Георгий Егоров - Солона ты, земля!

• Название: Солона ты, земля!
• Автор: Георгий Егоров
• Издательство: Алт кн. изд- во
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-7405-0149-0, 5-7405-0150-4

---

Мамонтов ничего не сказал. Но Данилов почувствовал, как его рука сдавила плечо. Постояли молча. Все в комнате тоже молчали.

— Ну, ладно, — сказал Мамонтов глуховатым голосом. И пошел к столу. — Приступай к своим обязанностям. Приказ сегодня подпишут. Завтра поедем в Омск представляться начальству…

В вагоне Мамонтов, вроде бы между прочим, сказал Данилову:

— Откровенно признаться, не думал, что и ты тоже поймешь Плотникова.

— Почему?

— Больно уж молодой. А ранние, да на больших должностях — они, как правило, службисты. Думал, что и ты из таких же, прикормленных властью. Рад, что ошибся.

Данилов снова покраснел, нагнул голову — как все-таки плохо быть самым молодым. Разговаривают с тобой, как с несовершеннолетним, снисходительно…

— Говорят, ты с ним накануне побега разговаривал, с Плотниковым. Правда?

— В эту ночь мы с ним до трех часов разговаривали и чай пили. Я ему твердо сказал, что его скоро должны освободить. А он побег сделал.

— И ты не понял почему?

— Нет.

— С ним из города ушел сильный вооруженный отряд. Костяк теперешней его армии. Тысяч пятнадцать — двадцать сейчас у него есть?

— Есть. Даже больше, наверное.

Мамонтов разговаривал на этот раз с Даниловым, как с равным — Аркадий понял это и оценил. Мамонтов спрашивал — все-таки Данилов высокий пост занимал, многое знал — высказывал свои соображения, прислушивался к мнению Данилова. Дело в том, что почти с самого освобождения Барнаула Мамонтов не жил дома, на Алтае — то сопровождал эшелоны с хлебом в голодающие столицы, то жил в Омске и помогал командованию Пятой армии в формировании новых частей из партизан, как помощник инспектора пехоты армии, то был членом Чрезвычайного военно-революционного трибунала, принимал участие в суде над колчаковскими министрами. А волнения крестьянские начались еще с зимы. С наступлением же весны и Кулундинская и Алейская степи сплошь были охвачены восстаниями. Поэтому Мамонтова и держали в отдалении от родных мест — чтобы, не дай бог, не воспользовались его именем и не втянули бы его самого в эту огромную орбиту нового повстанческого движения. Власти боялись Мамонтова. Боялись его авторитета. Он им мешал. Они его ощущали всюду — как пристальный взгляд в затылок. Поэтому с облегчением и даже тайной надеждой отправляли его на польский фронт… Все в руце божией… А добровольческие Части Особого назначения явно не справлялись со своей задачей — не могли потушить повстанческий пожар. Две дивизии регулярных войск с артиллерией прибыли для подавления мятежа. И тоже ничего не могут сделать.

Мамонтов долго молча смотрел в окно вагона. Потом вздохнул.

— Зря он так, очертя голову, поднял мужиков. Кровищи опять сколько пустят… Большевики почему в семнадцатом победили? Потому, что они сразу центр захватили. А он начал с окраин. Вот если бы он в ту ночь с отрядом не ушел в бор, а захватил бы в свои руки власть в Барнауле, тогда еще не известно, чья бы взяла, тогда бы с ним трудно было бороться!

Мамонтов опять отвернулся к окну…

— А он мог бы Барнаул взять в ту ночь. Такое нападение было бы очень неожиданным. А это — половина успеха. Вот что значит не военный человек. Не сообразил. Голова у него как у теоретика, как у вождя масс варит прямо-таки здорово. А вот практически, с военной точки зрения он, оказывается, слабоват.

— Вдвоем бы вам спариться…

Мамонтов промолчал.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Ресторан «Кафе-де-Пари» на Пушкинской улице в Барнауле при всех властях — и при царе-батюшке и при Керенском, при Самарском комуче и при Директории, при Колчаке и вот теперь при Советах— никогда не пустовал, был пристанищем для любителей острых ощущений. Год назад здесь кутил по месяцу и больше Василий Андреевич Большаков со штабс-капитаном Милославским.

Сейчас, когда власть перешла к Советам, и когда Большаков переселился в землянку в парфеновском бору, в гостинице «Европа» — на втором этаже, над рестораном — время от времени менялись жильцы. В основном, это был народ, приехавший сюда за должностями. Только почти не было среди них ни будущих директоров заводов и фабрик, ни крупных, губернского масштаба хозяйственников. Их, видимо, назначали походя, на местах. Были здесь в основном разного масштаба будущие начальники карательных отрядов, председатели выездных ревтрибуналов и даже командиры комендантских взводов при ревтрибуналах, которые должны немедленно приводить в исполнение приговоры. Этих вызывали на инструктаж, на прохождение практики…

Иные из них жили здесь два-три дня — некогда было рассусоливать, сразу же отправляли их к месту службы. Ну, а некоторые, дожидаясь заседания, на которое приглашены, кутят по неделе и дольше. Таких большинство.

В начале лета двадцатого года поселился здесь и один из претендентов на должность председателя ревтрибунала губчека «стойкий большевик с дореволюционным стажем (так его представляли членам бюро губкома партии на предварительном собеседовании), уже хорошо показавший себя на практической работе в трибунале». Он в гостинице жил уже вторую неделю. Занимал отдельный номер. Вечера (а иногда и всю ночь, до утра) проводил в кутежах.

Обслуга и ресторана и гостиницы осталась в основном та же, что и при прежних властях. Тот же стоит вышибала в дверях, который стоял и год и два назад, та же у него борода, расчесанная надвое, тот же лапсердак на нем (только без крестов и без медалей). В самом ресторане — налево от входной двери за стойкой тот же краснорожий буфетчик Мартьян Мартьяныч. И те же негласные функции у него — обеспечивать клиентов девицами. Только раньше он делал это не очень таясь, почти открыто, а сейчас прежде, чем предложить, внимательно понаблюдает из-за стойки за своей клиентурой, изучит ее. Определяет он точно, без ошибки. Подойдет потом с подносом вроде по делу. Шепнет:

— Не изволите ли желать девиц? Девицы первого сорта, из «бывших», с образованием — хотите княгиню, хотите баронессу? А может, желаете помясистее — из купецких дочек, а?

Обычно в этом месте клиенты начинают ржать и… заказывают, как правило, княжеского да баронесского звания…

А на прошлой неделе чуть конфуз не произошел. Только он предложил одному новичку — по всему видать, из бывших военных — как тот сразу цап его за пуговицу и к себе пригнул:

— Слушай меня внимательно, — заговорил он прямо буфетчику в лицо. — Твоих «купецких» мясистых мне не надо. Понял? И княгинь твоих заезженных тоже не надо. Девочку мне. Свеженькую. Завтра. Сегодня я занят делами. А завтра — изволь. Хорошо заплачу.

Заплатил хорошо — кольцо золотое дал. Это на другой день.

— Значится, остались довольны? не таясь, лебезил Мартьян Мартьяныч перед необычным клиентом. — Мы завсегда готовы угодить хорошему человеку. — Вы — нам хорошо, мы — вам хорошо. Племянницу свою родную вчера-то привел вам. Родную…

Хватит врать-то. Родную… — пробурчал Степан Сладких. — Пшел вон!

А сегодня он пришел ужинать с товарищем. Оба слегка навеселе. Обрадованные не то встречей, может быть, неожиданной, не то событиями, связанными с этой встречей на будущее — словом, был наверняка повод пропустить по стакашку перед ужином-то. Мартьян Мартьяныч — само внимание! Нюхом, на расстоянии чуял: будет кутеж!

Сидели, разговаривали. Почти не пили. Это всегда так перед большим кутежом. Мартьян Мартьяныч знает это. Изучил замашки своих клиентов. Вроде для разгона. Уж больно разговор оживленный — непременно что-то вспоминают старое, давнее и приятное. Быть кутежу.

Действительно, так оно и есть — разговор давний. Разговор о том, как они — Степан Сладких и Тихон Кульгузкин — начинали свою ревтрибунальскую деятельность. Еще в мамонтовской армии. Вспоминали, нет, не подвиги свои или чьи-то. Вспоминали, как они были ошарашены властью, которая на них свалилась вместе с должностью члена или председателя выездного ревтрибунала.

— Помнишь, Степушка, в Каипе первый, который проходил у нас по пропаганде против Соввласти, тот долговязый, белобрысый? Объявил ты ему приговор, и он сразу — всё!.. Из него, как из гусенка — во все стороны… Вони-ищ-ща пошла… Ты тогда закричал: «Приводите приговор в исполнение немедленно!..» Меня тогда колотила дрожь. Наверное, и подо мной лужа была. Ничего больше не помню. А ты кремень! Стоишь и командуешь. Как будто всю жизнь этим занимался. Пошел еще присутствовать при исполнении…

Ну, и ты сейчас, должно быть, тоже уже обвыкся?

Сейчас — совсем другое дело!.. Спасибо, это ты, конечно, порекомендовал меня на выездного председателя? Ты-ы не отпирайся! Вчера меня утвердили. Знаешь, к кому? Знаешь, при чьем отряде я буду работать!

При чьем?

При отряде самого товарища Анатолия!