Дарья Дезомбре - Призрак Небесного Иерусалима

• Название: Призрак Небесного Иерусалима
• Автор: Дарья Дезомбре
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-67871-6

Мертвецы всплывают в Москве-реке; сидят, прислонившись к древней стене Кутафьей башни; лежат, четвертованные, на скамеечке в Коломенском… Несчастные были убиты жуткими средневековыми способами, а в чем их вина – знает только убийца. Маньяк, ставящий одну за другой кровавые метки в центре столицы, будто выкладывает жуткий пазл.

По страшному следу идет пара с Петровки: блатная стажерка, выпускница МГУ, с детства помешанная на маньяках, и опытный сыскарь, окончивший провинциальную школу милиции. Эти двое терпеть не могут друг друга, но идеально друг друга дополняют. Только им под силу расшифровать ребус, составленный убийцей и уходящий своими корнями в древнюю Москву, в старые раскольничьи тексты, в символику Святого Писания. Психологический триллер, полный неожиданных поворотов, погружает в атмосферу шумного мегаполиса, в котором жестокий убийца вытаскивает на поверхность древние пороки столицы, ее страшные тайны и мистическую символику, зашифрованную в хаотичном сплетении старых улиц, переулков и площадей…

---

– А, – отмахнулась Маша, – сама виновата. Начала высказывать свои мысли вышестоящему начальству, прежде чем донесла их до него самого. Мне теперь нужно, чтобы ты держался авторитетно, аки без пяти минут доктор исторических наук, и подтвердил все то, что мы вчера обсудили с Глузманом.

– Да без проблем, тем более что я почти такой и есть, – похвастался Иннокентий. – Я рядом с твоей работой знаю чудесное местечко…

– Только недорогое, – предупредила Маша. – Джинсовый начальник явно не купается в деньгах.

– Ну, исходя из места его работы, – протянул Иннокентий, – это скорее хорошо его характеризует.

Они распрощались, и через десять минут Кентий уже выслал ей СМС с адресом заведения. Когда Маша огласила название Андрею, тот, не отрываясь от бумаг, только коротко кивнул. Маша чувствовала себя прескверно: она смотрела на коротко стриженный затылок и корила себя за несдержанность. Но неслыханная, совершенно безумная ее теория просто не могла уместиться внутри: она жгла губы и просилась на волю. Какое же Ельник – одиночное убийство? Неужели он ничего не видит?! Она с трудом досидела до обеденного времени, еще раз проверяя и перепроверяя в голове все точки, связанные с убийствами.

Во время обеденного перерыва, чувствуя взаимную неловкость, оба спустились по лестнице и молча пошли по улице. Пытаясь попасть в шаг, Маша с удивлением заметила, что на ее джинсового начальника смотрят девушки, и в недоумении объяснила себе данный факт демографическим кризисом в стране.

* * *

Место Кентий выбрал, как всегда, идеальное – тихо, столики стоят далеко друг от друга – и, судя по декору и присутствующим уже посетителям, не пафосное.

Когда Иннокентий встал из-за стола, чтобы их поприветствовать, Маша заметила, как помрачнел Андрей: высокий, косая сажень в плечах, в дорогом пиджаке, Кентий делал бедного капитана почти несуществующим. Маша понимала, как они оба должны его раздражать – его, явно провинциального, небогатого, невысокого мальчика. «Ну и черт с ним! – подумала Маша. – Я не золотой червонец, чтобы всем приходиться по вкусу. Я не виновата, что папа мой – адвокат, а не грузчик, а мама – врач и глава частной клиники… Я как будто все время оправдываюсь перед ним, а почему, собственно? Я не народница, революция уже попыталась всех приравнять – не вышло! Так что пусть смотрит и видит, что мы – другие!»

И, сев за стол, она нарочито медленным, мягким жестом убрала прядь волос за ухо, четко продиктовала свой заказ официанту и царственно повернулась к капитану:

– Андрей, что вы будете заказывать?

Андрей хмуро заказал первое, что попалось в меню. И они начали ждать Иннокентия, который, после долгих размышлений, взял то же, что и Маша. Протянув руку, чтобы вручить меню официанту, Иннокентий неумышленно продемонстрировал им мушкетерский – двойной – манжет своей рубашки. Искрой блеснула запонка.

Маша усмехнулась и достала из сумки досье по убийствам.

Андрей

– Мне все же хотелось бы, чтобы мы перешли ближе к фактам, – сказал Андрей. Его и правда раздражал хлыщ в запонках и в неуемных рассуждениях о средневековом строительстве.

– Вы прямо как Маня, – сказал Иннокентий, покачав головой. – Я просто пытаюсь объяснить, что за всем этим стоит реальная система.

– Сейчас я покажу факты, – вступила Маша. – Смотрите. – Ее коротко остриженный ноготь уткнулся прямиком в квадратик Красной площади. – Вам не показалось странным это сгущение убийств вокруг одного из самых охраняемых в стране архитектурных памятников? Точнее, так: не убийств, а именно тел. Кто-то хотел оставить изуродованные трупы своих жертв именно на площади. Глядите, этот крестик – Лобное место перед Покровским собором – рука, найденная прошлой зимой. А вот Кутафья башня, где обнаружили пьяницу Николая Сорыгина. Здесь, под Кремлевской стеной, совсем недавно выловлено тело Ельника.

– И что? – упрямо спросил Андрей. – Про руку вообще ничего не известно. Тела-то так и не нашли.

– Вы допускаете, что ее хозяин – жив? – В голосе Иннокентия явно слышался сарказм. – Поймите же, Андрей, основой, центром градостроительной идеи Нового Иерусалима являлся Кремль, – продолжил он негромко. – А точнее: Красная площадь с храмом Покрова на Рву. Современники Ивана Грозного так и называли эту церковь: «Иерусалим». У Иоанна Богослова сказано, что в Небесном Иерусалиме нет храма, а «есть только Престол Его». Красная площадь и есть такой храм. Во время больших церковных праздников вся площадь заполнялась народом, а сам Покровский собор становился алтарем огромного храма под открытым небом.

– Андрей, – Маша посмотрела на него почти умоляюще, так ей хотелось, чтобы он поверил в ее версию. – Лобное место – аналог Голгофы в Иерусалиме; Кутафья башня – храма Гроба Господня, Москва-река, где выловили Ельника, – символ реки Жизни, или Иордана.

Андрей хмыкнул и ткнул на другой берег реки, где стояли три звездочки.

– Это трое убитых на Берсеневской набережной, – пояснила Маша.

– Район Замоскворечья, – вступил Иннокентий, – в семнадцатом веке здесь устроили 144 фонтана – прообраз 144 тысяч праведников из Откровения Иоанна Богослова. «И показа ми чисту реку воды животныя… И по обаполы реки Древо Животное, иже творит плодов двоенадесяте, на кайждо месяц воздая плод свой», – процитировал он, прикрыв глаза, а Андрей поморщился. – «По обаполы реки» – символ Древа Животна в виде террасных садов Кремля и Большого Государева сада, или Царицына луга, – разливался соловьем Иннокентий, сев на своего конька. – В иконописи он был представлен знаменитой иконой кисти Никиты Павловца…

Иннокентий вдруг резко замолчал и попытался незаметно помассировать ударенную под столом ногу. Маша же улыбнулась и продолжила как ни в чем не бывало:

– Помните нашумевшее убийство жены тюменского губернатора? Четвертованный женский торс?

– Помню. Ее нашли в парке в Коломенском.

– Именно, – кивнула Маша. – В реальном Иерусалиме, на восток от Гефсимании, на одной оси с Золотыми Воротами, находится часовня восьмигранной формы, построенная на месте Вознесения Господня.

Иннокентий кивнул и продолжил:

– А в Москве ось от Спасских – Золотых – ворот на Царицын луг («Гефсиманию») обращена не на восток, а на юг. Но если ее продолжить, то она окажется направленной на церковь Вознесения в Коломенском!

– Что построена также в виде восьмигранного шатрового храма. И хоть расстояния Москвы с Иерусалимом не совпадают, в свое время церковь Коломенского была прекрасно видна из Кремля.

Им принесли горячее – Андрей заказал что-то вроде макарон и мгновенно съел все, что было на тарелке. Иннокентий пытался пару раз завести светскую беседу, но ни Маша, ни активно двигающий челюстями капитан его реплик не поддержали. Когда принесли кофе, Андрей повернулся к Маше и спросил:

– Это все?

– Нет, – заторопилась Маша. – Еще есть архитектор. Погиб странно, но оставлен в своей квартире на улице Ленивке.

– Ну, и что это? Только давайте кратко.

– Рядом, – быстро заговорила Маша, – находится Пушкинский музей. При наложении карт двух городов на его месте оказываются Яффские ворота Иерусалима.

– Еще?

– Пока все. Но я уверена, что еще не все нашла! Есть еще странные убийства, их просто надо соотнести…

– Стажер Каравай, – усмехнулся Андрей. – Вы придумали версию и подбиваете под нее действительность. Вы же специалистка по маньякам? Неровно к ним дышите? Вот и видите их где ни попадя. Не реальность надо подтасовывать под теорию, а наоборот. Ваша теория должна исходить из реальности. Давайте я задам вам элементарный вопрос… Почему именно эти люди? Если это маньяк, то по какому принципу он выбирает своих жертв: жену губернатора, пьяницу, архитектора, профессионального киллера? Кроме того, как специалистке по маньякам вам следовало бы знать основы, а именно – у маньяков существует почерк, сигнатура, так называемый modus operandi. Ну, и где он тут у вас?

За столом установилось молчание.

– Казни, – нарушил его Иннокентий. – Их всех убивали, как казнили в Средневековье: четвертование губернаторши, сбрасывание под лед Ельника, пытка каплями пьяницы, вырванные языки…

– Сыро, – не удостоил его взглядом Андрей.

Капитан встал, забрал свою вечную джинсовую куртку со спинки стула, вынул пару купюр, небрежно бросил на стол.

– И последнее, стажер Каравай: если это серия, то и цифры не случайны. Так что, черт возьми, они означают? – Подождал пару секунд ответа, иронично глядя на парочку, кивнул: – Всего хорошего. – И вышел из ресторана.

У Андрея было отличное настроение: неплохо он их припечатал! В конце концов, не удавшийся эффектный выход все-таки случился, пусть чуть позже и уже не в кабинете у Анютина. Портили красивый уход пара-тройка обстоятельств: первое – в этой бредовой теории что-то было. Второе – широкий жест с купюрами будет стоить ему с Раневской недели воздержания.