бы это выплыло наружу, она имела бы все шансы оказаться в лагере, несмотря на свой юный возраст.

Однако у страха и репрессий был и обратный эффект — после всех несчастий, обрушившихся на их семью, даже осторожная Элла, ещё несколько лет назад сочувствовавшая нацистам, стала помогать Сопротивлению.

По иронии судьбы, как раз в мае 1940 года, когда Германия оккупировала Голландию, отец Одри, британец Джозеф Хепбёрн-Растон, был арестован в Англии за «связь с представителями вражеского государства». Для этого были серьёзные основания — Джордж занимал пост директора контролируемого нацистами агентства новостей, да и своих профашистских взглядов он никогда не скрывал.

Вот так родители Одри фактически оказались по разные стороны баррикад…

В те дни я часто говорила себе: если это когда-нибудь закончится, я никогда больше не буду ворчать и капризничать, я буду всем довольна.

В годы оккупации Одри давала частные концерты, чтобы собрать деньги для Сопротивления.

Продолжать заниматься балетом было всё сложнее — не было денег уже не только на учителей, но и на специальную обувь. Элле пришлось сшить для дочери туфли из обрезков фетра. «Туфли не давали той поддержки, которую обеспечивают настоящие балетные туфли, — рассказывала Одри. — Но для моих молодых пальчиков они были в самый раз».

В этой самодельной обуви она и выступала перед публикой. «Я сама придумывала себе танцы. У меня была подруга, которая играла на фортепиано, а мама шила мне костюмы. Всё это было чистым любительством, но в то время у людей совсем не было развлечений. Они с радостью пользовались возможностью послушать музыку, — вспоминала потом Одри, как всегда стесняясь и принижая собственные заслуги. — Концерты проходили в частных домах, окна и двери плотно закрывали. Никто снаружи не догадывался, что происходит внутри. После концерта мы собирали деньги и передавали их голландскому подполью».

Это было рискованное занятие, за такое и она, и участвовавшие в этом другие девочки, могли жестоко поплатиться. Публика тоже рисковала, собираясь на эти концерты, — подобные многолюдные сборища были запрещены. Поэтому представления проходили в тишине, зрители даже не аплодировали, чтобы не привлечь внимание немецкого патруля. Впрочем, юные артистки и так знали, что их ценят, — ведь чтобы посмотреть на них, зрители рисковали жизнью.

Это была лучшая публика в моей жизни, хотя в конце выступления не раздавалось ни звука.

Я хотела танцевать сильнее, чем боялась немцев.

Участие Одри в делах подполья не ограничивалось сбором денег.

Она помогала распространять антифашистские листовки и копии нелегальных передач «Би-Би-Си» и подпольных голландских радиостанций. Поскольку детей меньше подозревали, они выступали в качестве связных — Одри и другим юным артисткам обычно передавали записки во время концертов, они прятали их в туфли, а потом где-нибудь в автобусе или в парке передавали по назначению.

Это занятие было куда опаснее тайных концертов, но когда спустя много лет у Одри спрашивали, как она решалась на такой риск, она только удивлялась: «Для голландских детей было совершенно естественно рисковать, чтобы спасти подпольщиков».

Это была не игра, ей на самом деле приходилось смотреть в лицо смерти. Один раз она едва не погибла по чистой случайности — попала в облаву и только чудом сумела сбежать. В другой раз её едва не схватили в Арнемском лесу, куда она ходила, чтобы передать инструкции английскому парашютисту. Она всё выполнила, но на обратном пути её остановил немецкий патруль и спросил, что она тут делает. Требовалось хорошее самообладание, чтобы не запаниковать, но Одри после трёх лет оккупации уже привыкла к железной самодисциплине, поэтому изобразила, что не понимает по-немецки, и подарила солдатам цветы, которые собирала в лесу. Те улыбнулись и пропустили эту милую безобидную девочку, смотревшую на них такими искренними невинными глазами…

У детей есть одно свойство, которое делает их счастливыми. У детей есть только друзья. У детей не бывает врагов.

От голодной смерти Одри спас расстрел её дяди.

В 1944 году после неудачного наступления англичан немцы почти разрушили Арнем и отобрали у жителей всю провизию. «Мы несколько дней шли, не имея никаких продуктов, — рассказывала Одри, — а потом оказались в доме, где не было ни света, ни тепла… Очень долго нам было нечего есть, кроме луковиц тюльпанов. Беженцы шли сплошным потоком, люди приходили к нашим дверям, прося пищи и крова. Человеческие страдания были невыносимы… Мы приютили сорок человек, но пищи у нас не было, и им пришлось уйти».

Она вспоминала, что весила в то время сорок пять килограммов при росте в 1 метр 69 см. Она страдала от малокровия, ноги у неё распухли, а вдобавок ко всему она ещё и заболела желтухой.

Безжалостная статистика говорит, что не меньше трёх тысяч беженцев из Арнема умерли от голода. В декабре 1944 года такая же участь грозила и Одри. «Утром 24 декабря сестра моей матери сказала, что в доме не осталось ни крошки, — рассказывала она. — Я слышала, что чувство голода притупляется во сне. Тогда я решила проспать Рождество, но для этого сначала нужно было подняться в мою комнату. Я попыталась, но мне не удалось — я была слишком слаба».

Спасли их консервы, принесённые человеком из Сопротивления. Позже они узнали, что такие посылки получили семьи казнённых немцами заложников. По злой иронии судьбы Одри и все остальные остались живы благодаря её дяде, расстрелянному после нападения подпольщиков на немецкий отряд.

Мы потеряли всё — наши дома, наше имущество, наши деньги. Но мы не сдались. Мы сумели сохранить жизнь — и это было главным.

Одри Хепбёрн вспоминала, что свобода пришла к ней «с запахом английского бензина и английских сигарет».

4 мая 1945 года она увидела входящих в город английских солдат и, несмотря на то, что была еле живой от голода и болезни, выбежала на улицу. «Я вдохнула запах их бензина, словно это были драгоценные духи», — рассказывала она. Солдаты угостили её сигаретой и шоколадкой, и с тех пор она на всю жизнь сохранила страсть к курению и шоколаду.

Сигареты вообще в то время сыграли в жизни Одри особую роль. В разорённой Голландии они были универсальной валютой — их можно было обменять на что угодно или продать на чёрном рынке за большие деньги. Поэтому, когда Элла ван Хеемстра в отчаянии написала своему старому другу, англичанину Майклу Берну, что её дочь больна, а денег на лекарства нет, он прислал ей сигареты. Она продала их и на вырученные деньги купила пенициллин для Одри. Кстати, сам Берн тоже был многим ей обязан — когда он был в немецком концлагере, Элла присылала ему продукты через Красный Крест. Теперь он расплатился тем, что помог спасти жизнь Одри.

К счастью, уже в июне в Голландию начала поступать гуманитарная помощь, и призрак голода отступил. Вскоре вернулись её братья, Элла нашла работу — жизнь постепенно налаживалась.

Пока у ребёнка есть определённый минимум, он совершенно счастлив. Я помню, что нам бывало очень весело. Мы не сидели на полу и не плакали пять лет подряд.

В 1946 году Одри растолстела до шестидесяти восьми килограммов.

В этом не было ничего удивительного — после голода, болезней и постоянных стрессов она, как и многие другие люди, дорвавшись до еды, просто не могла остановиться. Она вспоминала, например, что однажды съела целую банку сгущёнки, а потом заболела от одного из блюд гуманитарной помощи, потому что насыпала слишком много сахара в овсянку.

К тому же ситуация усугублялась свалившейся на неё депрессией. После жизни в страхе, напряжении и ожидании она вдруг оказалась без цели в жизни (раньше таковую заменяла мечта о победе) и без понимания, что же делать и как жить дальше. Очень тяжёлая ситуация даже для взрослого человека, а уж тем более для подростка.