Эрик Делайе - Переплётчик

• Название: Переплётчик
• Автор: Эрик Делайе
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-66030-8

Париж, XVII век, времена Людовика Великого. Молодой переплетчик Шарль де Грези изготавливает переплеты из человеческой кожи, хорошо зарабатывает и не знает забот, пока не встречает на своем пути женщину, кожа которой могла бы стать материалом для шедевра, если бы переплетчик не влюбился в нее — живую…

Самая удивительная книга XXI столетия в первом издании была переплетена в натуральную кожу, а в ее обложку был вставлен крошечный «автограф» — образец кожи самого Эрика Делайе. Выход сюжета за пределы книжных страниц — интересный ход, но книга стала бестселлером в первую очередь благодаря блестящему исполнению — великолепно рассказанной истории, изящному тексту, ярким героям. Ведущие мировые издания сравнивают «Переплетчика» с «Парфюмером» Патрика Зюскинда и «Анатомом» Федерико Андахази — и неспроста.

---

Количество стилей переплёта, которым выучился юный Шарль, было поистине бесконечным. Церковный и готический, арабский и персидский, альдов и Гролье, Жоффруа Тори и Генриха II[23], ля фанфар[24] и ле Гаскон[25], веерный и рассеянный, итальянский и монастырский, и многие другие. И главное, Жан де Грези убедился, что ученик чувствует, каким образом можно гармонично всё это многообразие сочетать, изобретая собственные стили, уникальные и прекрасные, как сделать каждую обложку единственной в своём роде, удовлетворив и заказчика, и чувство собственного достоинства.

Как уже упоминалось ранее, де Грези отличался от большинства парижских (да и французских в целом) переплётчиков тем, что львиную долю работы выполнял сам. Большинство мастеров переплётного дела заказывали штампы и ювелирные украшения у сторонних умельцев, а затем настолько активно использовали в своих переплётах плоды чужого труда, что трудно было определить, кто же на самом деле является автором того или иного переплёта. И в самом деле — велика ли работа: заказать штамп в форме некоего цветка, а затем применить методику рассеянного переплёта, наштамповав несколько ровных одинаковых рядов с указанным изображением. По сути, основная работа при таком раскладе ложилась на плечи мастера по изготовлению штампов.

Де Грези был не таков. Когда он хотел изготовить новый, уникальный узор (подобное случалось почти при каждом заказе), мастер всё — от начала и до конца, кроме разве что кожевенных работ, — делал без привлечения сторонней силы. В некоторых случаях он не мог обработать, скажем, жемчужину и тогда обращался к ювелиру, но даже такие случаи происходили нечасто. Правда, де Грези мог позволить себе посвящать много времени сторонним работам: в отличие от многочисленных коллег он не совмещал профессии переплётчика и книготорговца. Он воспринимал свою деятельность как чистое искусство, сторонясь тех, кто превращал книгу в источник наживы.

С течением времени мастер начал поручать ученику делать несложные переплёты самостоятельно. Первый свой переплёт молодой Шарль Сен-Мартен де Грези создал в возрасте девяти лет, а годом позже изготавливал по меньшей мере два переплёта в месяц. Правда, первое время это были довольно-таки простые работы, потому что, например, обработка металла давалась мальчику сложно, и он пока не мог самостоятельно переплести книгу, требующую металлической окантовки или уголков по краям картонной пластины. Зато он научился прекрасно имитировать готический стиль XV века и переплетал небольшие требники, собрания молитв и часословы для монастырей и церквей. Жан не мог нарадоваться сыну: раньше подобная работа отнимала много времени, отвлекая мастера от настоящего творчества. Но она приносила деньги, и уклоняться было нельзя: откажешь одному церковнику — остальные тотчас убегут к конкурентам.

Готический стиль, подобно более позднему рассеянному, чаще всего подразумевал множество одинаковых компонентов, расположенных на поверхности переплёта через равные промежутки, то есть сеткой. При этом он не нуждался в позолоте и мозаичной инкрустации: монахи любили одноцветные переплёты, единственным художественным средством для украшения которых служили выпуклые оттиски. Кроме того, церковники предпочитали деревянные обложки картонным, а Шарль тяготел к дереву, любил его запах и уже к десяти годам искуснейшим образом вырезал всевозможные узоры и фигурки практически из любой древесной породы. Последняя способность Шарля восхищала старого переплётчика, и вскорости мастер стал поручать сыну вырезать штампы и деревянные формы для отливок.

Учёба и работа в мастерской заменила Шарлю игрушки и друзей, став сублимацией нормального детства. Обучение было ему в радость, он тянулся к новым знаниям, был усидчив, слушал внимательно и старательно пытался повторить любое действие отца.

В 1659 году, когда о Фронде все уже позабыли, а совершеннолетний Людовик XIV более или менее научился править собственной рукой, неожиданно умер Рене Фурни. Работая над крупным заказом для какого-то богатея, он неудачно срезал рубанком длинную стружку с нижней поверхности реставрируемого дивана и загнал себе под кожу деревянную иглу длиной порядка трёх парижских дюймов.[26] Кровь хлестала из пробитой артерии, но Мари подоспела вовремя, стремительно выдернула гигантскую занозу и перетянула руку мужа. Казалось бы, всё пошло своим чередом, но рука долгое время не заживала, а затем и вовсе загноилась. Местный хирург сказал: гангрена — и в считаные минуты сделал плотника одноруким, но это не помогло. Зараза распространилась на плечо, затем почернела шея несчастного Рене, а потом его сердце остановилось. Мари стала вдовой.

С удвоенной, утроенной силой она стала работать на господина де Грези. Дом сверкал чистотой, кухня ломилась от еды, а она всё не знала, куда деть свою энергию. Из наивной и хрупкой девушки она превратилась в красивую, чуть полноватую, пышущую здоровьем и силой двадцативосьмилетнюю женщину, способную взглядом сшибать мужчин с ног и часами препираться с продавцом зелени, завышающим цены на лук. Де Грези, которому в том году должно было исполниться семьдесят, порой ужасно сожалел о своём солидном возрасте и мужской немощи. Глядя на Мари, он чувствовал себя моложе на тридцать лет.

В возрасте десяти лет Шарля представили старшине цеха господину Жерому Вилье. Полный и самодовольный старик, Вилье критически осмотрел юного переплётчика, изучил его работы, пробормотал «неплохо» и отвёл Жана де Грези в соседнюю комнату — поговорить. В отсутствие самого ученика Вилье признал его несомненный талант, но заметил, что переплётчиков в Париже хватает, а по эдикту 1618 года количество мастерских строго регламентировано и очередь на посвящение в профессию вытянулась как минимум на пять лет вперёд. Де Грези успокоил Вилье, что он не собирается прямо сейчас поручать мальчику работу над «шедевром», и, кроме того, Шарль вряд ли будет открывать собственную мастерскую, даже когда заслужит статус мастера. «Я готовлю его в качестве своего наследника, и он займёт нишу, которую освобожу для него я, завершив работу по причине немощи или кончины», — сказал он. Вилье успокоился: одной из головных болей старшины было пятеро детей, причём все мальчики, двоих из которых он уже пристроил в цех (одного — переплётчиком, второго — печатником), а вот с остальными тремя возникали проблемы, так как упомянутый эдикт позволял расширять цех не более чем на одну мастерскую в год. С политической точки зрения преемственность переплётных мастерских полностью устраивала старшину, таким образом решавшего вопрос чрезмерного количества переплётчиков в Париже.

В 1660 году случилось важное для Шарля событие: у него появился первый клиент. Заказчики, конечно, понимали, что подмастерье помогает Жану де Грези в работе, выполняя различную поденщину, вроде чистки прессов или вымачивания кожи. Но никто и подумать не мог, что мальчик некоторые, пусть и не самые сложные, переплёты от начала и до конца делает сам. В какой-то момент старик понял, что нужно представить Шарля миру. Ведь, если не продемонстрировать заказчикам способности подмастерья, со смертью мастера тот попросту растеряет всех клиентов — и не по причине плохой работы, но исключительно потому, что никто не будет ему доверять.

Комната, в которой де Грези встречал клиентов, давила роскошью и пышностью. Стены её были отделаны кожей с различными оттисками, повсюду были полки с книгами в золочёных переплётах, а ноги гостя тонули в великолепном персидском ковре. Лучшие работы в рекламных целях были небрежно разбросаны по столу, по диванам, чтобы заказчик сразу понимал, что пришёл к профессионалу высочайшего класса. В практике де Грези случился однажды комический инцидент. Очередной клиент спросил его: «Раз у вас тут столько великолепных работ, значит, у вас много свободного времени для их создания? Значит, у вас мало заказов?» Де Грези смутился и кое-как выкрутился из неловкого положения, но впредь всегда был готов к подобным казусам. На самом деле переплёты для своих книг он делал в свободное время в качестве отдыха. Найди себе работу по душе — и ты не будешь трудиться ни одного дня в своей жизни, говорил Конфуций. Де Грези следовал этим словам всю свою жизнь. Более того, он видел, что сын тоже согласен с китайским мудрецом.

Помимо простых переплётов для монахов, Шарль самостоятельно делал и сложные переплёты — в учебных целях. При выполнении заказов одним из важнейших показателей была пунктуальность, то есть умение уложиться в выделенный срок. Сложность, например, веерных переплётов состояла в том, что одним неверным штрихом можно было уничтожить многодневную, а то и многомесячную работу — а мальчик всё ещё иногда ошибался, и де Грези не доверял ему в полной мере, если дело касалось чего-то дорогостоящего и срочного. Но в процессе постижения законов мастерства Шарль так или иначе работал над различными техниками, и в результате этих его тренировок образовалось некоторое количество прекрасных переплётов, выполненных порой в очень непростом ключе. Именно эти работы и разложил господин де Грези у себя на столе перед визитом очередного клиента.