Семен Подокшин - Франциск Скорина

• Название: Франциск Скорина
• Автор: Семен Подокшин
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Книга посвящена жизни и творчеству белорусского просветителя, мыслителя-гуманиста эпохи Возрождения Георгия (Франциска) Скорины (ок. 1490 — ок. 1551). Мировоззрение мыслителя рассматривается на широком фоне социально-экономической, политической и культурной жизни Великого княжества Литовского XVI— XVII вв. Автор показывает тесную связь Скорины с развитием общественной мысли и философия в Центральной и Западной Европе, прослеживает послескорининскую ренессансно-гуманистическую философскую традицию, представленную М. Литвином, С. Будным, А. Воланом, К. Лыщинским н др.

Издание рассчитано на широкий круг читателей, интересующихся историей отечественной философии и культуры.

---

Скорина начинал свою деятельность в то время, когда противоречия между православием и католицизмом и стоящими за этими двумя религиями социальными силами в достаточной степени еще не обострились. Между тем со второй половины XVI в. усиливается процесс феодально-католической реакции. Активизируется деятельность католической церкви и ее авангарда — ордена иезуитов, возглавляемых и направляемых Ватиканом. В течение второй половины XVI—XVII в. католическая церковь в Великом княжестве Литовском при поддержке королей и феодалов стала не только крупным земельным собственником, но и предпринимала довольно успешные попытки взять в свои руки все средства идеологического воздействия, приобрести монополию на образование, сконцентрировать в своих руках типографии, установить строгую цензуру печати и т. д. (см. 91, 60).

В качестве средства утверждения своего влияния в белорусских и украинских землях Ватиканом и иезуитами была избрана уния православной и католической церквей под эгидой папства, которая рассматривалась как переходный этап к католицизму (см. 74, 201). Инициаторами церковной унии выступили отдельные представители высшего православного духовенства. Их поддерживала часть местных феодалов. Против унии были решительно настроены основная масса горожан и крестьян, многие феодалы, широкие слои духовенства. Введение унии было провозглашено в 1596 г. на церковном соборе в Бресте. Проводники Брестской унии пытались убедить народные массы в том, что она носит исключительно церковный характер и должна покончить в Великом княжестве Литовском с враждой между сторонниками православного и католического вероисповеданий. На самом же деле уния насаждалась насильственными средствами и методами. Чрезвычайно ярко показали это в своих произведениях белорусские и украинские писатели-полемисты конца XVI—XVIII вв. Захарий Копыстенский, Христофор Филалет, Мелетий Смотрицкий, Афанасий Филиппович и др. Подавлялась не только религиозная свобода православных белорусских и украинских горожан и крестьян — всячески ущемлялись и их социально-экономические интересы, человеческое достоинство. Живой свидетель событий М. Смотрицкий писал, что в Вильно, Минске, Бресте, Гомеле, Орше, Полоцке, Витебске и многих других городах «люди древнего греческого вероисповедания... смещаются с должностей городского управления, ремесленники изгоняются из цехов... страдают от невыносимых истязаний, тюремного заключения, изгнания» (65, 184). Афанасий Филиппович считал, что насилия униатов над православными превосходят своею жестокостью «турецкую неволю» (там же, 197). Проведение в жизнь унии положило начало политике полонизации и широкому наступлению феодально-католической реакции против национальной белорусской и украинской культуры.

Насильственное введение унии встретило решительное сопротивление широких слоев белорусско-украинского общества. В борьбу против унии и воинствующего католицизма на первых порах включились некоторые патриотически настроенные представители господствующего класса. Однако, когда антиуниатская борьба стала перерастать в национально-освободительное движение и принимать все более ярко выраженный антифеодальный характер, пути патриотически настроенных феодалов и трудящихся масс разошлись. Феодалы в конечном счете предали движение, предпочли сохранить свои классовые и сословные привилегии и принести им в жертву интересы «религии предков», родины, национальной культуры (см. 79, 14). В течение первой половины XVII в. основная масса православных феодалов, а также феодалов-протестантов приняла католицизм или перешла в унию (см. 91, 98).

Стойкое сопротивление униатской политике и наступающей феодально-католической реакции оказали белорусские и украинские горожане и крестьяне (см. 92, 40—52). Причем борьба горожан и крестьян против унии и католицизма носила не только религиозный, но и классовый, социально-политический характер. Многие дореволюционные историки, особенно церковные, а также некоторые их современные последователи за рубежом пытались и пытаются представить национально-освободительное и антифеодальное движение белорусских и украинских горожан и крестьян как борьбу за «веру отцов», за православие. Разумеется, защите православия в этой борьбе придавалось весьма существенное значение. Свою роль здесь играли не только многовековая религиозная традиция, специфический характер общественного сознания, но и вполне естественный и закономерный для человека протест против всякого насилия, религиозного принуждения, покушения на свободу вероисповедания. Однако решающими побудительными мотивами выступления белорусских и украинских трудящихся масс против унии и католицизма были социально-политические обстоятельства. Воинствующий католицизм и уния несли с собой усиление власти феодалов, ограничение привилегий и прав горожан, утверждение крепостничества (см. 74, 184).

Большую роль в религиозной и социально-политической борьбе белорусских и украинских горожан и крестьян второй половины XVI—XVII в. играли «православные братства», выступавшие в качестве идеологических центров, а в ряде случаев — организаторов и вдохновителей этой борьбы. В деятельности и идеологии братств получили отражение недовольство горожан низким морально-образовательным уровнем, неумеренными имущественными притязаниями православного духовенства, его «обмирщением»; стремление оздоровить религиозно-культурную атмосферу общества, ограничить влияние духовенства на общественно-политическую и культурную жизнь, сделать должность священнослужителя выборной, зависимой от мирян. С самого начала на почве этих требований братства вступают в конфликт с православной верхушкой, церковными иерархами. Широко известны протесты западных православных иерархов, в частности Ипатия Потея, против вторжения «люда посполитого, простого, ремесного» в церковую жизнь, его стремления самостоятельно изучать и комментировать Священное писание и т. д. (см. 127, 719). Именно в «братской» среде под влиянием идеологии белорусских и украинских горожан формируется мировоззрение прогрессивных православных общественных и культурных деятелей, которые оказываются в оппозиции к официальному курсу руководящей верхушки западного православия, выступают с программой приобщения широких масс населения, и в первую очередь горожан, к образованию, светским знаниям, западной культуре. Братства являлись также выразителями социально-политической оппозиции горожан феодальному строю и его идеологии. Они содействовали объединению усилий горожан в их борьбе против феодалов, за самоуправление (см. 74, 165). Все это обусловило возникновение и развитие в деятельности братств и воззрениях их идеологов определенных реформационно-гуманистических тенденций (см. 67, 84.112, 177). По мнению В. М. Ничик, «братства были специфической формой реформационного движения в православных странах» (103, 65).

Деятельность и мировоззрение Скорины, несомненно, были идейно связаны с обновленческими религиозно-нравственными и общественно-культурными тенденциями конца XV — начала XVI в. Тенденции эти во второй половине XVI в. переросли в широкое религиозно-культурное и социально-политическое братское движение, оказавшееся в непосредственном контакте с национально-освободительной и антифеодальной борьбой белорусского и украинского народов, которые выступали против унии и воинствующего католицизма. Тесно связанный со своей классовой средой, ее идейными устремлениями, Скорина не является случайной фигурой в истории культуры, общественной и философской мысли восточнославянских народов, он выступает как идеолог прогрессивных слоев общества, сумевший заглянуть в историческую перспективу, наметить некоторые существенные моменты последующего развития общества. Скорина выдвинул идеи религиозно-нравственного оздоровления общества, права всех без исключения на свободное изучение Библии, превращения религии в личное дело человека, «обмирщения» ее; отстаивал необходимость всестороннего, интеллектуально-нравственного развития и воспитания человека, развития книгопечатания и изучения родного языка, реформирования некоторых политических и судебноправовых институтов, правомерности обращения к западной, или «латинской» (светской), культуре и т. д. Именно Скорина первым начертал для отечественного просвещения образовательную программу «семи свободных наук», которая затем была взята на вооружение братскими школами, развита и усовершенствована профессорами Киево-Могилянской и Славяно-греко-латинской академии и сыграла значительную роль в развитии восточнославянской системы образования, философской мысли, сближении отечественной культуры с культурой Запада.

Экономические и социально-политические процессы определяли характер и специфику формирования культуры Белоруссии конца XV — первой половины XVI в., в которой наряду с существовавшими традиционно-средневековыми возникали и развивались ренессансно-гуманистические начала. По существующей в современной науке классификации, Белоруссия, Украина, Литва, по-видимому, с некоторыми ограничениями могут быть отнесены к региону Северного Возрождения[3], где ренессансно-гуманистические элементы культуры синтезировались с идеями Реформации. Как известно, основоположники марксизма отмечали наличие в гуманизме и Реформации не только различных, но и тождественных черт. В частности, Энгельс определял Реформацию как «теоретико-гуманистическое движение с его дальнейшим развитием в теологической и церковной сфере» (1, 29, 493), т. е. как теологическую модификацию гуманизма. Теснейшая связь реформационных движений с гуманизмом характерна не только для Великого княжества Литовского (см. 112), но, как показал А. И. Клибанов, и для России (см. 81). Разумеется, отмечая тождество некоторых моментов реформационной и ренессансно-гуманистической идеологии, не следует забывать об их различии. Так, например, в доктринах идеологов европейской Реформации наряду с ренессансно-гуманистическими элементами присутствуют противоположные им, антигуманистические положения и принципы (см. 106, 231). Однако Реформация — это не только Лютер и Кальвин, но и Мюнцер, Себастьян Кастеллио, антитринитарии, социниане, т. е. не только умеренное, но и радикальное направление, которое было гораздо ближе к гуманизму в вопросах о свободе воли, роли разума в познании, веротерпимости, отношении к античной культуре, светским знаниям и т. д. Необходимо подчеркнуть, что в силу определенных исторических обстоятельств в восточноевропейских странах гуманизм и Реформация не противостоят столь резко друг ДРУГУ, как это было в Западной Европе. Вместе с тем следует отметить, что идеи Возрождения и гуманизма утверждались в Великом княжестве Литовском с некоторым опозданием и хронологически не совпадали с аналогичными явлениями в культуре стран Западной и Центральной Европы. Кроме того, они усваивались многими отечественными мыслителями в обстановке активно развивающейся культуры барокко, что делало их противоречивыми и многозначными. Реформационное и гуманистическое движение оказало весьма существенное влияние на развитие отечественной культуры. Оно способствовало распространению в Белоруссии, Литве и на Украине образования, книгопечатания, литературы, развитию родного языка, философской и общественно-политической мысли, расширению контактов отечественной культуры с культурой других народов.