Анна Малышева - Сфинксы северных ворот

• Название: Сфинксы северных ворот
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-086466-9

Вот уже двести лет маленький скромный дом во французском городке пользуется дурной славой. Его обитателей словно преследует злой рок. Случайно узнав об этом, Александра уже не может отменить свидания с тайной. На этот раз загадку ей предлагает сфинкс…

---

«Однако, что за восхитительная глушь! — сказала она себе, вглядываясь в непроглядную тьму, которую до самого горизонта не нарушало ни единое световое пятно. — Можно подумать, я перенеслась лет на сто пятьдесят назад… В пору дилижансов и газовых рожков…»

Переодевшись, женщина отправилась искать ванную комнату. Дверь в свою спальню она оставила распахнутой, чтобы падающий оттуда свет хоть немного освещал темный коридор. Все двери, которые она открывала, оказывались незапертыми. За ними находились комнаты, обставленные так же скудно и примитивно, как ее собственная спальня, или немногим лучше. Кровать, часто даже без матраца, простой стол, грубо сколоченный стул, шкаф топорной работы — типичная меблировка большинства деревенских жилищ, обитатели которых куда больше времени проводят в поле, чем в доме. Спустившись на первый этаж, она обнаружила кухню пустой и темной. Дидье бесследно скрылся, и напрасно Александра, стоя посреди кухни, звала его, все больше повышая голос. Парень явно ушел домой. В более чем скромной ванной комнате, которую художница обнаружила на первом этаже, и вода, и газ в колонке были перекрыты. Она побоялась самостоятельно их открывать. С бытовыми устройствами ей патологически не везло, Александра опасалась устроить потоп, а то и взрыв, крутя незнакомые и не самые современные вентили. Приходилось смириться с тем, что придется лечь спать, не умывшись.

«Хотя, какие нежности… Можно умыться под водосточной трубой в саду! Дождевой водой, роскошно!»

Так художница и поступила. Входную дверь, по деревенскому обычаю, Дидье, уходя, не запер. Выйдя под навес, она немедленно обнаружила искомую бочку, уже переполненную, — вода так и хлестала в нее, стекая с крыши по желобу. Дождь, притихший было, внезапно вновь усилился. Александра тщательно вымыла руки с мылом, ополоснула лицо, почистила зубы и, вытираясь, несколько минут прислушивалась к невероятной, сокрушительной тишине деревни, давно спавшей крепким сном. Медля уходить, она усмехалась, вспоминая свою мастерскую в Москве, давно превратившуюся в берлогу из-за отсутствия элементарных удобств. Заброшенный дом, где располагались мастерские, почти все уже вымершие и покинутые, шел под реставрацию, и скоро этот последний приют предстояло покинуть… Нужно было куда-то перевезти все книги, инструменты, старые холсты, множество бумаг и прочего хлама, который Александра копила больше десяти лет жизни в мансарде, под крышей особняка. Расстаться с этим домом на Китай-городе для нее было бы так же странно и тяжело, как попрощаться со своим именем.

«Вот если бы у меня был на примете такой деревенский дом! — вдруг подумала она, не в силах вернуться в кухню, завороженная музыкой дождя, шумящего в весенней ночи. — Почти пустой, ничем не загроможденный, чистая страница, на которой можно рисовать все, что душе угодно! Ах, как бы мне было здесь удобно и хорошо! Простор… Покой… Невероятная тишина!»

Коренная москвичка, горожанка до мозга костей, чья любовь к пейзажам носила больше художнический интерес, чем личный, она внезапно ощутила острое желание уединения. Не одиночества в самом центре огромного города, которое стало ей привычным за последние годы, а настоящего затворничества. Александра с нежностью думала о жизни в этой деревне, затерянной среди невидимых и необъятных полей, о которых художница догадывалась лишь по запахам пробуждающейся земли, приносимым порывами теплого влажного ветра…

Вернувшись в дом, она все же заперла входную дверь на щеколду. Налив стакан воды из чайника, Александра пошарила в карманах куртки, висевшей на спинке стула. Она повесила ее здесь на просушку, и на каменных плитах пола уже образовалось несколько крохотных лужиц. Упаковка с таблетками отыскалась во внутреннем кармане. В последнее время у нее вновь, уже не в первый раз, нарушился сон, и художница порой прибегала к помощи снотворного. Вытряхнув из коробочки две голубоватые овальные таблетки, она запила их водой, прислушиваясь к легким скрипам лестницы. «Дом старый, полузаброшенный, — подумалось ей, — наверняка здесь множество невидимых глазу жильцов, которых и услышать-то можно только по ночам! Скорее всего, и полевки есть, ведь пашни рядом, и жучки-древоточцы, а может, даже и летучие мыши?!»

Закинув голову, она сделала последний глоток и осмотрела потолок, довольно высокий для деревенского дома. Давно не беленный, серый и покрытый паутиной, он лежал на балках из темного дерева, как почти в каждом доме в этих краях. Наружная проводка, проложенная вдоль балок и укрепленная загнутыми гвоздями, трещины в неровной штукатурке, свисающие с балок обрезанные нитки, служившие некогда для просушки перечных стручков или фасоли, — все это было обыкновенно, все встречалось художнице во время ее многочисленных странствий по европейским провинциальным городам и деревенькам.

Летучих мышей, которых Александра втайне боялась увидеть, к ее великому облегчению, не оказалось. Она не могла забыть единственного, поистине кошмарного случая, когда ей во время деревенской ночевки на Сицилии едва не вцепился в лицо потревоженный огромный нетопырь, которого она с первого взгляда приняла за кожаный мешок с орехами, подвешенный в углу возле очага. С тех пор Александра внимательно осматривала потолки помещений, где можно было хотя бы предположить наличие летучих хищников.

Ее внимание привлекла одна из верхних балок, вплотную примыкавшая к потолку. Балки были проложены крест-накрест: четыре массивные нижние несли на себе перпендикулярно уложенные верхние, более легкие, на которые уже опирался оштукатуренный деревянный потолок. На такой-то верхней балке, почти в самом центре потолка, она углядела в свете лампы металлический диск, похожий на блюдце. Он был прикреплен к балке сбоку, так что увидеть его снизу можно было, лишь находясь в определенном месте. Заинтригованная, женщина пододвинула стул и, балансируя, взобралась на сиденье.

Теперь можно было рассмотреть медальон, оказавшийся на расстоянии вытянутой руки. «Скорее всего, он оловянный!» — предположила Александра. В диаметре диск был не больше десяти сантиметров, как раз с кофейное блюдце. К балке медальон крепился четырьмя гвоздями, забитыми так тщательно, что маленькие черные шляпки глубоко вдавились в мягкий серый металл.

— Любопытно! — Александра невольно произнесла это вслух и тут же оглянулась, словно проверяя, не потревожила ли кого.

«Не думала, что дом такой старый!» Продолжая изучать медальон, она дотянулась до него и осторожно провела пальцем по ободку. Стул покачнулся на неровных плитах пола, Александра испуганно схватилась за спинку и торопливо слезла. Она успела рассмотреть несложный рисунок, выбитый на мягком металле, рисунок примитивный и вместе с тем почти геральдически точный: одноэтажный домик между двух больших деревьев, похожих на дубы, которые переплели над его двускатной крышей свои кроны, так что невозможно было различить, где кончаются ветви одного дерева и начинаются другого. Внизу, у корней деревьев, значилась дата: 1814.

«Значит, второй этаж пристроили позднее, сперва дом был одноэтажным, более чем скромным!» — размышляла художница, гася лампу и почти ощупью взбираясь наверх. Из распахнутой двери ее спальни в коридор падала полоса желтого света.

Было уже далеко за полночь. Александра, привыкшая к ночным бдениям за работой, все же устала после перелета. Снотворное еще не давало себя знать, голова, к ее досаде, оставалась ясной. Женщина, погасив свет, легла, но, поворочавшись на жестком колючем тюфяке, встала и вновь включила лампу.

«А надо бы выспаться, завтра не придется полдня валяться в постели, приедет Наталья за своими сокровищами. И впрямь, рисунки подобной ценности можно так назвать. Август Маке, Жанна Маммен… Остальное попроще, но все же стоимость этого чемоданчика такова, что не стоит прогуливаться с ним ночью, в одиночестве, по темным улицам. Однако Наталью это почему-то не встревожило… А ведь она так торопила меня с приездом, будто для нее не было ничего важнее, чем получить эти рисунки!»

Бродить по пустому темному дому, чья архитектура и обстановка не представляли для нее никакого интереса, было лишено смысла. Александра с удовольствием прошлась бы по саду, но дождь никак не утихал. Погасив свет и натянув одеяло до подбородка, она долго лежала в кромешной тьме с широко раскрытыми глазами, так что порой переставала понимать, опущены ее веки или подняты. В темноте мелькали огненные искры, похожие на те, которые ветер разносит над пылающим в ночи костром. Тогда Александра закрывала глаза, чувствуя, как под ресницами вскипают слезы крайней усталости. Был миг, когда полная тьма и оглушительное безмолвие, окружившие этот старый дом, стали действовать на нее угнетающе. Ей хотелось теперь, чтобы скорее наступил рассвет, прояснилось небо, раздались рядом человеческие голоса. «В такой тишине и темноте уже не понимаешь, это еще жизнь или уже смерть…» Эта пугающая мысль была последней: Александра внезапно уснула, растворившись в шуме ночного дождя, под плеск воды в желобе за приоткрытой створкой окна.