Александр Кушнер - Времена не выбирают…

• Название: Времена не выбирают…
• Автор: Александр Кушнер
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-7298

Александр Кушнер – «один из лучших лирических поэтов XX века, и его имени суждено стоять в ряду имен, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский», по словам И. Бродского. Поэт пишет о жизни во всех ее проявлениях, о счастливой любви. Автор более 50 поэтических книг, лауреат многих литературных премий, в том числе Государственной Пушкинской премии (2001), Российской национальной премии «Поэт» (2005).

---

Забегает вперед, прижимает к кустам —

И не будет пощады.

Всё равно эта жизнь и в конце хороша,

И в долгах, и в слезах, потому что свежа!

И послушная рифма,

Выбегая на зов, и легка, как душа,

И точна, точно цифра!

«У меня зазвонил телефон…»

У меня зазвонил телефон.

То не слон говорил. Что за стон!

Что за буря и плач? И гудки?

И щелчки, и звонки. Что за тон!

Я сказал: «Ничего не слыхать».

И в ответ застонало опять,

Загудело опять, и едва

Долетали до слуха слова:

«Вам звонят из Уфы». – Перерыв.

«Плохо слышно, увы». – Перерыв.

«Все архивы Уфы перерыв,

Не нашли мы, а вы?» – Перерыв.

«Все труды таковы, – говорю. —

С кем, простите, сейчас говорю?»

«Нет, простите, с кем мы говорим?

В прошлый раз говорили с другим!»

Кто-то в черную трубку дышал.

Зимний ветер ему подвывал.

Словно зверь, притаясь, выжидал.

Я нажал рычажок – он пропал.

Сон

Я ли свой не знаю город?

Дождь пошел. Я поднял ворот.

Сел в трамвай полупустой.

От дороги Турухтанной

По Кронштадтской… вид туманный…

Стачек, Трефолева… стой!

Как по плоскости наклонной,

Мимо темной Оборонной.

Всё смешалось… не понять…

Вдруг трамвай свернул куда-то,

Мост, канал, большого сада

Темень, мост, канал опять.

Ничего не понимаю!

Слева тучу обгоняю,

Справа в тень ее вхожу,

Вижу пасмурную воду,

Зелень, темную с исподу,

Возвращаюсь и кружу.

Чья ловушка и причуда?

Мне не выбраться отсюда!

Где Фонтанка? Где Нева?

Если это чья-то шутка,

Почему мне стало жутко

И слабеет голова?

Этот сад меня пугает,

Этот мост не так мелькает,

И вода не так бежит,

И трамвайный бег бесстрастный

Приобрел уклон опасный,

И рука моя дрожит.

Вид у нас какой-то сирый.

Где другие пассажиры?

Было ж несколько старух!

Никого в трамвае нету.

Мы похожи на комету,

И вожатый слеп и глух.

Вровень с нами мчатся рядом

Все, кому мы были рады

В прежней жизни дорогой.

Блещут слезы их живые,

Словно капли дождевые.

Плачут, машут нам рукой.

Им не видно за дождями,

Сколько встало между нами

Улиц, улочек и рек.

Так привозят в парк трамвайный

Не заснувшего случайно,

А уснувшего навек.

«Кто-то плачет всю ночь…»

Кто-то плачет всю ночь.

Кто-то плачет у нас за стеною.

Я и рад бы помочь —

Не пошлет тот, кто плачет, за мною.

Вот затих. Вот опять.

«Спи, – ты мне говоришь, – показалось».

Надо спать, надо спать.

Если б сердце во тьме не сжималось!

Разве плачут в наш век?

Где ты слышал, чтоб кто-нибудь плакал?

Суше не было век.

Под бесслезным мы выросли флагом.

Только дети – и те,

Услыхав: «Как не стыдно?» – смолкают.

Так лежим в темноте.

Лишь часы на столе подтекают.

Кто-то плачет вблизи.

«Спи, – ты мне говоришь, – я не слышу».

У кого ни спроси —

Это дождь задевает за крышу.

Вот затих. Вот опять.

Словно глубже беду свою прячет.

А начну засыпать —

«Подожди, – говоришь, – кто-то плачет!»

«Человек привыкает…»

Человек привыкает

Ко всему, ко всему.

Что ни год получает

По письму, по письму.

Это в белом конверте

Ему пишет зима.

Обещанье бессмертья —

Содержанье письма.

Как красив ее почерк!

Не сказать никому.

Он читает листочек

И не верит ему.

Зимним холодом дышит

У реки, у пруда.

И в ответ ей не пишет

Никогда, никогда.

«Конверт какой-то странный, странный…»

Конверт какой-то странный, странный,

Как будто даже самодельный,

И штемпель смазанный, туманный,

С пометкой давности недельной,

И марка странная, пустая,

Размытый образ захолустья:

Ни президента Уругвая,

Ни Темзы, – так, какой-то кустик.

И буква к букве так теснятся,

Что почерк явно засекречен.

Внизу, как можно догадаться,

Обратный адрес не помечен.

Тихонько рву конверт по краю

И на листе бумаги плотном

С трудом по-русски разбираю

Слова в смятенье безотчетном.

«Мы здесь собрались кругом тесным

Тебя заверить в знак вниманья

В размытом нашем, повсеместном,

Ослабленном существованье.

Когда ночами (бред какой-то!)

Воюет ветер с темным садом,

О всех не скажем, но с тобой-то,

Молчи, не вздрагивай, мы рядом.

Не спи же, вглядывайся зорче,

Нас различай поодиночке».

И дальше почерк неразборчив,

Я пропускаю две-три строчки.

«Прощай! Чернила наши блеклы,

А почта наша ненадежна,

И так в саду листва намокла,

Что шага сделать невозможно».

Лавр

Не помнит лавр вечнозеленый,

Что Дафной был, и бог влюбленный

Его преследовал тогда;

К его листве остроконечной

Подносит руку первый встречный

И мнет, не ведая стыда.

Не помнит лавр вечнозеленый,

И ты не помнишь, утомленный

Путем в Батум из Кобулет,

Что кустик этот глянцевитый,

Цветами желтыми увитый,

Еще Овидием воспет.

Выходит дождик из тумана,

Несет дымком из ресторана,

И Гоги в белом пиджаке

Не помнит, сдал с десятки сдачу

Иль нет… а лавр в окне маячит…

А сдача – вот она, в руке.

Какая долгая разлука

И блекнет память, и подруга

Забыла друга своего,

И ветвь безжизненно упала,

И море плещется устало,

Никто не помнит ничего.

«Ну прощай, прощай до завтра..«

Ну прощай, прощай до завтра,

Послезавтра, до зимы.

Ну прощай, прощай до марта.

Зиму порознь встретим мы.

Порознь встретим и проводим.

Ну прощай до лучших дней.

До весны. Глаза отводим.

До весны. Еще поздней.

Ну прощай, прощай до лета.

Что ж перчатку теребить?

Ну прощай до как-то, где-то,

До когда-то, может быть.

Что ж тянуть, стоять в передней.

Да и можно ль быть точней?

До черты прощай последней,

До смертельной. И за ней.

«Я к ночным облакам за окном присмотрюсь..«

Я к ночным облакам за окном присмотрюсь,

Отодвинув суровую штору.

Был я счастлив – и смерти боялся. Боюсь

И сейчас, но не так, как в ту пору.

Умереть – это значит шуметь на ветру

Вместе с кленом, глядящим понуро.

Умереть – это значит попасть ко двору

То ли Ричарда, то ли Артура.

Умереть – расколоть самый твердый орех,

Все причины узнать и мотивы.

Умереть – это стать современником всех,

Кроме тех, кто пока еще живы.

«Расположение вещей…»

Расположение вещей

На плоскости стола,

И преломление лучей,

И синий лед стекла.

Сюда – цветы, тюльпан и мак,

Бокал с вином – туда.

«Скажи, ты счастлив?» – «Нет». – «А так?»

«Почти». – «А так?» – «О да!»

«Какое счастье, благодать…»

Какое счастье, благодать

Ложиться, укрываться,

С тобою рядом засыпать,

С тобою просыпаться!

Пока мы спали, ты и я,

В саду листва шумела

И с неба темные края

Сверкали то и дело.

Пока мы спали, у стола

Чудак с дремотой спорил,

Но спал я, спал, и ты спала,

И сон всех ямбов стоил.

Мы спали, спали… Наравне

С любовью и бессмертьем

Давалось даром то во сне,

Что днем – сплошным усердьем.

Мы спали, спали, вопреки,

Наперекор, вникали

В узоры сна и завитки,

В детали, просто спали.

Всю ночь. Прильнув к щеке щекой.

С доверчивостью птичьей.

И в беззащитности такой

Сходило к нам величье.

Всю ночь в наш сон ломился гром,

Всю ночь он ждал ответа:

Какое счастье – сон вдвоем,

Кто нам позволил это?

«Уходит лето. Ветер дует так..«

Уходит лето. Ветер дует так,

Что кажется, не лето – жизнь уходит,

И ежится, и ускоряет шаг,

И плечиком от холода поводит.

По пням, по кочкам, прямо по воде.

Ей зимние не по душе заботы.

Где дом ее? Ах, боже мой, везде!

Особенно, где синь и пароходы.

Уходит свет. Уходит жизнь сама.

Прислушайся в ночи: любовь уходит,

Оставив осень в качестве письма,

Где доводы последние приводит.

Уходит муза. С кленов, с тополей

Летит листва, летят ей вслед стрекозы.

И женщины уходят всё быстрей,

Почти бегом, опережая слезы.

«О, слава, ты так же прошла за дождями…»

О, слава, ты так же прошла за дождями,

Как западный фильм, не увиденный нами,

Как в парк повернувший последний трамвай, —

Уже и не надо. Не стоит. Прощай!

Сломалась в дороге твоя колесница,

На юг улетела последняя птица,

Последний ушел из Невы теплоход.

Я вышел на Мойку: зима настает.

Нас больше не мучит желание славы,

Другие у нас представленья и нравы,

И милая спит, и в ночной тишине

Пусть ей не мешает молва обо мне.

Снежок выпадает на город туманный.

Замерз на афише концерт фортепьянный.

Пружины дверной глуховатый щелчок.

Последняя рифма стучится в висок.

Простимся без слов, односложно и сухо.

И музыка медленно выйдет из слуха,

Как после купанья вода из ушей,