Татьяна Бирюкова - Москвичи и москвички. Истории старого города

• Название: Москвичи и москвички. Истории старого города
• Автор: Татьяна Бирюкова
• Издательство: Астрель, Олимп
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-271-23796-6, 978-5-7390-2340-7

Новая книга известного москвоведа Т. З. Бирюковой открывает перед читателем яркую панораму столичной жизни былых времен, живые и яркие образы московских жителей, знаменитых и давно позабытых, которые радовались и горевали, трудились и праздновали, рождались и умирали в Москве. Книга охватывает период с XVI до начала XX века. В ней использованы уникальные архивные материалы, в том числе и иллюстративные, благодаря которым удалось воссоздать историю повседневной жизни горожан, чьи образы оживают на страницах книги и помогают читателю погрузиться в атмосферу старой Москвы. Особый интерес представляют главы, посвященные москвичкам, их положению в обществе и семье, в том числе и женщинам, вынужденным стать проститутками.

---

В сравнении с другими европейскими городами Москва обладала лучшими и новейшими машинами. Но на этом чудесном оборудовании белье стиралось настолько плохо, что и сопоставлять-то не было смысла.

Свинарский нашел тому очевидное оправдание: белье, поступавшее в прачечные, в своем большинстве было из городских больниц, а там положение с ним значительно отличалось от московского. Инженер привел по этой части собранные на местах цифры.

В то время, когда на одного больного в московских больницах полагалось в год 333 килограмма белья, в берлинских приходилось 700 килограмм, в парижских —1000. То есть, в берлинских больницах белье менялось в два раза чаще, чем в московских, а в парижских — втрое чаще. Конечно, нетрудно понять, что менее загрязненное белье и стирается чище. Домашние хозяйки это знают.

С другой стороны, если сравнить московскую городскую прачечную со всеми ей подобными и осмотренными в Варшаве, Вене, Берлине, Париже и Лондоне, то ни одна из них не могла конкурировать с нашей по тесноте помещения при почти равном объеме работы, по отсутствию хорошей прислуги, по помещениям для проживания прислуги, по дешевизне процесса стирки и прочему.

В заграничных прачечных, как и у нас, практиковался только женский труд. Но там он оплачивался настолько хорошо, что привлекал к себе не «грязных деревенских баб, как у нас, а вполне приличных и аккуратных женщин» (со слов инженера). Сообразно с этим и условия жизни у прачек разнились с нашими. Жилье прачек «за бугром», например, было не только хорошим и благоустроенным, но, на взгляд Свинарского, иногда просто «роскошным».

Московский командированный отметил, что в Варшаве при прачечной больницы Младенца Иисуса и при прачечной в берлинском «Charite» прачки обитали в высоких, светлых, украшенных стенной живописью комнатах. Их собственные постели были «образцами чистоты и изящества». А в их личных гардеробах находилось много шелковых платьев. Ни у одной из прачек не было менее трех модных шляп. Жалованье у каждой (в пересчете на русские деньги) составляло от 15 до 20 рублей в месяц. Причем еще им полагались: утренний завтрак из двух блюд, кофе и обед из трех блюд. За квартиру вычетов не было. При этих условиях прачки держались за свои места и старались хорошо работать. Привычка к чистоплотности не позволяла кое-как стирать белье на службе.

Также большое значение для сокращения времени стирки и лучшей продуктивности состояло в том, что во Франции и в Англии дезинфекция проводилась отдельно от работы прачечных. Белье дезинфицировалось или при больницах, или в особых дезинфекционных городских камерах.

А самым главным, что отметил Свинарский в докладе, было то, что в большинстве западно-европейских прачечных всю администрацию представлял лишь один человек, и очень редко — два. Этот работник являлся и управляющим всем производством, и монтером оборудования, и электротехником, и еще кем-то необходимым в рабочем процессе прачечной. Он получал порядка 250 марок в месяц и исполнял разные обязанности, в которых сам видел необходимость.

В России же тогда была дана четкая установка практически во всех делах: «кесарю — кесарево, монтеру — монтерово». На каждый большой или самый маленький «чих» была самостоятельная штатная единица. Даже способный сделать какую-то простую операцию работник никогда сам ее делать не будет. Он подождет соседа или своего товарища по труду, по должности определенного на поправку того самого «чиха». Потому, как отметил дотошный инженер, еще со старых времен у нас так раздут состав подсобных специалистов. И, по деньгам, он вместе с такой же многочисленной администрацией стоит очень дорого.

Свинарский в докладе не сделал никаких заключений, не дал предложений, а только показал картину всего того, что видел сам в больницах и прачечных Запада. Выводы и действия для пользы дела предполагались со стороны Московской городской управы.

Прислуга

С Европой можно поспорить

За западными границами нашей страны к началу XX века существовали два ордена, предназначенных исключительно для прислуги.

Один был учрежден великой герцогиней Гессен-Дармштадтской. Он представлял собой золотой крест, покрытый эмалью с монограммой принцессы и надписью «За 25 лет верной службы». Конечно, буквы читались по-немецки. Орден носился на груди награжденного на розовой ленте. Права на него имели лица обоего пола, представившие законное свидетельство о том, что они на протяжении всего обозначенного времени находились в услужении в одном и том же доме или продолжали службу у родственников прежних господ. По наведении справок просителю выдавались орден с патентом, написанным на пергаменте (тоже не по-русски, но немцам очень понятно). Кроме того, награжденному полагалась ежегодная пенсия от 250 до 400 марок, в зависимости от его возраста.

Другой такой же орден был учрежден в Англии королевою Викторией за 25, 40 и даже 50 лет верной службы в одной и той же семье. К 1900 году этот орден насчитывал 2247 членов. Из них 160 человек имели 50 лет безупречной работы.

У нас в стране официальных орденов по этому роду работы не выдавалось. Но свою долю внимания власти прислуге каким-то образом оказывали. Вернее, ею давались разные предписания. Например, в 1910-х годах вместо награды, согласно постановлению для всей Московской губернии, прислуга получала как дополнительную обязанность указание сообщать в полицию о лицах, прибывших на жилую площадь ее хозяев.

В большей мере это касалось зажиточных семей, где практически всегда, в силу давно сложившейся привычки, держали в доме 5–10 человек домашней прислуги. Причем обычно для хозяйственной надобности на практике требовалось значительно меньше людей. Для исполнения многих работ, которые в то же время за границей делались вне дома, русские из-за слабого развития или отсутствия разных технических сооружений и механизмов (водопровод, канализация, электрическое освещение, прочее) вынуждены были иметь лишних домашних работниц и работников.

Именно б семьях была организована одна из главных областей приложения женского труда.

Процент московских хозяйств, имевших домашнюю прислугу, был весьма значительным — 39,5. Для сравнения, тогда же в Берлине их было только 18 %.

Наибольшее количество прислуги — до 62,5 % — было в семьях на участках, приближенных к центру Москвы. На окраинах же (1-й Серпуховский, 2-й Рогожский, 2-й и 4-й Мещанские участки) таковых хозяйств с прислугой было особенно мало: от 15,8 до 22,9 %.

О числе помощниц на дому

На Новую площадь (нынче топоним изменен на «Старую площадь»), что располагалась между Никольскими и Варварскими воротами Китай-города, еще с начала XIX века ходили нанимать в московские дома нянек, кормилиц и кухарок. По соседству, на Лубянской площади, свои руки предлагали лакеи, кучера, прочие дворовые люди, какие-то чернорабочие.

По данным переписи 1902 года, общее количество женской прислуги в Москве превышало 70 тысяч человек (или одна прислуга приходилась на 12 человек населения нашего города). Но эта цифра, конечно, была средней, и по фактическому состоянию число семейных помощников ее следовало бы увеличить, так как если из общей цифры жителей вычли бы громадную часть населения, которая обходилась вовсе без прислуги, то одна прислуга обслуживала 5–6 человек. Чаще всего попадались семьи, состоявшие из 2–5 членов, содержавшие 2–10 помощников по хозяйству (бывало, и более того).

Известно, что домашние дела требуют значительных затрат физических сил. И потому основную массу прислуги составляли не слабые женщины, а те, о которых говорили, что они «в полном расцвете сил». Более 80 % всей московской прислуги приходилось на долю лиц рабочего возраста (20–60 лет). Но в кадрах прислуживавших находилось значительное количество малолетних и подростков (5–19 лет) — это около 12 % всего числа прислуги. А около 5 % составляли люди старше 60 лет.

Семейное положение, грамотность и родина этих работников

В большинстве женская прислуга из-за условий своей профессиональной деятельности была лишена возможности выхода замуж. Замужние помощницы по хозяйству нанимались весьма неохотно. Принятые девицы заранее обрекались на безбрачие. По данным переписи 1902 года, в среде московской женской прислуги замужних оказалась лишь треть.

Прислуга, как правило, относилась к некультурным слоям населения.

Из 70 тысяч человек грамотными оказались только 19 тысяч (27 %), то есть чуть более четверти. Если сравнить общую грамотность прислуги, то было видно, что она в два раза ниже общемосковской, совокупной по другим профессиям.

Основной поставщицей таких кадров в Москву была, конечно, деревня. Всякие природные недороды гнали жителей из разных поселений в город «жить в людях».