Михаил Козырев - Пятое приключение Гулливера

• Название: Пятое приключение Гулливера
• Автор: Михаил Козырев
• Издательство: Текст
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-85950-026-2

Эта книга продолжает серию «Волшебный фонарь» — фантастика, приключения, сказка. Приключения героев Михаила Козырева — от свифтовского Гулливера до мистического Крокодила — необычны. Это одновременно и фантастика, и острая социальная сатира — причудливое, гротескное изображение нашей жизни, какой представлял ее себе автор, сочинявший в двадцатые и тридцатые годы. Многие его произведения выходят сейчас в свет впервые.

---

Тщетно пытались ответственные работники отговорить красноармейцев от этого могущего стать роковым шага; они твердо стояли на своем. Степан Аристархович поднят был преждевременно с постели и помещен под стражу в собственном своем кабинете. Вопреки ожиданиям, при обыске у председателя Совета ничего не нашли, что еще и лишний раз подтвердило неосновательность наветов буржуазии на ответственных представителей советской власти, твердо стоящих на страже завоеваний революции.

Само собой разумеется, что и экспедиция в Белебеево не прошла бесследно. Сначала догадливые мужики пытались разыскать ту удивительную рыбу, за которой приезжали из города комиссары, но рыба эта была уже, по-видимому, кем-то поймана. Тогда мысль направилась в другую сторону: не нашедшие рыбу комиссары захотят хлеба — за хлебом они и пожалуют в Белебеево не сегодня-завтра и отберут все до последнего зерна, как это и было в соседней волости.

Но почему тогда они на этот раз о хлебе ничего не говорили? По-видимому, их было мало, вот они и спрашивали о разбойниках, чтобы с ними сговориться и вместе нагрянуть на Белебеево.

Хлеб было решено не отдавать, и начали потихоньку вооружаться. В газете «Красный Прищеповск» по этому поводу напечатано:

В связи с начинающимся контрреволюционным движением, когда известные лица и классы, еще не добитые восставшим пролетариатом, стали заметно шевелиться, в один тон с ними заскрипели и смазные сапоги прищеповских кулаков.

Третий день

Арест Степана Аристарховича не успокоил, а скорее усилил всеобщее брожение умов. Никто в Прищеповске не поверил, что у председателя совдепа ничего не нашли: говорили о пудах обнаруженного будто бы сахару, о кипах припрятанной мануфактуры. Показывали даже кость, найденную неподалеку от дома Степана Аристарховича: несомненно, что кость эта принадлежала съеденной вчера, совместно с крокодилом, корове, тем более что оказалась она частью ее коровьего черепа.

Были довольно-таки смутные слухи, что будто бы движутся из Белебеева мужики, вооруженные вилами и топорами, грозя и самый совдеп стереть с лица земли, но двигались они медленно, да и куда было им торопиться.

А в Совете кипела работа. Спешно писались повестки по волости с требованием прислать представителей для производства ревизии. На подпись эти повестки были даны тому же Степану Аристарховичу, и он их, не задумываясь, подписал. Да и вообще неудобства того, что председатель находится под арестом, заставили дать ему некоторую свободу, и он снова приступил к исполнению своих обязанностей, тем более что надвигавшаяся в виде белебеевских мужиков гроза требовала большей сплоченности и взаимного доверия между ответственными представителями советской власти.

А в городе между тем нарушался самый элементарный порядок. У Совета стояла толпа, требовавшая ни более ни менее, как выдачи самого крокодила, а небезызвестный уже матрос ходил по городу и даже заговаривал с отдельными гражданами, будто бы прося у них хлеба и будто бы жалуясь на простреленную руку, но на самом деле демонстрируя бессилие советской власти. И было о чем волноваться, если даже не помогли и панихиды, отслуженные местным попом за упокой души раба божьего «имя же его ты, Господи, веси»…

Во что бы вылились нараставшие час от часу события, трудно и предположить, если бы не приезд, и внезапный (Степан Аристархович забыл предупредить товарищей), отряда из губернского города не разрядил тревожную атмосферу.

В двенадцать часов дня бравые красноармейцы рассыпались по городу, наводя одним своим видом трепет на контрреволюционный элемент и в то же время восхищая сердца всех искренних сторонников рабоче-крестьянской революции, —

читаем мы в газете «Красный Прищеповск».

Даже как марксисты отрицая роль личности в истории, мы не сможем отрицать, что личность начальника отряда в истории революционного Прищеповска сыграла не последнюю роль. Можете вы себе представить внушительного воина в кожаной куртке, с двумя револьверами за поясом, офицерской шашкой сбоку, винтовкой, небрежно перекинутой через плечо, опоясанное крест-накрест пулеметной лентой, — и если вы сможете его себе представить, то вы представите и впечатление, произведенное им на возбужденное и будирующее против власти население.

С этого момента темные силы почувствовали над собой грозную и карающую руку пролетарской диктатуры («Красный Прищеповск»).

В городе немедленно был водворен революционный порядок. На стенах, на столбах, на заборах появились афиши, объявляющие военное положение. Запрещено было выходить без документа после восьми часов вечера — и хотя в восемь часов, да еще по новому времени, солнце в Прищеповске стоит довольно-таки высоко и приказа впоследствии никто не выполнял, но все ж и он произвел свое отрезвляющее действие.

Приказ сопровождался угрозой предания военно-революционному трибуналу, что и было произведено над трактирщиковым сыном Петькой и прапорщиком Сосунковым, как идейными вдохновителями и руководителями мятежа. Петька был несомненный контрреволюционер, но в отношении прапорщика Сосункова были и разногласия, но в конце концов было справедливо решено, что хотя он и не принимал в мятеже открытого участия, но как бывший офицер должен был это сделать в силу своих классовых интересов — и оба они были отправлены в губернский центр.

И дальше — на чьем-то огороде был найден в бесчувственном состоянии матрос: на этот раз он был расстрелян уже собственноручно Степаном Аристарховичем во второй, и надо надеяться — в последний раз. Энергией начальника отряда найдена была даже пропавшая у бабы корова, что послужило окончательным доводом неосновательности злостных выпадов против прищеповского Совета и его председателя. Тем самым отпала необходимость в производстве ревизии; по волостям срочно было разослано новое предписание: о необходимости быть наготове ввиду готового с минуты на минуту вспыхнуть кулацкого восстания. Все граждане приглашались дать вооруженной рукой отпор противникам революции.

Оставалось только покончить с белебеевскими разбойниками.

Белебеево находилось в расстоянии не более четырех верст от Прищеповска и потому воззвание было получено там в тот же день и час и не замедлило оказать свое действие. Белебеевцы, еще ранее начавшие вооружаться, выступили в поход и остановились на дороге, ведущей в город, поджидать врага. Прослышавшие же неведомо какими путями о могущем произойти у Белебеева сражении, собрались неподалеку не только мужики, но и бабы, и малые ребята: все они с нетерпением ждали битвы, готовясь каждую минуту перейти на сторону победителя.

Ожидали недолго. Скоро со стороны Прищеповска появился вражеский отряд. Белебеевцы дали залп. Отряд выстроился в боевом порядке.

В газете «Красный Прищеповск» события эти описаны следующим образом:

Отряд, полный решимости научить мятежных кулаков признавать власть трудового народа, двинулся в направлении на Белебеево. Встреча произошла на опушке леса. Как и следовало ожидать, отряд был встречен залповым огнем, причем у некоторых красноармейцев были прострелены шинели. Тогда кулацкая цепь была обстреляна пулеметным огнем, а для рассеяния находящейся на другой стороне многотысячной толпы открыта была ружейная стрельба в воздух, дабы избежать невинных жертв.

Толпа моментально в панике разбежалась, и сразу же дрогнул отряд кулаков, рассеявшись в лесу и по болоту.

Белебеево было занято таким образом без боя. Немедленно же начальник отряда выпустил воззвание, в котором подробно излагал причины, а также историю белебеевского заговора, руководимого несомненно кулаками, с целью вернуть власть помещикам и капиталистам, и содержались призывы к повиновению своей собственной власти.

Но всякая охота к восстаниям была отбита у белебеевских контрреволюционеров. Рассеявшиеся в лесу и по болоту кулаки вернулись в село раньше, чем отряд, боявшийся засады, вошел в Белебеево, и, вероятно, сознав свою ошибку, первыми исполнили [просьбу] о сдаче оружия. Некоторые из них все же были арестованы и [переданы] в губернский центр, в том числе известный читателю [разбойник] Ванька.

Подавив кулацкий мятеж и восстановив советскую власть в Белебееве, отряд с развернутыми красными знаменами вернулся в Прищеповск, честно и доблестно выполнив свой святой долг защиты угнетенных («Красный Прищеповск»).

Так полной победой правого дела окончилась эта трагическая эпопея, грозившая одно время гибелью всем завоеваниям революции. Но о крокодиле, несмотря на наступившее вслед за отъездом отряда успокоение, говорили еще долгое время. Правда, он ни на улицах города, ни в реке более не появлялся, но были смутные слухи, что до сих пор переплывает он из города в город, совершая всюду свое темное дело, и добрался, говорят, до столицы, но все эти разговоры велись теперь с некоторой опаской и сопровождались самыми неопределенными жестами в направлении на Учека.