Евгений Сухов - Ограбить Императора

• Название: Ограбить Императора
• Автор: Евгений Сухов
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-74696-5

Осень 1917 года. Петроград. Власть переходит в руки большевиков, и начинается повальная экспроприация частной собственности. Владелец ювелирной компании «Товарищество Фаберже» понимает, что его мастерская не сегодня завтра будет разграблена, и разрабатывает хитроумный план спасения особо ценных украшений, изготовленных по спецзаказу для императорского дома. Ювелиру придется действовать в условиях, «приближенных к боевым». Дело в том, что изделиями Фаберже заинтересовался сам председатель петроградской ЧК товарищ Урицкий. И не он один. Главарь самой отчаянной петроградской банды тоже не прочь обогатиться за счет «буржуев»…

---

Едва Карл Фаберже переступил порог, как его встретили внимательные большие глаза интеллигентного человека, какие могут быть только у воспитателя гимназии.

– Вы ко мне? – спросил хозяин кабинета.

Всей своей внешностью, манерами, легкой, слегка смущенной улыбкой, он никак не укладывался в понятие «чекист», о которых столько разного и далеко не самого приятного говорили в последние месяцы. Его можно было бы представить управляющим банка, адвокатом, на худой конец приказчиком крупного ювелирного магазина, но уж никак не председателем петроградской ЧК.

– Вы Урицкий Моисей Соломонович? – удивленно спросил Карл Фаберже.

– Он самый. А вы к кому, позвольте полюбопытствовать?

По правде говоря, Фаберже рассчитывал увидеть двухметрового матроса, перетянутого пулеметными лентами через плечи, в лихо заломленной на затылок бескозырке, по бокам у которого болтается по большому маузеру. Но человек, сидевший в кабинете, выглядел весьма интеллигентно.

– Выходит, к вам, – чуть смущенно ответил Карл Густавович. Он рассчитывал разговаривать с человеком на повышенных тонах и даже приготовил для подобного случая пару хлестких фраз, которые, по его разумению, должны будут урезонить пыл спорщика. Но встретил человека, совершенно не готового к свалившемуся на его узкие плечи революционному бремени и, видно, тяготившегося немалой властью. – Меня зовут Фаберже Карл Густавович.

– Вот как? Тот самый?

– А разве в России есть еще Фаберже?

– Вы правы. Другого Фаберже в России не сыскать. Пожалуй, что и в мире тоже… Знаете, я очень рад нашему знакомству. Мне кажется, что вы самый знаменитый человек в России.

– Это большое преувеличение. Может, когда-то и был… Но каждое время выдвигает собственных героев.

– И здесь вы абсолютно правы! Прошу вас, садитесь, – указал Урицкий на стул, стоявший по правую руку от себя.

Присев на предложенный стул, Фаберже быстро заговорил:

– Понимаете, в чем дело, сейчас по городу прокатилась волна грабежей. Едва ли не каждый день бандиты совершают налеты на магазины, склады…

– Я всецело разделяю вашу озабоченность, Карл Густавович, – подхватил Урицкий. – Революционный порядок в опасности. И нами по отношению к неприятельским агентам, громилам, спекулянтам, разного рода хулиганам, контрреволюционным агитаторам и германским шпионам принимаются самые жесткие меры! Мы их просто расстреливаем на месте! Эти жесткие действия уже дали свои результаты. Но всем нам предстоит еще немало сделать, чтобы вернуться к прежней жизни. – Глаза Урицкого смотрели прямо и очень понимающе, а голос звучал мягко, успокаивающе, что никак не вязалось со сказанным. Такого человека трудно представить с браунингом в руке, более всего ему подошла бы ручка и кипа ученических тетрадей, лежавших на краешке стола.

– Я, собственно, как раз по этому поводу и пришел… По вечерам даже страшно выйти на улицу. Как правило, жертвами налетов становятся люди состоятельные, вот на прошлой неделе был ограблен мой старинный приятель Куренной, занимавшийся поставками хлеба в Петроград. Все его склады были разграблены, а самого его едва не убили!

– Куренной, говорите? – переспросил Урицкий.

– Да, Куренной, – несколько растерянно отозвался Фаберже.

Чиркнув несколько слов на листочке бумаги, Урицкий произнес:

– Хорошо, я записал. Непременно разберусь с этим делом. Но, к сожалению, он не один такой. И мы будем заниматься каждым случаем. У вас еще что-то есть?

– Да. Опасности ограбления подвергается и мое «Товарищество», которому посвятили свою жизнь мой отец, Петер Густав Фаберже, я сам, да и мои четверо сыновей! Ведь мы имеем дело с драгоценными камнями и благородными металлами. Я, со своей стороны, конечно, предпринимаю какие-то меры по защите своего дела, но в нынешней ситуации этого крайне недостаточно. Мне бы хотелось заручиться поддержкой властей.

– Что вы имеете в виду? – хмуро спросил Урицкий. Теперь его глаза смотрели холодно и колюче. – Вы хотите, чтобы я поставил к вашим дверям чекистов, когда у нас на счету каждый человек?..

– Моисей Соломонович…

– …Сейчас очень неспокойно в Тамбовской губернии. Кулацко-эсеровский мятеж в Дмитровском уезде. В стране разруха, голод, а вы мне говорите о том, чтобы поставить часовых у вашего ювелирного магазина!

Фаберже сдержанно кашлянул в кулак, словно набирался смелости для предстоящего разговора, и заговорил вновь:

– Вы меня неправильно поняли… Дело в том, что ювелирные магазины и лавки – весьма лакомый кусок не только для погромщиков и налетчиков, но, извините меня, и для сегодняшних властей, – твердо посмотрел он на Урицкого. Через стекла очков глаза председателя петроградской ЧК выглядели нереально огромными и напоминали жабьи. – Сами чекисты их реквизируют.

– Занятный у нас разговор выходит, Карл Густавович, – мягко улыбнулся Урицкий, вновь напомнив школьного учителя, который отчитывает нерадивого гимназиста за скверную успеваемость. – Чтобы произносить подобные слова, требуется немало мужества, а оно, судя по всему, у вас имеется в избытке. Вы предлагаете мне, чекисту, защитить вас от чекистов?

За мягкой располагающей оболочкой прятался человек недюжинной воли. Теперь внешность Урицкого оказывала зловещее воздействие, особенно нелепо выглядела маленькая голова, будто бы вдавленная в плечи.

– За свою жизнь я немало всего натерпелся, так что опасаться мне уже нечего. Я достаточно пожил, чтобы чего-то бояться. Страхи – это для молодых! – парировал Фаберже.

– Вас недостаточно проинформировали, любезнейший Карл Густавович, – вновь заговорил Урицкий хриплым простуженным голосом. – Драгоценности мы реквизируем, это правда… Но только после тщательной проверки и исключительно по мандату кабфина. А потом…

– Все эти реквизиции напоминают самый настоящий грабеж, с той лишь разницей, что бандиты хоть что-то оставляют, а вы забираете все!

– Мы вынуждены это делать, страна сейчас лежит в руинах. Голод! Нам нужно кормить граждан.

– Я тут как-то встретился со своим приятелем Староверовым, купцом первой гильдии. Миллионщик. По всей России муку развозил! Так теперь все его склады национализированы, все его дома переданы каким-то ведомствам. И теперь он находится на иждивении у своей младшей дочери, у которой и без того пятеро детей! А кормить их нечем!

– Что поделаешь, – сочувственно произнес Урицкий, – в нашем деле тоже случаются некоторые перегибы. От них ведь никто не застрахован.

– Лес рубят – щепки летят, вы это хотели сказать?

– Вы меня правильно поняли.

– И все-таки, я могу рассчитывать на то, что мое производство не будет национализировано, а драгоценности и деньги реквизированы? Государство и без того национализировало все мои деньги, которые я переправил в Россию сразу после начала войны с немцами… У меня несколько филиалов по всей России, на них работают тысячи людей, у которых семьи. Всех их нужно кормить, обувать, я хотел бы оставаться уверенным в своем будущем.

– Понимаете, уважаемый Карл Густавович, – после некоторой паузы заговорил Урицкий, – такой гарантии я вам дать не могу, поскольку решение по этому вопросу принимает кабфин, а я всего лишь слепой инструмент. Если они примут вопрос о реквизиции, то я никак не смогу им противодействовать. Хотя лично мне вы очень даже симпатичны…

– Получается, что мне никто не может помочь?

– Увы, сейчас у нас все определяет революционный закон.

– Что ж, позвольте тогда откланяться.

Поднявшись, Карл Фаберже взял трость, прислоненную к столу, и, разогнув спину, пошел к выходу.

Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Урицкий подошел к телефонному аппарату и дважды провернул ручку:

– Глеб Иванович, что у нас там по Куренному? Ты отслеживаешь ситуацию?

– Все его склады под контролем. Типичный саботажник, не хотел расставаться с добром. А что такое, Моисей Соломонович?

– Нет, все в порядке, просто поинтересовался.

Положив трубку, он вновь провернул ручку:

– Барышня, соедините меня с кабфином.

Некоторое время Моисей Соломонович вслушивался в тихий треск, а потом на том конце провода прозвучал уверенный мужской голос:

– Слушаю.

– Вы подготовили мандат на реквизицию «Товарищества Карла Фаберже»? – строго спросил Урицкий.

– Еще не успели. Очень много работы.

– Он только что был у меня в кабинете… Немедленно подготовьте мне мандат! Иначе ваши действия сочту как саботаж и контрреволюцию!

– Сейчас же займемся оформлением, товарищ Урицкий!

– В России голод, есть нечего, а тут человек с многомиллионным состоянием заходит в ЧК и требует от нас, чтобы его капиталам обеспечили безопасность. Неслыханно! Подготовьте мне бумагу к завтрашнему дню…

– Сделаем, товарищ Урицкий!

– Мои люди заедут и заберут этот мандат.

Урицкий положил трубку и некоторое время ходил по кабинету в задумчивости, а потом снова поднял ее: