Андрей Кокотюха - Найти и уничтожить

• Название: Найти и уничтожить
• Автор: Андрей Кокотюха
• Жанр: О войне
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-14-5490-2, 978-966-14-5188-8, 978-5-9910-2416-7

Военнопленные в немецком лагере сержант Роман Дробот и чекист Николай Дерябин понимают, что их вот-вот расстреляют. Николай переходит на сторону оккупантов, а Роману удается выбраться из-за колючей проволоки. Теперь Дробот в составе партизанского отряда намерен уничтожить секретный спецобъект фашистов, о котором он узнал от одного из заключенных. Отряд готовит неожиданный и жесткий удар, но что ждет народных мстителей в логове врага?..

---

Закончив, командир отступил чуть в сторону. Сразу же щелкнули затворы. Из всех четверых приговоренных только Авдеев успел выкрикнуть: «Смерть Сталину!» – остальные приняли приговор молча и рухнули на землю под градом очередей одновременно, словно по команде. Зимина быстро отвернулась, остальные же люди молча смотрели на казнь. Лишь когда прекратили стрелять, какой-то мужчина из толпы подал голос:

– Вы пошумели и ушли. А они вернутся.

– Верно, – поддержал его женский голос. – Немцы село пожгут!

– Вас мало жгли? – резко спросил командир.

И словно в ответ небо озарил сполох – загорелась хата, которую вот уже минут пятнадцать пытался взять штурмом взвод разведчиков, где засел начальник полиции.

Выстрелы уже стихли.

Но истошный надрывный крик не прекращался, звенел в ушах, отдавался в головах. И казалось – этот дикий вопль издает не женщина, даже не человек, а насмерть перепуганное животное, которое видит смерть, готово к ней, но умереть хочет быстро, не так жутко, как уготовила живому существу судьба.

Кричали в доме, объятом пламенем. Его сполохи терзали мартовскую ночь, превращая темноту в яркие алые клочья, и никто не надеялся, что мелкий дождик, который решили напоследок посеять небеса, сможет хоть как-то обуздать беспощадный всепоглощающий пожар. Отрядные разведчики, опустив оружие, завороженно смотрели на огненные языки, начинавшие лизать крышу. Сбив на затылок пилотку, командир взвода разведчиков Павел Шалыгин сказал подошедшему командиру, обращаясь совсем уж не по уставу, по-свойски, словно сообщал о мелкой житейской неприятности:

– Слышь, Ильич, это не мы. Они оттудова, изнутри, сами запалились.

– Чего она орет-то, раз сами?

– Так не хочет живьем гореть, не Жанна д’Арк. А выходить тоже боится.

– Сгорит, – проговорил подоспевший Фомин. – Так и будем стоять?

Родимцев пожал плечами. Затем обернулся, взглянув на подтянувшихся людей. Сюда пришли не все, большая часть сразу разбрелась по хатам, и командир понимал: кто-то уже сегодня соберет нехитрый скарб и потянется в лес, вполне резонно опасаясь прихода карателей. Правда, в сыром мартовском лесу беглецам долго не продержаться. Конечно, если не наткнутся на какой-нибудь другой отряд, перед бойцами которого не стоят такие задачи, которые руководство поставило ему, капитану Родимцеву. Отыскав среди подошедших Татьяну Зимину, окликнул ее. Та приблизилась, морщась от звуков несмолкающего пронзительного крика, спросила:

– Что, Ильич?

– Кто там надрывается?

– Яценко Катерина, ее хата. Вдова командира Красной Армии, мужа убили еще в сорок первом, под Минском. Успела даже похоронку получить.

– Вдова, значит…

Поколебавшись совсем недолго, командир скинул шапку, протянул ее Татьяне. Освободившись от портупеи, расстегнул шинель, ее подхватил Шалыгин. Оставшись в гимнастерке, офицерской, из добротной полушерстяной ткани, но без погон, капитан Родимцев, чуть подумав, сунул в карман галифе свой ТТ, затем набычил голову и, не давая себе возможности передумать, широкими прыжками кинулся через двор к горевшей хате.

Когда взбежал на низенькое крыльцо, его обдало жаром и Родимцев невольно попятился назад. Но тут же обругал себя вслух, навалился на дверь.

Заперто изнутри.

Чуть разбежавшись, Игорь хватил по двери ногой. Но запоры оказались крепкими. Между тем крики изнутри превратились в один протяжный вой медленно умирающей собаки, и Родимцев, недолго думая, бросился к ближайшему окну, рама которого щетинилась острыми зубами осколков разбитого стекла. Тут пригодился пистолет – капитан докрошил стекло его дулом, затем выставил локоть вперед, прикрывая лицо от жара и пепла, и так быстро, насколько позволяла ширина оконного проема, забрался внутрь.

Здесь рождался ад.

Едва уклонившись от падающей балки, скорее почувствовав это, чем увидев опасность, Родимцев отскочил к объятой пламенем стене, стараясь не прижиматься к ней. Дым разъедал глаза, проникал в ноздри, драл горло. Дышать было нечем, Игорь закашлялся от резкой боли в легких, куда ворвалась гарь, сложился пополам. И все-таки ему удалось убедиться – вопли доносятся из соседней комнаты.

Когда Родимцев, снова нагнув голову и пытаясь дышать часто, пошел на крик, его ноги натолкнулись на что-то большое и мягкое. Не удержав равновесие и опустившись на колени, командир скорее понял, чем увидел в дыму: он стоит на трупе. Тело лежало лицом вниз, вокруг бушевало пламя, языки уже лизали руки мертвеца, и все-таки командир сполз на пол, перевернул его лицом верх. Сквозь пелену дыма на него смотрело незнакомое лицо, и даже сейчас Родимцев отметил – оно было идеально круглым, а похожий на картошку нос делал его и вовсе комичным. Хотя, когда начальник полицейского куста села Зарядье был жив, никто не позволял себе смеяться над его внешностью.

Лично Родимцев никогда с этим человеком знаком не был. Описание передала Татьяна Зимина, их агент и связная. Как и другие детали, которые полагались для личного дела предателя и врага народа. Привычка запоминать детали выработалась в последние семь лет, с тех пор как пришел в органы. Игорь не изменял ей даже тогда, когда по приказу командования был заброшен в тыл и сформировал свой особый отряд.

Пусть сейчас вокруг бушевало пламя – Родимцев живо воссоздал довольно ясную картину случившегося. Круглолицый начальник зарядьевской полиции прятался здесь, думал – не отыщут, но он не знал, что благодаря Зиминой партизанам были хорошо известны связи не только начальника, но и рядовых полицейских. Когда увидел, что деваться некуда, – открыл огонь, а после поджег хату, пытаясь под прикрытием дыма вырваться и дать стрекача. Но пуля, скорее всего шальная, достала его в оконном проеме, он успел перебежать по инерции через всю комнату и упасть здесь, у входа в соседнюю.

Горели занавески.

Родимцев теперь точно знал, где искать. В дыму метнулась женская фигура, Игорь изловчился, ухватил ее за плечо, потом сразу же – за длинные, растрепанные, уже понемногу тлеющие волосы, и, невзирая на неразборчивые и громкие вопли, поволок из огня. Женщина махала руками, но не сопротивлялась, и Родимцев, снова уклонившись от падающей балки, таки пробился сквозь густую горячую пелену к спасительному оконному проему, подтолкнул к нему женщину, отпустив волосы, схватил за плечи, чуть не силой сунул головой в окно, помог сзади. И вот уже спасенная, в одной длинной ночной сорочке, босая, оказалась снаружи. К ней тут же бросились Шалыгин на пару с еще одним разведчиком, подхватили под руки, поволокли со двора. Командир выбрался наружу без посторонней помощи, на ходу погасил тлеющий край гимнастерки, прокашлялся и, не оборачиваясь, двинулся за остальными.

Партизаны окружили спасенную женщину. Она прятала черное от сажи лицо, без особого успеха стараясь, чтобы его не могли разглядеть в отблесках пламени. Уже не кричала, лишь слегка подвывала. Босая она стояла на холодной влажной земле, но ее, похоже, это не волновало. Так же, как и партизан, не говоря уже о сгрудившихся местных жителях.

– Она? – спросил Родимцев, вытирая слезящиеся от едкого дыма глаза.

– Она, Игорь Ильич, – подтвердила Зимина. – Яценко Катерина Петровна, сволочь, сожительница начальника полиции. Выдала нескольких наших, активно помогала отбирать девушек для отправки к Германию. Лично ездила с немецкими офицерами по селам. С ними тоже спала.

– Было такое? – Командир тряхнул неумолкающую женщину за плечо. Она в ответ только еще громче завыла.

– Что ж она, и с начальником, и с хозяевами? – уточнил Фомин.

– Он ругался. Даже побил ее один раз. Так эта сука побежала к немцам, пожаловалась. Так начальника чуть не разжаловали в простые полицейские.

– Было? – снова спросил Родимцев, тут же ответил: – Было, было. Сорока ты белобока, этому дала, этому дала. Отойдите от нее, быстро!

Партизаны расступились. Теперь Катерина Яценко стояла одна, освещенная яркими сполохами все сильнее разгорающейся хаты.

– Вдова красного командира! – Зубы Родимцева скрипнули. – Что скажешь? Или нечего, слов нету?

– Жить-то как? – тихо проговорила женщина, уже не воя, только всхлипывая и глотая слезы. – Как жить? Мужа убили, вы ушли… Видела я… Все мы видели, как наша… ваша армия… Герои…

– Молчать! – рявкнул Родимцев. – Молчать, сволочь! Все с тобой ясно! Фиксируй себе, начштаба. В ходе боевой операции по зачистке полицейского куста села Зарядье также установлено, что вдова командира Красной Армии, жительница указанного села Яценко Катерина Петровна, сознательно вступила в преступную связь с изменником Родины, начальником полиции… как там его… А, неважно, укажем потом. Значит, вступила в связь с предателем, также неоднократно и без принуждения вступала в сожительство с фашистскими оккупантами, выдавала врагу советских граждан, способствовала отправке советских девушек на каторжные работы в Германию. Учитывая совершенные Яценко Катериной преступления, приказываю: расстрелять на месте, без проведения дальнейшего следствия.