Андрей Кокотюха - Найти и уничтожить

• Название: Найти и уничтожить
• Автор: Андрей Кокотюха
• Жанр: О войне
• Год: 2013
• ISBN: 978-966-14-5490-2, 978-966-14-5188-8, 978-5-9910-2416-7

Военнопленные в немецком лагере сержант Роман Дробот и чекист Николай Дерябин понимают, что их вот-вот расстреляют. Николай переходит на сторону оккупантов, а Роману удается выбраться из-за колючей проволоки. Теперь Дробот в составе партизанского отряда намерен уничтожить секретный спецобъект фашистов, о котором он узнал от одного из заключенных. Отряд готовит неожиданный и жесткий удар, но что ждет народных мстителей в логове врага?..

---

– Молчать! – рявкнул Родимцев. – Молчать, сволочь! Все с тобой ясно! Фиксируй себе, начштаба. В ходе боевой операции по зачистке полицейского куста села Зарядье также установлено, что вдова командира Красной Армии, жительница указанного села Яценко Катерина Петровна, сознательно вступила в преступную связь с изменником Родины, начальником полиции… как там его… А, неважно, укажем потом. Значит, вступила в связь с предателем, также неоднократно и без принуждения вступала в сожительство с фашистскими оккупантами, выдавала врагу советских граждан, способствовала отправке советских девушек на каторжные работы в Германию. Учитывая совершенные Яценко Катериной преступления, приказываю: расстрелять на месте, без проведения дальнейшего следствия.

Этот приговор Родимцев исполнил собственноручно.

Сделав два шага назад, вытащил ТТ из кармана, взвел курок, навел на дрожащую женщину, медленно опустившуюся на колени.

Когда нажимал спуск раз, потом – еще дважды, не видел, как Татьяна Зимина снова отвернулась, закрыв при этом лицо руками. Ей очень не хотелось, чтобы командир и другие партизаны видели ее в минуты слабости. Потому, когда Родимцев закончил, быстро повернулась – она должна оставаться для всех железной связной, лишенной таких неуместных на войне сантиментов.

Наверное, это неправильно, когда у начальника тайной полевой полиции болит живот.

Впрочем, оберштурмфюрер Хайнеманн за год, что служил в рейхскомиссариате «Украина», привык – здесь все не по правилам. Подчиненные обязаны были обращаться к нему не так, как раньше: получив назначение и возглавив отдел тайной полиции, он превратился в криминалькомиссара, хотя по-прежнему оставался на службе в гестапо. Все происходило по законам немецкой бюрократии, в которой Хайнеманн, как настоящий немец и службист с большим опытом, даже не пытался искать наличия формальной логики.

Попав из мюнхенского гестапо в военную контрразведку, Хайнеманн, как и остальные, кто получил такое же назначение, оказался в подчинении Абвера. Лично ему, сотруднику тайной государственной полиции с десятилетним стажем, не слишком хотелось получать указания от заносчивых снобов, которыми он считал всех без исключения офицеров военной контрразведки. Те же, в свою очередь, старались по возможности держать дистанцию от «грязных палачей» из гестапо. Но птенцы из ведомства адмирала Канариса, как и следовало ожидать, оказались полнейшими профанами, когда дело дошло до организации работы в собственном тылу. Понимая это, люди из управления Абвер-заграница и офицеры гестапо, оказавшись в единой структуре тайной полевой полиции, терпели друг друга.

А вот острые колики выносить, сохраняя при этом лицо, Гюнтеру Хайнеманну было труднее. Они появились утром, после вчерашнего ужина в здешнем офицерском казино, и криминалькомиссар чем дальше, тем обоснованнее подозревал – его отравили. Либо же пытались отравить. Немецкому офицеру на оккупированной территории приходится если не бояться всего, что само по себе унизительно, то хотя бы сжиться с мыслью: не сегодня так завтра на партизанской кухне приготовят и подадут очередное покушение. Хотя… чего уж там, себе-то можно признаться. Да, он, Гюнтер Хайнеманн, действительно опасался за свою жизнь. И готов был на любое пари – почти каждый его коллега боялся не меньше. Просто он, как и прочие, старательно не показывал виду.

Тем не менее это проще, чем скрывать рези в желудке. Однако когда слушаешь неприятный доклад, гримасы боли всегда можно объяснить обычным недовольством. Вообще, вряд ли нужно что-то объяснять присутствующим.

– Я прочел ваш отчет, Венцель, – рука похлопала по тонкой кожаной папке, которую заместитель положил перед ним на стол. – Сейчас вы его просто повторяете. И если хотите получить хорошую оценку за то, что умеете заучивать собственные отчеты наизусть, считайте, что я вам уже ее поставил. Пока же мне хочется услышать, что вы делаете, чтобы ликвидировать так называемый отряд «Смерть врагу!».

– У них нет постоянной базы, герр оберштурмфюрер, – Венцелю привычнее было обращаться к начальнику по званию, присвоенному тому в СС. – По нашим сведениям, отряд, которым руководит указанный в отчете Родимцев, не совсем привычная нам вооруженная банда. Точнее, бандитами руководят специально подготовленные офицеры НКВД. Значит, нам приходится иметь дело с мобильной, не слишком большой группой, цель которой – террор в нашем тылу.

– Именно террор?

– В самом широком понимании этого слова, герр оберштурмфюрер. Прежде всего страдают бургомистры, жандармы, подразделения вспомогательной полиции, а также их семьи. Вообще, к смерти приговорены все, кто сотрудничает с немецкой администрацией. С учетом обстановки на фронте это имеет, как вы знаете, особый смысл.

Хайнеманн кивнул. Он хорошо знал, что имеет в виду Венцель. Еще полгода назад местные жители, завербованные на службу или поступившие добровольно, имели для рейха именно вспомогательное значение. Но сейчас фронт требовал большего внимания. Следовательно, в тылу для поддержания порядка оставалось все меньше немецких подразделений, не говоря уже о формированиях венгров и итальянцев. Потому, как ни прискорбно было Хайнеманну это признавать, значение местной полиции в тылу резко возросло. Особенно если район, пусть даже тыловой, более приближен к линии фронта, чем остальные. Из местных добровольцев в специальных школах формировались полноценные воинские подразделения. Полицейских обучали тактическим дисциплинам и вскоре бросали совместно с немецкими частями на активную борьбу с партизанскими бандами.

И все бы ничего, только вот местные добровольцы на поверку оказались самым настоящим сбродом. Толку от него было весьма мало. К тому же, отчасти запуганные такими вот группами, как отряд «Смерть врагу!», полицейские могли сложить оружие и влиться в ряды партизан, которые за это обещали амнистию и, по поступающим сведениям, в подавляющем большинстве случаев держали слово. Доходило до того, что оружие складывали целые полицейские кусты, когда действительно уходя в лес к партизанам, а когда – просто разбегаясь и прячась от всех.

Вот и получалось: своими активными и, следует признать, достаточно эффективными действиями, направленными не только против немецкой оккупационной администрации, но и против местной полиции, отряд, которым, как удалось выяснить, командует некий капитан Родимцев, наносит рейху существенный урон. Н-да, кто бы мог подумать, что придется так дорожить подразделениями расово неполноценных бойцов… К тому же вред, приносимый именно этим отрядом, с начала года и без того оказался существенным.

– Нашему отделу приказано покончить с ними в кратчайшие сроки, – проговорил Хайнеманн. – Вы это прекрасно знаете. Но кроме рапорта, где старательно перечислены все удачные операции отряда этого Родимцева, я ничего не вижу и не слышу.

Говоря «вы», криминалькомиссар имел в виду не только своего заместителя Венцеля. В кабинете был еще один человек, светловолосый, среднего роста, с выдающимся вперед подбородком и носом с аккуратной, словно вылепленной старательным художником горбинкой. На нем была форма капитана, и Хайнеманн знал: свой новый чин Отто Дитрих получил совсем недавно, за какие-то особые заслуги. И занимает достаточно видное положение в школе Абвера по подготовке террористов, вновь обустроенной в Харькове, после возвращения города. Официально Дитрих вербовал курсантов для школы из числа военнопленных. Но, будучи опытным полицейским, Хайнеманн понимал: есть у этого капитана какое-то свое, отдельное задание.

Перехватив взгляд криминалькомиссара, Дитрих, стоявший все время, пока докладывал Венцель, у окна и смотревший на противный мартовский дождик, выпрямился и одернул китель.

– Вы ждете ответа и от меня, герр Хайнеманн?

– Приказ касается всех, Дитрих. Вы не в моем прямом подчинении. Но, насколько я успел понять, работаем если не вместе, то в одном направлении.

– Именно так, герр оберштурмфюрер, – согласно кивнул Дитрих. – Как раз сегодня я собирался прояснить некоторые… ну, скажем так, обстоятельства.

Они оба, как и Венцель, отлично понимали, о каких обстоятельствах идет речь.

Венцель сообразил, что должен выйти. Разговор касался только Дитриха и Хайнеманна. Конечно, вскоре заместитель начальника полиции тоже все узнает. Он не обиделся, не разозлился – Венцелю с некоторых пор даже нравилось владеть минимумом информации. Излишняя осведомленность накладывала определенную ответственность. Чего заместителю криминалькомиссара уж точно не хотелось.

Когда за Венцелем закрылась дверь, Отто Дитрих расположился напротив хозяина кабинета, обезоруживающе улыбнулся.

– Держу пари, герр Хайнеманн, вас тоже беспокоит желудок. Я прав? – И, не дождавшись ответа, кивнул сам себе: – Я прав. Не удивляйтесь, мы с вами ужинали вчера в одном месте. Просто я сидел за столиком в углу, рядом с большим фикусом. Я знаю в Остланде места, где местные повара отлично умеют жарить говядину. Но, увы, оно не здесь, не в Богодухове…