Николай Золотарёв-Якутский - Из тьмы

• Название: Из тьмы
• Автор: Николай Золотарёв-Якутский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1977

Герой повести — сын бедного якута Уосук. Человек необыкновенной и трудной судьбы, он становится на путь активной революционной борьбы.

---

МАКСИМ АММОСОВ

ПЛАТОН СЛЕПЦОВ

Уосук немедленно пошел на телеграф.

Необходимо было срочно объединить распыленные по округу силы, вызвать из улусов Иванова и Гоголева и сопровождавшие их отряды.

Застучал ключ. Потянулись томительные минуты ожидания. Вскоре из аппарата побежала серая бумажная лента. Телеграфист подхватил ее и но слогам, как первоклассник, прочел:

— «Из Нюрбы. У ап-па-ра-та И-си-дор И-ва-нов. Что случи-лось?»

— Стучи: «Возвращайся как можно быстрее. Подробности на месте».

«Буду завтра в Вилюйске», — ответила Нюрба.

Степана отыскать не удалось.

Прошло три, четыре дня. Уосук нервничал. Исидор не появлялся, от Степана не было никаких вестей. А из Якутска одна за другой летели срочные телеграммы:

«Верхоленск и Жигалово заняты белогвардейцами».

«Прервана связь с Олекминском».

«Немедленно выезжайте в Якутск для соединения с основными силами».

«Не допускайте попадания материальных ценностей в руки белых».

Было ясно, что у Якутского совдепа нет уверенности в благополучном исходе дела. С юга плыл крупный, хорошо вооруженный белогвардейский отряд. Еще несколько недель и Советская власть, едва пустившая в Якутии первые ростки, падет. Чем можно помочь ей? Людьми, оружием, деньгами… «Не допускайте попадания материальных ценностей в руки белых».

Никакого добра вилюйские комиссары скопить не успели. Беречь было нечего. А ценности, которые прячет местная буржуазия? Врагам Советской власти она их уступит с радостью.

Уосук вспомнил о том, что Бодайбинские прииски расплачивались с Разбогатеевым золотом. Он взял двух красноармейцев и пошел к купцу.

— Добро пожаловать, сынок! — ласково пропел Разбогатеев, но глаза его смотрели неприязненно и холодно. — Что ж ты не заходишь? Лишь солдат на постой устроил. А от них, сам понимаешь, радость маленькая… Варвара! Накрывай на стол!

— Гражданин Разбогатеев, мы пришли не в гости.

— Зачем же? Скажите! Сделайте милость! — насмешливо поклонился Разбогатеев.

— Решено реквизировать у вас три пуда золота.

Купец побледнел.

— Ты что, Иосиф! Очнись! Какое золото? — воскликнул он. Откуда у меня золото?

— Николай Алексеевич, не лгите. Мне известно, что золото у вас есть.

— Да хотя бы и было… Зачем оно тебе?

— Золото нужно не мне, а народной власти.

— Ах, власти? А о том, что меня под корень рубишь, ты подумал?

— Советская власть не забудет вашей услуги.

— Да что ты твердишь мне о своей власти! Вся Сибирь под чехословаками, а ты — Советская власть! Лучше подумай о своей шкуре!

Уосук вздрогнул.

— Откуда вам известно о мятеже?

— Да уж известно…

Варвара с подносом, на котором стояла бутылка вина и разные закуски, подошла к столу и вопросительно взглянула на Разбогатеева. Тот с яростью махнул рукой:

— Убирайся!

— О себе я позабочусь сам. А золото вам все равно придется отдать, — твердо сказал Уосук.

— Да ты сын мне или не сын? Или уже забыл хлеб-соль мою?

— Нынче повсюду сыновья против отцов идут. Если отцы не идут за сыновьями.

— Не дам золота!

Уосук подал знак красноармейцам:

— Арестуйте его.

Разбогатеев рванулся, но дюжие руки бойцов крепко схватили его за локти. По пути к дому купца Уосук заприметил бесхозный ледник — заброшенный, но с крепкой дверью. Уосук приказал посадить Разбогатеева туда. Через два часа купец поднял крик:

— Освободите меня! Освободите! Я отдам золото!

Уосук молча распахнул дверь. Разбогатеев, шатаясь, вышел и упал.

— Ладно, сынок, — посиневшими от холода губами произнес он, — я тебе еще это припомню…

Отогревшись, он поднялся с травы.

— За мной не ходите. Сам принесу.

В тот же день на пароходе прибыл Исидор.

— Выходит, положение наше критическое? — сказал он, выслушав Уосука.

— Наше с тобой — да. А Советскую власть им не одолеть.

Помолчали.

— Что будем делать?

— Рассуждать некогда. Надо подчиняться приказу: плыть в Якутск.

— Боюсь, Иосиф, что уже поздно. Белые со дня на день будут в Якутске. Я считаю: мы должны двигаться на юг. На Лену выйдем в тылу у белых. А там — или в лес, партизанить, или в Сибирь. В больших городах затеряться легко.

— Конечно, если думать о себе, твой план подходит больше. А я думаю о товарищах, оставшихся в Якутске. Можем ли мы им помочь? Да. Во-первых, у нас немалый отряд. Во-вторых, золото. Оно и в подполье пригодится.

— Какое золото?

— Три пуда реквизировал у Разбогатеева, — сказал Уосук, глядя в сторону.

— А мести его не боишься?

— Семь бед — один ответ, — махнул рукой Уосук.

Пришли командиры рот — Буянов и Котенко. Разгорелся спор: как быть дальше? В конце концов решили разделиться: Иванову и Котенко с одной ротой идти на юг, Токурову и Буянову со второй — на пароходе в Якутск. На рассвете рога Буянова погрузилась на «Громов». Уосук взошел на пароход последним. Он оглянулся на Вилюйск. Город, распахнувший перед ним дверь в широкий тревожный мир, полный неожиданностей и превратностей, спокойно спал. А что его ждет завтра?..

Пароход шел медленно: не хватало топлива. Бойцы время от времени сходили на берег: для ненасытной топки нужны были дрова.

На четвертый день из-за поворота навстречу «Громову» вышли два парохода. На синей глади воды и неба ясно обозначились белогвардейские флаги.

— В ружье! — скомандовал Буянов.

Одно из вражеских судов, угрожающе загудев, прошло мимо вверх по течению и, замедлив ход, остановилось. Другое медленно приближалось к «Громову» снизу.

— Сдавайтесь! Все равно не уйти! — донеслось оттуда.

— Огонь! — крикнул Буянов.

Щелканье винтовочных выстрелов, неумолчная пулеметная дробь… По обшивке застучали пули. Вражеские суда неумолимо приближались — они шли на абордаж.

«Долго, пожалуй, не продержаться. Да и помочь некому», — с тоской подумал Уосук. Он бросился в каюту. Там находились три пуда золота, взятых у Разбогатеева. Уосук открыл иллюминатор и вышвырнул тяжелые мешочки в воду.

Между тем на палубу ворвались белогвардейцы. Смертельно раненный Буянов, не желая сдаваться живым, выстрелил себе в рот и рухнул в Вилюй. Несколько белых ворвалось в каюту Уосука.

— Ага! Комиссар!

Уосуку скрутили руки и повели. По палубе неторопливо похаживал франтоватый офицер со стеком в руке.

— Сюда его! Сюда!

Солдаты толкнули Уосука к офицеру.

— Смерти боишься? — поинтересовался офицер, больно ткнув стеком в живот.

— Нет.

— Смотри-ка, экие мы бесстрашные. Хвалю. А ну-ка, братцы!

Солдаты щелкнули затворами.

Уосук прислонился спиной к теплому железу. Страха он не чувствовал. Смерть наступит мгновенно… Ударит в голову или грудь — и все. Главное — себя упрекать не за что.

— Вашбродь, просипел казак, — я этого малого знаю! Он купца Разбогатеева приемный сынок.

Офицер уставился на Уосука.

— Верно говорит?

— Верно.

— Что же вы делали на красном пароходе?

Уосук не ответил.

— Хорошо. В Вилюйске разберемся.

Глава девятнадцатая.

Узник купца Разбогатеева. «Спасибо, сестра!»

Вилюйск… Снова Вилюйск. Думал ли Уосук, что окажется в нем так скоро? Всего лишь несколько недель назад он вошел в родной город во главе красноармейского отряда, чеканил шаг под бодрую песню… Теперь же он едва передвигал ноги от голода и усталости. Связанные за спиной руки ныли. Слева и справа, не сводя с юноши пристального взгляда, со штыками наперевес громыхали сапогами конвоиры, а впереди вышагивал щеголь-офицер со стеком.

Враги вели Уосука туда, где он меньше всего хотел очутиться. — в дом Разбогатеева.

Звякнула щеколда калитки, залаял дворовый пес. Офицер прошел в дом и через минуту вернулся с Разбогатеевым.

— Вот он, господин окружной комиссар. Извольте видеть. Знаком?

«Гляди-ка, уже и окружным комиссаром успели тебя назначить», — подумал Уосук. Разбогатеев не торопясь приблизился к юноше и строго взглянул в глаза.

— Знаком.

— Что прикажете с ним делать?

— Оставьте здесь.

— Большевик может убежать из вашего дома…

— Не беспокойтесь. От меня не убежит.

Офицер козырнул и двинулся к калитке. Разбогатеев резко повернулся к Уосуку:

— Что стоишь? Заходи!

Он широко распахнул дверь. Уосук, шатаясь, поднялся по ступеням крыльца. В окне, выходящем во двор, мелькнуло лицо хозяйки. Когда Уосук вслед за Разбогатеевым вошел в зал, ее там уже не было. «Так и не разглядел я толком за столько лет, какова моя приемная мать: стара или не очень, красива или уродина», — с горькой усмешкой подумал Уосук.

— Садись.

Уосук хмуро взглянул на Разбогатеева.