Борис Костин - Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого

• Название: Верный слуга Алексея Михайловича. Две жизни Симеона Полоцкого
• Автор: Борис Костин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-1015-8

Среди достопамятных имен, запечатленных на скрижалях русской истории и литературы, имя Симеона Полоцкого занимает особое место. Можно предосудительно относиться к высокопарности его поэзии, к верноподданничеству, доходящему норой до мелочности, но нельзя отнять у героя документального повествования Бориса Костина преданность служения Слову Божьему. Вдохновенные проповеди Симеона Полоцкого будто незримой кладочкой соединяют и по сей день XVII век со временем нынешним. Просветитель и мыслитель, драматург и воспитатель детей царя Алексея Михайловича — таким представлен на страницах книги Симеон Полоцкий, утверждавший, что «Мир — есть книга».

---

егда чтем. Господь творит к нам беседу многу.

Симеон Полоцкий

В июле 1655 года война между Речью Посполитой и Московским государством, о невиданном размахе которой говорилось, миновав границы Ливонии, подкатилась под стены Вильно. 28 августа город был взят штурмом русскими войсками, которыми командовал князь Я.К. Черкасский и наказной гетман казачий И. Золотаренко. Как писалось в тогдашних дипломатических бумагах, «Великое княжество Литовское под царскою рукою утвердилось», а относительно положения виленского люда сообщалось, что «государь хочет… держать [его] в своей большой милости и вольностей… нарушить ничем не велит».

Заверения заверениями, но удержать стрельцов и казацкую вольницу от грабежей и насилия удавалось далеко не всегда. Когда в Вильно прибыл Алексей Михайлович с князем Шаховским, назначенным городским воеводой, то, судя по воспоминаниям современников, «Вильна так сильно была разорена войной, что столица Литвы была сравнена почти с землею, и не без труда в самой Вильне можно было найти Вильну». Без сомнения, то было явное преувеличение.

Иезуитская академия замерла в томительном ожидании. Занятия на некоторое время прекратились, и у Самуила Ситняновича появился прекрасный повод для того, чтобы прервать учебу. Предположительно, он размышлял так. Ему уже двадцать шесть лет от роду. И не столь большая беда, коли он останется без диплома: задачи, которые он ставил перед собой, поступая в академию, были решены. К тому же его не оставляли предчувствия о грядущем повороте в судьбе, ведь его родной город Полоцк по воле военного лихолетья оказался в самом центре событий. И, как мы убедились, Самуил Ситнянович оказался провидцем. Распрощавшись с Вильно, он отправился в Полоцк в твердой решимости сбросить с себя чуждые вериги, покаяться, принять святое причастие и совершить монашеский постриг. Мысли о житии мирском, повседневных заботах о хлебе насущном, женитьбе были отброшены навсегда.

Человек, иже мудрость от Бога приняше,
О ней же во юности труды полагаше.
Аще восхочет жену в супружество взята,
Нужду имать мудрости тщету восприяти.
Ибо не будет мощно с книгами сидети,
Удалит от них жена, удалят и дети.

В дни Великого поста 1656 года, на 27-м году от рождения, Самуил был пострижен в монахи в Полоцком Богоявленском монастыре[38] и «егда отрекохся мира, и в ризы черны облекохся» с именем Симеон. Однако само по себе монашество, затворничество, молитвы, укрощение плоти, воздержание в пище, совместные труды с братией — являлись лишь фундаментом, на котором строилось неуемное желание стать «трудником слова Божьего». В идеале монашество видится Симеону Полоцкому таким:

Монаху подобает в келий сидети,
Во посту молиться, нищету терпети,
Искушения врагов силно побеждати
И похоти плотския трудами умерщвляти, —
Аще хочет в небеси мзду вечную взяти,
Неоскудным богатством преобиловати…

В братской монастырской школе во все времена ощущалась острая нехватка в учителях. Об этом прочитаем в послании патриарха Никона, который повелевал: «Отроков, в Полоцком епископстве пребывающих, учить и направлять, избирая на сие учителей благих, достойных и богобоязненных». Не подлежит сомнению, что монах Симеон отвечал этим требованиям.

…Любой здравомыслящий человек, памятуя о том, что не только на хлебе едином зиждется бытие земное, непременно придет к сознанию необходимости союза с людьми, близкими по помыслам и духу.

Первые православные братства появились в землях Украины и Белоруссии во второй половине XVI века в противовес насильно насаждавшимся католичеству и униатству[39]. Трудно, да и невозможно определить структуру братств, однако в их архаике, в ритуалах, в самих названиях[40] был сокрыт незримый протест, который в конечном итоге привел к идее духовного единения православных христиан, необходимости просвещения и образования народов славянских.

Так на слуху мирян появилось словосочетание «братская школа». Устроители братских школ, не мудрствуя лукаво, пошли проторенным путем, благо у тех же иезуитов было чему поучиться. Trivium и quadrium — основы обучения. Тривиум — это грамматика, риторика, диалектика. Квадриум — арифметика, геометрия, музыка (пение), астрономия.

Если внимательно присмотреться к программе преподавания в братских школах, то напрашивается ее сравнение с «семью свободными художествами», которые должны были вывести отроков на путь дальнейшего совершенствования. Прочтем об этом у Симеона Полоцкого[41]:

Хочешь знать, что заключает в себе грамматика:
Врата к мудрости перед тобой открывает.
Подобно страусу, прилепляющему к яйцам взоры,
Вперяй их в книгу с непритворной охотой.
Приятное красноречие в риторике обретаем,
Если, читая, мы слушаем учителей.
Слушая, часто и речи произносим,
Или к речам способности не имеем?
Диалектика достойного Платона
Матерью всех наук справедливо наречена.
Смысл, мудрость она находит,
Разум просвещает, узлы развязывает.
Арифметика ту мудрость заключает в себе,
Что быстро что угодно сосчитает тебе[42].
Геометрия измеряет, что необходимо, —
Величину, высоту до самого неба.
Астрология бег небес отмечает,
По звездам будущее легко определяет.
Из разных голосов приятную мелодию
Учит музыка создавать, а также — симфонию.

Такая традиция уходила своими корнями в VI век. Основоположник ее, средневековый эрудит Флавий Кассиодор, определил ее как подготовительную к изучению высших предметов — философии и богословия. Это, как говорится, желаемое. В действительности же Полоцкая братская школа, «от латинян сильно притесненная», в начале учительствования монаха Симеона переживала далеко не лучшее время, и все усилия дидаскала сводились к тому, чтобы дать отрокам хотя бы элементарные знания.

В рукописях Симеона Полоцкого сохранился вопросник, составленный им для «малых учней». «Что есть псалтырь?» — вопрошал наставник. Ответ: «Разум». «Что — гусли?» — «Мысли». «Что — струны?» — «Персты». «Что — орган?» — «Гортань». «Что — трубный глас?» — «Пение к Богу» и т.д.

Вот стержень Симеоновой педагогики! Развить у отроков воображение, просветлить их души необходимостью познания слова Божьего, отбросить леность праздную и избавиться от неуверенности в собственных силах. Способ воспитания таких качеств — публичные выступления, орации и декламации виршей, автором которых, как правило, выступал сам Симеон. Отроки старались на славу, и вскоре ни одно из церковных или общественных торжеств не обходилось без декламаций, которые глаголили братчики.

Мы обращаемся к теме, которая воочию убеждает, что в своем поэтическом творчестве Симеон Полоцкий не замыкался только на белорусской мове. Скорее всего, его литературная речь — это целый ряд заимствований, слов, форм, оборотов из церковнославянского, польского и латинского языков.

Писах в начале по языку тому,
Иже свойственный бя моему дому.
Таже увидев много пользу быти
Славенскому ся чистому учити…

Уже упоминалось, что небезызвестная «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала сущим путеводителем в познании русского языка для братчиков, студентов учебных заведений Малороссии и Белоруссии. Учебник во многом помог Симеону освободиться не только от приземленности и провинциализма наречия, бытовавшего на родине, но и от засилья языковых варваризмов, сплошь и рядом употребляемых в Малой Руси. Научился сам — научи других, «малых» братчиков: этому педагогическому правилу Симеон Полоцкий будет следовать неизменно.

…Год 1656-й оказался знаковым не только в судьбе Симеона, но и в его творчестве. Прибытие русского царя в Полоцк позволило дидаскалу Богоявленского монастыря проявить во всем блеске свои ораторские, поэтические и философские способности. Он отчетливо стал сознавать, что ему тесны стены монастыря, а в родном городе, хоть и горячо любимом, он не в состоянии был реализовать ни приобретенные знания, ни свои задумки.

Он мог встретиться с Алексеем Михайловичем в поверженном Вильно — Всевышний отложил эту встречу. Но в том, что Провидение сопутствовало ей, сомнений не имеется. Как мы помним, 15 июля царь во главе войска выступил против шведов и на пути к Риге разгромил гарнизоны неприятеля в Динабурге и Кукейносе, заложив в первом церковь Св. Бориса и Глеба, а последний переименовав в Царевичев Дмитриев город. Неудачная осада Риги продолжалась до начала октября. Царь, огорченный таким непредвиденным ходом событий, вернулся в Полоцк, исходный пункт похода, где намеревался дожидаться результатов переговоров с поляками.